София Серебрянская - Королева воздушного замка [СИ]

— А вот и не поймаешь, не поймаешь! — омерзительное, испорченное дитя, порочное от рождения. Тем легче смотреть, как в очередном прыжке подвернулась у паршивца нога, и он с визгом обрушился вниз, в бурлящую воду. Интересно, насколько она горяча? Может, он сварится там живьём? А что, визжит он не хуже поросёнка; по крайней мере, у лорда будет славный ужин.

Ненадолго Фьора замерла, стремительно бледнея. А затем кинулась к берегу, издав истошный крик.

— Нам нужна помощь… Надо его вытащить! — но сама королева не спешила кидаться в воду, чтобы спасти своё дитя. Сейчас главное — не сфальшивить. Главное, чтобы она поверила в испуг своей «подруги»:

— Там такое течение… меня просто сшибёт! А вы, вы ведь сильная… Я подам вам руку, помогу выбраться… — сдерживая рвущийся смех, Шантия закрыла лицо руками: теперь эти звуки сойдут за рыдания. Фьора посмотрела на спутницу безумными глазами — и прыгнула вслед за мальчиком в реку.

Обоих скрыли клокочущие воды. Но из облаков пара ещё слышались крики и мольбы о помощи.

Рано. Слишком рано.

— Где вы?! Я вас не вижу! — разумеется, придётся придвинуться ближе к берегу, протянуть руку в пустоту: конечно, им не выбраться, но если сейчас кто-то вдруг издалека поспешит на помощь, они запомнят, что бывшая наложница пыталась помочь.

Плеск воды и голоса смолкли, задавленные рёвом бушующего потока.

Кажется, дело сделано.

Именно в те мгновения, когда Шантия уже готова была облегчённо выдохнуть, чтобы после, выдавив из себя слёзы, громко причитать и звать на помощь, чуть в стороне послышался судорожный кашель.

С трудом она перевела взгляд на источник звука — и увидела Фьору, на спине которой, уцепившись за мать руками и ногами, трясся мокрый насквозь Альбранд. Они выбрались. И мать, и сын. Шантия торопливо склонила голову, чтобы не показать им ту досаду, что отразилась на лице.

— Такое сильное течение… Надо вернуться в лагерь.

— Конечно, конечно, госпожа! Я так рада, что вы не пострадали! — стряхнув с себя оцепенение, Шантия стянула плащ и принялась укутывать дрожащего мальчика. Её руки тряслись; как могло показаться со стороны — от пережитого ужаса, на деле же — от гнева. Когда теперь ещё представится шанс избавиться разом и от жены лорда, и от его сына? На её руку натолкнулась ладонь Фьоры: та, мало что соображая, пыталась закутать ребёнка в собственный плащ, будто не замечая стекающих с него потоков воды. Её трясло; губы посинели.

— Вам холодно, госпожа? — всеми силами пряча улыбку, спросила Шантия. Та помотала головой, обхватывая себя подёргивающимися руками.

Возможно, ещё не всё потеряно.

— Я хочу к маме! — Альбранд, раскрасневшийся от воплей, попытался одновременно лягнуть и укусить удерживающую его няньку. — Пустите меня к маме! Вот как прикажу — вас всех казнят!

Нянька, совсем молодая темноволосая девушка, смотрела на беснующегося мальчишку с нескрываемой растерянностью и ужасом. Что за глупые законы, которые требуют, чтобы маленький паршивец с самого начала знал, что окружают его те, кто не имеет права ни осудить, ни ударить? Шантия охотно отвесила бы ему парочку оплеух.

Нельзя. Нужно быть вежливой, покорной и тихой. Таких женщин ни в чём не подозревают.

— Это всё демонские проделки, точно. Вот как возьмут тебя, голову оторвут, пальцы откусят и из рук-ног пирог сделают! — для пущей убедительности Кьяра махнула прямо перед лицом отшатнувшегося племянника. — Ещё и мужчину к ней запустили! Будь мы сейчас дома, отец с матерью уже приказали бы перерезать ей горло.

А может, так и сделать? Так и сделать, и свалить на Кьяру с её дикими фантазиями. Нет, всё же не стоит. И Шантия, стараясь удержать привычную маску отрешённого спокойствия, проговорила:

— Госпожа всего лишь заболела. И к ней запустили не просто «мужчину», а лекаря.

Она говорила, и в душе что-то сладко замирало. Морозы и долгий путь сделали своё дело: ещё на подходе к замку королеву душил кашель, а к следующему утру началась лихорадка. Глядя на мечущуюся в бреду супругу Кродора, на его омрачённое печалью лицо, она прятала улыбку, еле слышно шепча: «Богиня на моей стороне».

Предоставив Кьяре, единственной, кто пытался приструнить племянника, возможность и дальше заниматься его воспитанием, Шантия поспешила в другую часть замка, туда, где в своих покоях лежала королева. Ступени, поворот — вот и знакомая дверь, из которой боком выбирался толстый варвар в длинном одеянии. Он осторожно прикрыл дверь за собой, кажется, пробормотал какую-то молитву.

Самое время.

— Госпожа ведь поправится? — слишком, слишком много ложного беспокойства прозвучало в голосе, и Шантия даже разозлилась на себя — как можно позволить себе такое переигрывание?.. Но лекарь, занятый своими мыслями, ничего не заметил:

— Я ничего не могу поделать! Ей нужны целебные отвары, но она отказывается их принимать. Твердит, что демоны заберут у неё душу, а боги прогневаются.

Только бы не усмехнуться, услышав столь привычные слова. Всё-таки принцессы Витира похожи сильнее, чем могло бы показаться на первый взгляд. Почти сразу же пришла и мысль — безумная, в чём-то наглая, но, если сработает…

— Может, мне стоило бы поговорить с ней? Я смогу её убедить, поверьте. Мне госпожа верит больше, чем вам.

— Только ненадолго, — решившись, лекарь чуть приоткрыл двери спальни, позволяя Шантии войти. — Ей сейчас нельзя утомляться.

Ещё давно она заметила: в комнатах, где лежит страдающий от болезни, что-то неуловимо меняется. В воздухе повисает запах затхлости и гари: сберегая тепло, варвары не заботятся о том, что и больному нужно дышать. Как много дыма! Кажется, мгновение — и пропитаешься им насквозь, а кожа станет чернее сажи.

Может, просто запереть двери плотнее? Тогда в очередном приступе кашля Фьора может задохнуться.

Но, пересилив себя, Шантия придала лицу самое обеспокоенное выражение и приблизилась к ложу.

— Госпожа, вам стоит делать то, что говорит лекарь, если вы хотите поправиться.

— Вздор! — Фьора привстала, но тут же, закашлявшись, вновь рухнула на подушки. — Ни к чему мне такие лекари, как он! Ты вылечишь меня куда лучше. Ты оживила Мернис! И меня спасёшь.

Шантия поперхнулась: чего она не ждала, так это того, что королева сама захочет видеть её на месте целительницы. А может… Прежние мысли, сбившиеся было, вновь выстроились одна за другой.

— Если вы так желаете, госпожа, я буду лечить вас.

— Спасибо, спасибо! — пробормотала Фьора, прикрывая глаза. — Ты точно сможешь… А этот шарлатан… его бы вздёрнуть на виселице! Ты сделаешь для меня лекарство?

— Всенепременно, — заверила Шантия, пятясь к дверям. Только бы лекарь не вздумал уходить прежде срока! Выскользнув в коридор, она поманила толстяка к себе и прижала палец к губам. Лишь отойдя вместе с ним от спальни на достаточное расстояние, можно говорить.