София Серебрянская - Ледяной Ирис [СИ]

Вслед за двумя постояльцами приметила юношу и сама хозяйка — и её круглое, набелённое лицо вытянулось, словно она увидала что-то, безумно напугавшее её или смутившее. Так не смотрят обыкновенно на людей, но привык юноша к подобным взглядом, когда вернулся из-за океана: слишком уж пугались местные жители того, кто не походил на них.

— Не стоит бояться, добрая госпожа, — вкрадчиво заговорил Сибори, — Я не дух, а всего лишь странник, что желал бы остановиться здесь до утра. Поверьте, я не причиню вреда ни вам, ни кому-либо ещё.

Старался он вести свою речь плавно и уверенно, ведь всего можно было ожидать, вплоть до того, что сейчас кликнет эта женщина спящего снаружи охранника и велит насадить поганого духа на лезвие катаны. Ведь, что ни говори, некоторые основания бояться рыжеволосых людей есть у обитателей этой земли…

Но нет, не закричала женщина, возможно, вспомнив о гостях, что дремали за перегородкой. Уже хотел Сибори приблизиться к ней, чтобы за ночлег заплатить, но она и сама подбежала к юноше:

— Скажите мне, вы ведь дитя лисицы? — с простонародным акцентом спросила хозяйка постоялого двора. О боги, неужто и эта женщина не способна расслышать слова чужие?

Хотя, возможно, дремучесть её будет лишь на руку. Пока же размышлял юноша, хозяйка, точно извиняясь, торопливо заговорила:

— Понимаю, что глупо это — о чём-то вас просить, вы, верно, имеете много и своих дел. Простите, прошу!

— Ничего страшного, — через силу улыбнулся Сибори, стараясь на время забыть об усталости своей, — Так чего хотели вы?

Женщина опустила глаза, не спеша продолжать, и Сибори понял, что вряд ли сумеет долго говорить с ней, не выдавая раздражения и усталости: всё же очень хотелось ему хоть немного поспать. Ноги подкашивались, и тряслись, точно у припадочного, руки. Пожалуй, резче, чем следовало, произнёс он:

— Говорите.

Покивав, вновь принялась за своё женщина:

— Слышала я, что дети, рождённые человеком и лисицей, магическими силами обладают, мол, духи их принимают за своих. Скажите, правда ли это?

А вот и такая женщина, что ждёт прихода духа или божества. Верно, и впрямь в каждой деревне есть такая. Но понимал Сибори, что если не будет соответствовать он навязанной роли, то, скорее всего, будет вышвырнут прочь. А потому с улыбкой заговорил он:

— Верно, добрая госпожа.

Радостная улыбка озарила круглое лицо женщины: ещё бы, получила она живое подтверждение услышанным в детстве сказкам. Тотчас она заговорила снова:

— Поймите, не стала бы я вас тревожить, но дело такое важное! Брат у меня есть, и служит он в войске нашего правителя, господина Курокавы. Да только случилась беда: я вам точно говорю, прокляли солдат его! Кашляют они кровью, а потом — раз! — и падают замертво, точно изнутри их кто-то пожрал! Ежели вы колдун, так прошу, помогите брату моему, отыщите демона, что смерть над войском посеял. Уверяю вас, благодарности моей не будет предела, и всегда буду рада я вас принять у себя…

Несмотря на откровенную ерунду, что несла женщина, заинтересовался Сибори. Решившись, улыбнулся он: в конце концов, ничего сложного нет в роли колдуна, что травами исцеляет. А там, глядишь, доведётся ему и на поле боя доблесть свою проявить… Старался не думать Сибори, что идёт едва ли не тем же путём, что недавно предложил Шигэру. Не думать о Шигэру, забыть…

До самого утра спал Сибори, не заплатив и гроша за ночлег; наутро же вместе с караваном торговым направился к резиденции господина Курокавы.

Вот, наконец, остановилась телега у окраины деревни.

— Дальше уже сами ступайте, — проговорил торговец, — У нас тут свои дела имеются. Но вы только уж не забудьте сказать, ежели что, мол, старый Сэн вам помог до деревни добраться.

— Всенепременно, добрый господин, — чуть поклонился Сибори, мысленно отмечая: ни за что имя старика этого не упоминать. Вот ещё, беспокоится о других. Тем более что он за время пути уже успел разузнать — старик не вхож ни в один из знатных домов, да и не сильно богат. А следовательно, знакомство с ним никакой ценности не представляет.

Всё же немного денег Сибори позволил себе потратить перед отъездом — он приобрёл небольшой кусок тёмно-зелёной ткани, которой и укрыл голову и плечи, словно бы прячась от солнца. Не хотелось юноше раньше времени демонстрировать окружающим свои волосы и глаза — ведь тогда ему, быть может, и слова не дадут молвить, а сразу же проткнут клинками насквозь, как лисицу, забравшуюся в курятник.

Деревня постепенно просыпалась, и странно: всё было таким же, как и в знакомых местах, но одновременно с этим — неуловимо по-другому. Чужие люди, которые и не обращали внимания на проходящего мимо мужчину, не смущали, нет: он был даже доволен, что не привлекает к себе лишнего внимания.

Об одном он напряжённо размышлял по дороге к резиденции: как же ему аудиенции добиться? Ведь многие правители из страха перед убийцами, коих подсылали к ним желавшие им смерти соседи в великом множестве, не позволяли никому проходить в дома свои. А Сибори, хоть и считал себя талантливым во многом, не мог с уверенностью сказать, что сумеет стражу уговорить. О том же, чтобы тайком пробраться на охраняемую территорию, и речи быть не могло. Безусловно, впечатлился бы правитель, если б возник колдун словно из ниоткуда, но Сибори понимал: есть в мире вещи, на которые он не способен. И в числе их — способность красться в ночи, подобно кошке дикой: не умел юноша и не желал ни от кого прятаться.

Но понимал он: нет ни шанса вечно притворяться колдуном, ведающим тайными знаниями, за счёт одних лишь огненно-рыжих волос и светлых глаз. Ведь будут ожидать от него чудес, а значит, нужно быть готовым эти чудеса показать. И Сибори уже знал, какое чудо покажет, чтобы пропустили его к правителю. Для того купил он у торговки маленький, туго набитый мешочек с зерном. Денег оставалось совсем немного, и Сибори понимал: неплохо бы поторопиться с исполнением первой части плана своего.

Аккуратно зажав мешочек подмышкой, так, чтобы его невозможно было разглядеть, не присматриваясь, направился он к воротам. Словно не замечая стражу, шёл он вперёд, и, естественно, немедленно остановлен был:

— Куда это собрался ты?! Шёл бы обратно в деревню. Господин Курокава не терпит, когда у его дома нищие обретаются. Ежели денег пришёл просить — тем более вон ступай, нет здесь для тебя подаяния.

— Неужели так сильно похож я на нищего? — вкрадчиво начал Сибори, — Ведь пришёл я, чтобы помочь вашему правителю.

— Не нужна ему твоя помощь, — нахмурился один из стражей, и шрам у его брови чуть дёрнулся. Сибори же не смутился, продолжая говорить:

— Доводилось мне слышать, что на войско господина порчу наслали. Мог бы я с этой порчей справиться, поверьте.