Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

Пётр засунул руку в карман. В кармане было пусто, хотя ему и казалось, что Свисток юркнул именно сюда. Пётр проверил второй карман, поискал в нагрудном карманчике рубашки, но тщетно — Свисток как сквозь землю провалился.

«Нет, — подумал Пётр, заново обшаривая карманы, в которых по-прежнему ничего не было, кроме солёной морской воды, — он не провалился сквозь землю. Он выпал из кармана, пока я отдыхал лёжа на спине, и утонул, потому что медные свистки не умеют плавать, даже если они волшебные».

Вот теперь ему стало по-настоящему одиноко и страшно. Он был совершенно один в безбрежном чужом океане, в чужом мире, дорогу из которого так и не сумел найти. Даже своего единственного верного друга, вместе с ним прошедшего сквозь волшебные зеркальные Ворота, он ухитрился потерять. Потерять? Да нет, не потерять, а погубить по собственной небрежности! Он ведь даже не вспомнил о Свистке, когда лежал на спине раскинув руки и ждал возвращения «Каракатицы», которая никогда не вернётся.

Он представил себе Свисток — крохотную медную улитку, которая сейчас, наверное, ползала в кромешной темноте, на огромной глубине, по покрытому толстым слоем ила океанскому дну, отыскивая путь на поверхность. Свисток не мог захлебнуться, потому что у него не было лёгких. Потеряв своего приятеля, Пётр обрёк его на многолетние странствия в полном опасностей подводном мире. Может быть, когда-нибудь бедняга сумеет добрести по дну до какого-нибудь острова или рыбаки, вспоров брюхо глубоководной рыбины, с удивлением извлекут оттуда позеленевшую медную штуковину, которая скажет им: «Привет, ребята! Как бы мне найти Ларина Петра? Я — Волшебная Боцманская Дудка и тем горжусь…» А может быть, он так и будет бродить, распугивая глупых рыб и сам пугаясь морских чудовищ, пока ярь-медянка окончательно не съест его маленькие медные лапки, и тогда он навеки останется на дне, а песок и ил будут медленно затягивать его, пока не похоронят совсем…

Пётр посмотрел вниз, как будто надеялся пронизать взглядом синюю бездну, в которой бесследно скрылся его верный товарищ. Увы, он ничего не увидел, кроме смутной тени, проскользнувшей в глубине. Свисток канул безвозвратно. Даже если он сумеет выбраться, Петру вряд ли удастся разыскать его в пёстром мире Островов. Да и как они станут искать друг друга, если сам Пётр вот-вот пойдёт ко дну? Бедняга Свисток! Каково-то ему будет случайно наткнуться в глубине на тело своего утонувшего хозяина?

Неожиданно Петра словно током ударило: он вспомнил о тени, которую только что видел прямо под собой. А что если это акула?!

Он снова посмотрел вниз и похолодел: прямо под его ногами из бездны стремительно поднималось что-то огромное, тёмное, горбатое и неимоверно страшное. Очертаний всплывающего гиганта Пётр пока не различал, но размеры его наводили на мысль о поднимающемся из морской пучины новом острове, пока не обозначенном на картах. Но острова вырастают совсем не так. Их либо строят по миллиметру в год трудолюбивые коралловые полипы, либо выталкивают наружу землетрясения и извержения вулканов. Не бывает так, чтобы остров поднимался из глубины так, как этот — стремительно и бесшумно…

Охваченный паничёским страхом, Пётр бешено забил по воде руками и ногами, пытаясь убежать от поднимающегося на поверхность кошмарного чудовища. Но куда там! Жуткая тварь, приближавшаяся к Петру снизу, из-под воды, была слишком громадна и двигалась чересчур стремительно, чтобы от неё можно было ускользнуть даже на самом быстром корабле. Сначала нога, а потом и рука Петра по очереди задели что-то скользкое и одновременно шероховатое. По инерции Пётр ещё некоторое время пытался плыть, колотя руками по упругой шкуре морского чудища, а потом воды под ним не осталось. Вода стекала с его одежды, струилась по мокрой синевато-серой шкуре и с плеском падала обратно в море. Непреодолимая сила подняла Петра высоко в воздух — пожалуй, даже выше, чем когда он стоял на палубе «Каракатицы». Горизонт сразу раздвинулся, и Пётр увидел вдали качавшуюся на волнах мачту, распластавшую по воде паруса из белой акульей кожи.

Да, именно из белой! Только сейчас Пётр сообразил, что шкура чудовища, на спине которого он лежал, была совсем другого цвета. Она была серая с синеватым оттенком, а может, и наоборот — синяя с серым. Это была не белая акула, а совсем другой зверь, намного превосходивший её размерами. Пётр припомнил, что уже встречал на Островах похожее животное, и немного успокоился.

Он огляделся и обнаружил, что лежит, распластавшись на животе, на округлой верхушке чего-то, что напоминало огромный холм из сплошного сине-серого камня. В тот самый момент, когда Пётр оглянулся, вода позади него с плеском расступилась, из неё поднялся гигантский хвост с двумя горизонтальными лопастями и с громоподобным плеском опустился обратно в море. В эту же минуту впереди, чуть ниже по склону холма, открылось круглое отверстие, и из него прямо в небо ударил высокий фонтан мелких брызг. У Петра не осталось никаких сомнений: он лежал на спине гигантского синего кита, одного из тех, кого капитан Раймонд назвал мудрецами морских глубин.

Значит, его жизнь находилась вне опасности — если, конечно, кит спас его нарочно, а не просто случайно поднялся на поверхность, чтобы немного подышать. Ведь такая громадина могла просто не заметить, что у неё на спине кто-то есть. Вот сейчас наберёт побольше воздуха да и нырнёт себе обратно в глубину, где он — самый сильный и мудрый и где его никто не посмеет обидеть…

Кит снова ударил по воде огромным хвостовым плавником и начал плавно погружаться.

— Эй, эй, погодите! — завопил Пётр, колотя кулаками по мокрой шершавой шкуре. — Постойте! А как же я? Я тут! Одну минуточку!

Кит покосился на него громадным чёрнофиолетовым глазом и подмигнул. Обычно киты никому не подмигивают; возможно, и этот кит даже не думал подмигивать, а просто моргнул, но Пётр готов был поспорить на что угодно, что кит именно подмигнул, и не кому-нибудь, а ему, Петру. Морской гигант погрузился ещё немного, и подмигивающий глаз скрылся под водой. Из широкого дыхала вылетела ещё одна струя воды и пара, и кит поплыл, выставив из воды круглый горб, на котором лежал Пётр.

Он больше не погружался. Круглый горб его спины стремительно рассекал воду, позади тянулся расходящийся пенный след, как за кораблём. Пётр приподнялся на руках, а потом осторожно сел, поджав ноги. Исполинская туша размеренно поднималась и опускалась в такт мощным движениям огромного хвоста. Слышалось только журчание рассекаемой круглым лбом воды да редкие мощные выдохи. Сидеть верхом на ките было непривычно. Пару раз Пётр катался без седла на лошади, и сейчас у него возникло точно такое же чувство, как тогда, только гораздо более сильное. Было странно и не очень приятно ощущать, как под толстой кожей мерно сокращаются мощные мускулы и всё это происходит прямо под тобой и ни капельки от тебя не зависит. Автомобиль или корабль тоже намного больше человека, и он тоже вибрирует, рычит и быстро передвигается в пространстве, но при этом он остаётся всё таким же мёртвым, неодушевлённым куском металла. Кит же, в отличие от корабля, был живой; сидеть на нём, как на каком-нибудь диване, было неловко, а спрыгнуть — боязно. Да и куда прыгать-то — обратно в океан? Но очень скоро Пётр пообвык и начал получать удовольствие от стремительного движения и плавного покачивания огромного животного.