Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

Решив не испытывать судьбу, Пётр собрался с духом и сообщил:

— Видите ли, господин волшебник, меня только что доставил сюда синий кит.

Это была чистая правда, но Властимир Могучий отчего-то разозлился ещё сильнее.

— Ах, синий кит! — с хорошо знакомой Петру зловещей ласковостью протянул он и даже всплеснул руками от притворного умиления. — Как любопытно! Как свежо и оригинально! Ах ты маленький паршивец! До каких пор ты будешь пить из меня кровь? Во мне её почти не осталось!

Произнеся эти странные слова, великий чародей с неожиданной ловкостью протянул руку и ухватил Петра за ухо, да так быстро, что тот даже не успел увернуться.

— Я тебе покажу кита! — приговаривал чародей, с видимым удовольствием крутя несчастное Петрово ухо. — Я тебя научу, как врать старшим! Я тебе побегаю!

— Ай! Ой! Ой-ёй-ёй! — отвечал Пётр.

Ничего более внятного и вразумительного он ответить не мог, поскольку пальцы у старика оказались неожиданно крепкими.

— Я терпел целых сто лет, но и моё терпение не безгранично, — приговаривал маг, волоча Петра за ухо в сторону возвышавшейся над островом Парусной скалы. — Будешь сидеть под замком не две недели, а двадцать две… Нет! Ты будешь сидеть там, пока не выучишь назубок все заклинания из Большой Энциклопедии Белого Мага. Скажешь мне, когда будешь готов, и я приму у тебя экзамен. Надеюсь, лет через пятьсот ты снова увидишь солнце. За это время у тебя пропадёт охота хулиганить. А если не пропадёт, я придумаю ещё что-нибудь, клянусь моей бородой!

— Но послушайте… — с трудом выговорил Пётр, цепляясь за твёрдую, как дубовый сук, руку чародея, чтобы тот ненароком не оторвал ему ухо.

— Ничего не желаю слушать! — бушевал Властимир Могучий, широкими шагами направляясь к показавшейся у подножия Парусной скалы пещере и увлекая за собой торопливо семенящего Петра. — Ничего не желаю знать! Полюбуйся на себя! На кого ты похож? Откуда на тебе это дикое платье?

— Я..

— Молчи, несчастный! Я достаточно наслушался вранья! Налагаю на твои уста печать молчания. Да будет так!

Он взмахнул свободной рукой. Вселенную потряс неслышный гром, солнечный свет испуганно мигнул, и неожиданно Пётр понял, что не может произнести ни слова. Он открывал и закрывал рот, как выброшенная из воды рыба, но не мог издать ни единого звука. Между тем Властимир Могучий втащил его в пещеру, показавшуюся Петру смутно знакомой, проволок в самый дальний угол, опрокинув по дороге два табурета и сдвинув с места тяжёлый дубовый стол, и остановился перед низенькой дверцей в каменной стене. Дверца была сделана из толстых плах морёного дуба и заперта на большой висячий замок.

Волшебник подёргал замок и обнаружил, что тот заперт.

— Хм, — сказал он и покосился на Петра едва ли не с одобрением, не выпуская, впрочем, его многострадального уха. — Должен признать, ты делаешь успехи. Просочиться сквозь запертую дверь — это уже кое-что. Впрочем, лет двести ареста тебе всё равно не повредят. Ты напрасно считаешь мою строгость излишней, — продолжал он уже гораздо мягче, неловко отпирая замок свободной от Петрова уха рукой. — Когда-нибудь ты станешь великим магом и поймёшь, что я был прав, не давая тебе спуску…

Пётр уже понял, что старик перепутал его с кем-то другим — очевидно, сослепу. Понять-то он это понял, но вот объяснить, что происходит недоразумение, не мог, потому что на устах его по-прежнему лежала печать молчания. Положение складывалось безвыходное, но Пётр не очень расстроился: за последние несколько дней он столько раз попадал в безвыходные положения, что уже успел к этому привыкнуть. Он знал, что непременно выпутается, вот только поведение старика злило его всё сильнее. Мало того что он чуть не оторвал Петру ухо, так теперь ещё и нотации читает. Прямо как Карина-Скарлатина…

Волшебник между тем отпер замок и распахнул дверь. Пётр увидел вырубленную в белой известковой скале тесную каморку, в которой только и помещалось что грубая лежанка, стол, табурет и умывальник в углу. На столе, потрескивая, горела коптящая свеча, а за столом сидел какой-то мальчишка в домотканой рубахе до пят и, подперев грязноватым кулаком взлохмаченную белобрысую голову, читал какую-то толстенную книгу. Он казался с головой погружённым в чтение, но Пётр не был новичком в таких делах и сразу понял, что мальчишка притворяется. Разумеется, он вовсе не читал, а, затаив дыхание, с огромным интересом ждал продолжения.

Властимира Могучего эта мирная картина сразила наповал. Старик протёр глаза свободной рукой, сильно дёрнул себя за бороду, посмотрел на Петра, потом на мальчишку, потом снова на Петра и пробормотал короткое заклинание, похожее на детскую считалочку, — что-то вроде: «Раз, два, три, мираж, пропади!»

Никто и не подумал пропадать. Мальчишка продолжал спокойно сидеть за столом, подперев рукой лохматую голову, и делать вид, что не замечает присутствия в комнате посторонних. Тогда Властимир Могучий, волоча за собой Петра, осторожно приблизился к столу и ткнул мальчишку в плечо указательным пальцем.

Мальчишка вздрогнул и обернулся. Лицо у него было чумазое, удивлённое и очень невинное. По этому лицу Пётр сразу определил, что перед ним находится тот самый бездельник, лоботряс и хулиган, из-за которого Властимир Могучий чуть не оторвал ему ухо. Мальчишка кого-то здорово напоминал, но Пётр никак не мог вспомнить, кого именно.

Между тем удивление на лице мальчишки сменилось тем рассеянно-недовольным выражением, какое бывает у людей, которых грубо оторвали от какого-то чрезвычайно важного занятия. Скрежетнув ножками табурета по каменному полу, он встал и поклонился Властимиру Могучему — не столько поклонился, впрочем, сколько небрежно кивнул. Выпрямившись, он бросил на Петра короткий любопытный взгляд, и в его глазах запрыгали весёлые чёртики. Похоже, в отличие от Петра и Властимира Могучего, этот неумытый узник отлично понимал, что происходит.

— А… э… гм, — сказал Властимир Могучий. — Кхм… М-да. Ты… э… чем ты занят?

— Читаю Большую Энциклопедию Белого Мага, как вы и велели, господин, — бойко отрапортовал арестант. — Том первый, глава двенадцатая, параграф сто восьмой: «Снятие порчи и сглаза по портретам и скульптурным изображениям».

— Ага, — растерянно пробормотал Влас-тимир Могучий. — Глава двенадцатая — это хорошо… Параграф сто восьмой, да? А у нас, видишь ли, гости…

— Вижу, господин, — скромно потупив разбойничьи глаза, сказал мальчишка и, не удержавшись, хихикнул.

Властимир Могучий спохватился и наконец-то выпустил ухо Петра. Пётр поспешно отступил на пару шагов, потирая распухшее ухо. Ухо было большое, горячее и на ощупь напоминало петушиный гребень.

Властимир Могучий справился со смущением, откашлялся в кулак и повернулся к Петру.