Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

Маг простёр над кристаллом сухую жилистую руку и вдруг снова опустил её на колени.

— Выслушай меня, Ларин Пётр, — сказал он сурово. — Выслушай внимательно и хорошенько запомни то, что я скажу. Тебе должно быть известно, что я давно сложил с себя полномочия Верховного Мага Островов и удалился от дел. На то у меня были причины — поверь, весьма веские. Я дал страшную клятву более никогда не вмешиваться в дела людей, и я не собираюсь её нарушать. Если это будет возможно, я помогу тебе вернуться к твоим друзьям, но я и пальцем не пошевелю, чтобы посодействовать выполнению ваших планов, какими бы они ни были. Если вы затеваете очередную драку, я не приму в ней участия ни на вашей стороне, ни на стороне ваших врагов. Я ничего не хочу об этом знать, понимаешь?

— Понимаю, — сказал Пётр. — Мне говорили, что вы больше не практикуете. И я прошу прощения за то, что нарушил ваш покой.

— Прощения должен просить не ты, а он, — буркнул чародей, сердито ткнув пальцем в сторону Трёпа Нирала. — Ты явился сюда не по своей воле.

Трёп Нирал придал своей неумытой физиономии виноватое выражение, однако стоило лишь Властимиру Могучему от него отвернуться, как он с самым заговорщицким видом подмигнул Петру.

Между тем чародей снова простёр над магическим кристаллом свои костлявые ладони, нахмурился, сосредоточиваясь, и слегка пошевелил пальцами. Кристалл вспыхнул ослепительным зеленоватым светом, а потом на нём появилось изображение.

Пётр увидел синюю океанскую гладь, а на ней — сцепившиеся, как три репейника, корабли. Посередине этой беспорядочной кучи вант и парусов находился уцелевший корабль морских пиявок, на мачте которого развевался рваный чёрный флаг с изображением перекрещённых кирки и лопаты. С правого борта к нему прилепилась «Каракатица» с проломленным бортом, а с левого — полузатонувшая посудина гномов, мачты которой были наклонены под углом сорок пять градусов к поверхности воды. Вокруг, покачиваясь на волнах, плавали обломки и какой-то мусор. Корабли медленно дрейфовали, крепко связанные друг с другом прочными абордажными канатами. Пётр ожидал увидеть на палубах сцепившихся в смертельной схватке людей и гномов, но палубы были пусты. «Неужели они все друг друга перебили?» — ужаснулся Пётр, но тут Властимир Могучий снова шевельнул пальцами, изображение кораблей удалилось, и он увидел шлюпки, кругами бороздившие океан.

Здесь были все три шлюпки с «Каракатицы», а также пять или шесть утлых челноков с кораблей морских пиявок. Все они были набиты битком и ощетинились баграми и пробковыми спасательными кругами. Гномы гребли вручную; их сморщенные лица покраснели от усилий, косматые бороды развевались на ветру. На носу знакомой белоголубой шлюпки стоял целый и невредимый капитан Раймонд. Он смотрел в подзорную трубу, обводя ею горизонт, и что-то бормотал, обращаясь к одноглазому гному, стоявшему рядом с ним. Гном был одет в грязный и засаленный камзол из акульей шкуры и крепкий медный нагрудник, давно нуждавшийся в чистке. На ногах у него были огромные ботфорты, из-за которых гном здорово смахивал на Кота в сапогах, а на голове красовалась медная миска, державшаяся с помощью шнурка, завязанного узлом под подбородком. Кривая абордажная сабля висела у него на поясе в верёвочной петле, заменявшей ножны, большая не по росту ладонь сжимала медную подзорную трубу. Труба была втрое больше, чем та, в которую смотрел капитан Раймонд, и было совершенно непонятно, как низкорослый гном ухитрялся удерживать её на весу одной рукой.

— Ничего не понимаю, — сказал Пётр. — Что это, перемирие?

— Странно, — теребя бороду, согласился с ним волшебник. — Мне как-то не приходилось слышать о том, чтобы морские пиявки заключали с кем-то перемирие.

Один Трёп Нирал не удивился.

— Это не перемирие, — заявил он, — это мир. Они ищут тебя, Ларин Пётр.

— Всё равно не понимаю, — сказал Пётр. — Почему они вместе? Ведь морские пиявки…

— Даже морские пиявки знают, что такое знамя Большого Илла, и склоняют перед ним головы, — перебил его Трёп. — Нам повезло с родственником, парень.

— Нам? — удивился Пётр. — Ах да, конечно…

— Знамя Большого Илла, знамя Большого Илла… — недовольно пробормотал Властимир Могучий. — Что это за знамя такое? Впервые слышу.

Пётр удивлённо воззрился на старого мага, который не знал, кто такой Большой Илл, а Трёп украдкой вздохнул и покачал головой.

— Большой Илл был тем самым иноземным воином, который заставил Королеву стать Королевой-Невидимкой, — объяснил он. — Ему тайно поклоняются все жители Островов.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Властимир Могучий, и Петру показалось, что старый волшебник уязвлён: похоже, хоть он и отошёл от дел, ему было неприятно, что островитяне чтят не его, а какого-то Большого Илла.

— Читал, — ответил Трёп.

— Что значит — читал? — снова начиная закипать, грозно осведомился волшебник. — Где читал? В моей библиотеке нет таких книг!

Трёп уклончиво пожал плечами, из чего следовало, что копию бортового журнала «Каракатицы» он добыл неким тайным и не вполне законным путём — скорее всего, откуда-нибудь свистнул с помощью своей Волшебной Дудки.

— Так, — сказал Властимир Могучий тоном, который не предвещал ничего хорошего. — Ко всему прочему ты ещё и воришка. Воруешь где-то запрещённые книги и развлекаешься, читая их, вместо того чтобы зубрить заклинания.

— Да что проку в ваших заклинаниях! — запальчиво воскликнул Трёп, на всякий случай садясь боком к столу, чтобы удобнее было задать стрекача. — Вы их знаете все до единого, а кому от этого легче? Королева как правила Островами, так и правит. А ведь, по слухам, когда-то Острова были райским местом! Почему вы спрятались на Шустром? Почему вы не прогоните её? Для чего я должен зубрить ваши заклинания — чтобы стать таким же, как вы, и прятаться от людей?

— Ты ещё молод и многого не понимаешь, — печально сказал Властимир Могучий. — Когда подрастёшь…

— Извините, — вмешался в их разговор Пётр. — Я бы с удовольствием ушёл, чтобы не мешать вашему спору, но идти мне, к сожалению, некуда.

Властимир Могучий, который, кажется, и впрямь позабыл о госте, смущённо кашлянул в кулак. Изображение внутри магического кристалла моргнуло и стало меркнуть, пока не исчезло совсем.

— Что ж, — сказал волшебник, — по крайней мере, мы убедились, что с твоими друзьями всё в порядке. Они живы и здоровы, а значит, волноваться о них не стоит.

Пётр закусил губу. Спорить с хозяином острова Шустрого ему не хотелось, но он вовсе не был уверен, что с капитаном Раймондом всё в порядке. «Каракатица» была выведена из строя, а обратная дорога на остров Ремонтный не сулила капитану ничего, кроме встречи с морской гвардией. Он уже открыл рот, чтобы изложить старику свои соображения, но Трёп Нирал остановил его, прижав к губам указательный палец. Вид у него при этом был настолько значительный и заговорщицкий, что Пётр поневоле закрыл рот и промолчал.