Джо Уолтон - Клык и коготь [litres]

– Нет, он хочет остаться здесь. – Пожилая драконша на мгновение охватила свою рубиново-красную голову лапами, как будто не могла больше носить эту тяжесть, затем снова посмотрела на Фелин. – Вот почему я должна ехать в Ириет – потому что он едва ли сможет обойтись здесь без меня.

– Я не понимаю, – сказала Фелин, хотя уже начала думать, что догадывается.

– Это очень сложно, – сказала Благородна Бенанди. – Моя дорогая, не имея в виду ни малейшего пренебрежения к вам, вашему мужу или даже к его сестре, я вынуждена просить вас держать Селендру подальше от моего дома, пока я не удалю Шера отсюда. Он забрал себе в голову, что любит ее, и я знаю, что вы или Пенн не делали ничего, чтобы способствовать этому. Я склонна винить в этом Шера, по крайней мере наполовину.

– Наполовину? – спросила Фелин, садясь повыше. – Я не думаю, что Селендра могла сделать хоть что-нибудь, чтобы его поощрить к этому.

– Ну, это естественно для любой молодой драконицы при общении с неженатым Благородным Лордом, я уверена в этом, – сказала Благородна. – Но я уверена, что вы понимаете, что это не пройдет.

– Нет, совсем не понимаю, – сказала Фелин, чувствуя себя слегка уязвленной по поводу Селендры. – Она из хорошей семьи, она сестра Пенна, у нее разумное приданое…

– Вы не можете считать шестнадцать тысяч крон разумным приданым для Шера, – сказала Благородна, хотя Фелин знала, что Шеру не было никакой нужды жениться на деньгах.

– Разумное, хотя и не великолепное, – сказала Фелин. – Может быть, это не то, что вы бы сами выбрали, но я не понимаю – почему это такая катастрофа. Почему они не могут пожениться?

– Шер – молод и легко переменчив. Вы знаете это. – Голубые глаза Благородной вращались весьма оживленно, но жестом она отвергла любой возможный выбор Шера.

Фелин действительно знала его как переменчивого. Она помнила, когда каприз Шера легко коснулся ее самой. Когда прошло первое любовное головокружение, она уже знала, что он ей брат, а не муж. Кроме этого, она знала, что его мать никогда не одобрит этого и что Шер не сможет и не станет выступать против матери. Благородна мягко отговаривала, и Шер уступил при первом же возражении, подкрепленном предложением матери поохотиться месяц на высокогорье. Если же Селендра может сподвигнуть его на битву с матерью, он, должно быть, любит ее нешуточно.

– К тому же, – неловко продолжила Благородна, хотя Фелин ничего не сказала, – Шер скоро забудет ее, если будет в Ириете встречаться с другими драконицами.

– Ну, только не с Геленер, я думаю, – сказала Фелин.

– Не будь так жестока, Фелин. Я уже знаю это. Но если свести его с некоторым количеством хорошеньких дракониц с хорошо оформленными хвостами и сверкающей чешуей, он забудет Селендру.

– А Селендра?

– Она тоже его забудет. Должна будет забыть. Ей следует обратить свой взор к драконам своего ранга. Так устроен мир. Я это знаю, и ты это знаешь.

– Что я знаю… – Фелин оборвала себя. Она вспомнила, что никаким образом не может ссориться с Благородной. Она начала снова, но мягче. – Шер достаточно взрослый, чтобы не позволить вам навязать ему свой выбор.

– Это правда, но я могу отвлечь его, – сказала Благородна. До сих пор нам везло, как мне кажется. Он сделал авансы Селендре, когда они были в горах, но она не откликнулась.

– Джурале милостивый, – сказала Фелин в изумлении.

– Да, я сама возносила благодарности Джурале, – сказала Благородна, взор которой тут же посуровел, но она предпочла засчитать вырвавшееся у Фелин восклицание за молитву, а не за богохульство.

– Она же не откликнулась? – снова сказала Благородна, но уже в форме вопроса.

– Нет, она такая же девственно-золотая, какой прибыла сюда, – сказала Фелин. – В этом нет никаких сомнений.

– Тогда нам всего-то нужно держать их врозь, чтобы пресечь влечение в зародыше, – сказала Благородна. – Это означает, что, когда я приглашаю вас с Пенном в Резиденцию, пока Шер здесь и пока мы не уедем, пожалуйста, оставляйте Селендру дома с детьми.

– Я не могу этого сделать, – сказала Фелин, сама не ожидая, что скажет это, пока не услышала себя. – Это глубоко несправедливо, Благородна, я уверена, что вы и сами это понимаете. Она не сделала ничего дурного, а вы ее наказываете и предлагаете нам тоже наказать ее, будто она преступила границы дозволенного.

– Я всего лишь прошу вас оставлять ее дома, а также не пускать в дверь Шера некоторое время, хотя и сомневаюсь, что он захочет видеться с ней в приходском доме.

– Конечно, захочет, если не обнаружит ее здесь, – сказала Фелин. – Я не стану поощрять его посещения, но вряд ли могу не впустить его, разве вы не помните, что он может войти куда захочет, будучи Благородным Бенанди?

– Маловероятно, что он зайдет так далеко, – сухо сказала Благородна. – Вы же не думаете, что он захочет прийти и поглотить драгонета, которого спасал с риском для жизни.

– Это еще одна причина, по которой я не могу отказать ему от дома, – сказала Фелин. – Я обязана ему и безмерно благодарна за спасение бедного Вонтаса. Это ваш удел – контролировать перемещения вашего сына, если вы думаете, что имеете на это право, но вы не можете переложить это на меня, с учетом обстоятельств.

– Я скажу Шеру, что ему не стоит с ней видеться, – сказала Благородна, сморщив морду так, будто почувствовала запах разлагающегося трупа оленя. Долгие годы ей удавалось контролировать Шера.

– Тогда я обещаю вам, что я не оставлю его наедине с Селендрой в приходском доме, если он все же решит нанести визит, – согласилась Фелин.

– Это меня устроит, – сказала Благородна с таким выражением, будто наелась испорченных пресервов. – И оставьте ее дома, когда придете на обед.

– И этого я сделать не могу, – сказала Фелин. – Я не могу оставить ее дома, будто она опозорена.

– А я не могу позволить, чтобы она болталась под носом у Шера, как лакомый кусочек, который он жаждет слопать, – сказала Благородна.

– Тогда какое-то время, пока вы не решите пригласить нас всех, мы трое будем оставаться дома, – сказала Фелин.

Благородна мрачно посмотрела на нее, но Фелин отказывалась уступить. Они уставились друг другу в глаза, и, хотя Фелин была привязана к своей старой опекунше, она чувствовала себя в долгу перед Селендрой и Шером как спасителями своего малыша. Она обязана выстоять. Она выдерживала взгляд Благородной, пока та не потрясла головой.

– Ну что ж, – сказала она, – я разочарована, Фелин, но пусть так и будет. Чем скорее мы отправимся в Ириет, тем лучше.

– Надеюсь, что вы хорошо проведете там время, – сказала Фелин, слегка наклоняя голову. Она повернулась и направилась к выходу, оставив Благородную одну, погруженную в раздумья о своем сыне, чем та занималась еще с тех пор, как он был яйцом.