Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

Чародей покосился на него и сделал длинную паузу, словно давая Петру возможность высказаться.

— Благодарю вас, господин верховный маг, — сказал Пётр, решив, что от него ждут благодарности.

— Не за что, — медленно, с каким-то непонятным выражением произнёс Властимир Могучий, приподняв седую бровь. — Я не верховный маг, и благодарить меня тебе не за что. Я ведь тебе не помог. И помогать не намерен, — добавил он, немного подумав.

— А кто теперь является верховным магом Островов? — спросил Пётр.

Волшебник равнодушно пожал плечами.

— Думаю, этот бедняга Кассиус Кранк, — сказал он.

— Придётся обратиться к нему, — сказал Пётр. — Может быть, он сумеет мне помочь найти дядю и вернуться домой.

Властимир Могучий покачал головой.

— Сомневаюсь, юноша. Во-первых, он чёрный маг, а чёрные маги никогда и никому не помогают без выгоды для себя. А во-вторых, Кассиуса Кранка никто не видел вот уже две сотни лет. Полагаю, искать его надо там же, где и Королеву-Невидимку.

— А где это? — спросил Пётр.

— Никто не знает.

— Даже вы?

— Даже я. Прекрати свои расспросы, маленький хитрец. Я ведь уже сказал тебе, что не желаю вмешиваться в дела людей. Ступайте оба на берег и попытайтесь выудить из воды то, что в ней утонуло. Когда вернётесь, будем обедать.

Трёп, подобрав полы своей длинной рубахи, первым покинул пещеру. Пётр задержался на пороге и обернулся на Властимира Могучего. Тот смотрел вслед двойникам задумчиво и немного печально, но, когда Пётр оглянулся, сразу же опустил взгляд и как ни в чём не бывало принялся строгать длинным кухонным ножом какую-то палку, которая невесть откуда появилась у него в руках.

— Пошли скорее, — почти не шевеля губами, чуть слышно пробормотал Трёп, — а то старик, чего доброго, передумает.

Они двинулись к морю через рощу, состоявшую, как убедился Пётр, из старых оливковых деревьев — корявых, дуплистых, с тёмной, лаково отблёскивающей листвой.

— Старик — настоящий самодур, — оживлённо рассказывал Трёп. — Вообще-то, он ничего, добрый, а злится потому, что ему стыдно. Когда-то он отступил перед этим Касси-усом Крайком и Королевой и позволил им захватить власть на Островах. Он, видите ли, решил, что будет лучше для людей, если он сложит с себя полномочия и война прекратится. Он всё время говорит, что, если Злу дать волю, оно рано или поздно сожрёт само себя. Говорит, что бороться силой против силы нельзя, что это путь Зла. Когда наш с тобой дядя, Большой Илл, нуждался в его помощи, старик сделал вид, что ничего не знает. Большой Илл так и не сумел отыскать остров Шустрый, и в конце концов морские гвардейцы взяли его в плен.

— Постой, — сказал Пётр. — Ты всё время говоришь: наш родственник, наш дядя… Нет, я понимаю, что мы с тобой — две части одного целого, но всё-таки… Всё-таки откуда ты взялся? Ведь откуда-то ты должен был появиться?

— Из тебя, — сказал Трёп, — больше неоткуда. Разве тебе не случалось думать, что ты самый умный, самый талантливый, что таких, как ты, больше нет на всём белом свете?

— Ну, допустим, — поморщившись, с неохотой согласился Пётр. — Но маленькие дети обычно так не думают. А ведь ты, наверное, был маленьким! Откуда же ты появился?

— А вот этого я не знаю, — развёл руками Трёп. — Никто не знает наверняка, откуда приходят двойники. Старик нашёл меня в открытом море. Я сидел в лодке без вёсел и парусов и ничего не помнил. Помнил только, что меня зовут Трёп Нирал. Потом я вспомнил тебя.

— То есть как это вспомнил? — удивился Пётр. — Мы же видимся впервые в жизни!

— Откуда я знаю? — огрызнулся его двойник. — Откуда зеркало знает, что оно — зеркало?

Он вдруг остановился и, воровато оглянувшись по сторонам, запустил руку по самое плечо в дупло старой оливы. Порывшись там, Трёп извлёк на свет божий какой-то узел. В узле оказались штаны из какой-то материи, мягкие сапоги из акульей шкуры и простая тёмная накидка. Всё это Трёп торопливо натянул на себя и сразу перестал выглядеть заспанным босяком. Теперь он был одет, пожалуй, получше Петра, одежда которого плохо подходила для дальних странствий и опасных приключений.

— Я давно собирался дать тягу от старика, — ответил он на удивлённый взгляд Петра. — Ждал только твоего появления. А то, если бы ты явился сюда в моё отсутствие, старик нипочём бы не поверил, что ты — это ты, а не я. Засадил бы под замок, и сидел бы ты там в обнимку с Энциклопедией до скончания веков. Зато теперь мы им всем покажем кузькину мать!

— Постой-ка, — опешил Пётр, — ты что, собираешься бежать прямо сейчас? По-моему, ты должен хотя бы попрощаться…

— А ты попрощался со своими учителями, когда удирал из школы? — ядовито поинтересовался Трёп. — Можешь не отвечать, я и так знаю, что не попрощался. Потому что если бы ты стал с ними прощаться, то до сих пор сидел бы под замком и читал это, как его…

— Дисциплинарное Уложение, — подсказал Пётр и вздохнул. — Зато тогда Свисток не утонул бы и корабль капитана Раймонда был бы цел и возил бы, как ему и положено, грузы с острова на остров, а не бегал от морской гвардии…

— А ты вернись к старику, — вкрадчиво посоветовал Трёп, — и расскажи ему, что я задумал. Он живо наложит на остров какое-нибудь очередное заклятье — такое, чтобы мы отсюда не выбрались, — и мы с тобой будем в полной безопасности. Кормит старик хорошо, прямо как на убой, а иногда, когда бывает в хорошем настроении, даже разрешает посмотреть в свой магический кристалл. Правда, это случается редко — примерно раз в пятьдесят лет. А за капитана Раймонда не волнуйся. Он как-нибудь выкрутится. Перекрасит «Каракатицу», даст ей другое имя, повесит на мачте Всевидящее Око, а знамя Большого Илла просто утопит в море, обвязав им камень потяжелее. Зачем оно ему, если ты пропал без следа? Пророчество сбылось, но только наполовину. Появиться-то ты появился, но, вместо того чтобы прогнать Королеву, взял и спрятался за старика, который сам прячется от собственной совести за рассуждениями о Добре и Зле.

— Ты очень много треплешься, — с неудовольствием заметил Пётр.

— Тебе придётся к этому привыкнуть, — беспечно ответил двойник. — Ведь на то я и Трёп. У нас на Островах имя во многом определяет характер человека. Вот взять, к примеру, нашего теперешнего верховного мага, Кассиуса Кранка. Ты знаешь, что по-немецки «кранк» означает «больной»?

— Ты-то откуда это знаешь? — спросил Пётр.

— Властимир сказал. Здесь, на Островах, все говорят на одном языке, но кое-что про ваш мир нам известно. Например, то, что вы говорите по-разному и не можете объясниться с жителями других земель. Это очень неудобно.

— Подумаешь, — сказал Пётр. — А если бы я был немцем или индусом, как бы ты со мной объяснялся? Вы-то говорите по-русски!