Хаген Альварсон - Волки и вепри [СИ]

Ну, или хотя бы проверить, насколько сей замысел осуществим.

Хаген совершенно напрасно счёл себя самым умным. Не только ему пришла в голову мысль наведаться в зелёный Эйред. У Хьёрвика скиптунг [23] Скиптунг — «сборище кораблей», флот. Арнульфа перехватил два корабля на выходе в открытое море. Те ладьи, да и вожди на ладейных носах, были ему знакомы. Девять зим назад Арнульф на «Бергельмире» сражался с ними в этом же заливе. Один его корабль стал тогда против четырёх — и не выстоял, и пошёл ко дну, а сам Арнульф сменил доспехи на лохмотья раба. О, то была памятная битва!

Братья-хёвдинги, Эрленд и Эрлюг, сыновья Хроальда Дальге, дроттинга острова Хьёрсей, тоже узнали Арнульфа. Подняли вёсла, замедлили ход, но красного щита не поднимали: двое не выстоят против семнадцати! Тем паче, что на «Свафнире» подняли белый щит.

— Хэй, Хроальдсоны! — крикнул Арнульф. — Куда путь держите?

— На восток, — кратко ответил Эрленд.

— А что вы там забыли, на востоке-то?

— Должны ли держать ответ перед тобой? — дерзко вскинулся Эрлюг. — По какому праву?

— Должны, сын Хроальда, — рассмеялся Арнульф. — По праву старшего, — огладил седую бороду, — по праву сильного, — обвёл рукой свои корабли, — и по праву великодушного, — указал на белый щит на мачте «Свафнира». — Вы-то мало выказали великодушия, когда резали моих людей да топили мой струг.

— Желаешь сквитаться, Седой? — угрюмо проворчал Эрленд.

— С волком уже сквитался, — небрежно отмахнулся Арнульф, — а рвать зубы щенкам не по мне. Но, коли щенки не проявят учтивости, придётся их проучить!

— Попробуй, старый ты клювожор! — воскликнул Эрлюг, но Эрленд, старший из братьев, приказал ему заткнуться, а потом обратился к Арнульфу:

— То не тайна, куда мы идём. В Эйреде голодают псы и коршуны, и мы идём их покормить, да и сами, пожалуй, урвём преизрядный кусок!

— Правда за правду, сын Хроальда! — отвечал Арнульф. — Мы тоже держим путь в Зелёную Страну. Присоединяйтесь, и будете помилованы. Сохраните зубы и шкуры. Как вам это?

Драккары братьев сошлись борт к борту, Эрлюг ступил на нос «Хермода», переговорил с братом. Спустя недолгое время старший Хроальдсон громко сказал:

— Это нам подходит. Веди, Седой Орёл!

А возле острова Эйкин к скиптунгу присоединились ещё два драккара: «Летучий Пёс» из Хединсфьорда под началом Эйлима тенгиля [24] Слово þengill выступает поэтическим синонимом к понятию «вождь», «король»; тут же и далее — сын или племянник короля, потенциальный наследник. Также — в ряде случаев — имя собственное. , сына Эйлифа конунга, и «Брунэльд» Раудульфа Эоринга из Эорсфьорда: пятидесятилетний князь решил тряхнуть стариной. Они, как ни странно, также двигались на Эйред, обагрить мечи, покормить воронов да руки погреть. Увидев, какой скиптунг собрал морской король Арнульф, король сухопутный, владыка Ильфинга, который годился Седому если не в сыновья, то уж точно — в племянники, скомкал бороду, потом скомкал свою гордость и засунул её под палубу со словами:

— Мы тебе не помешаем, сэконунг?

— Уж коли хеднинги с ильвингами примирились и отправились вместе на дорогу чайки, то, думается, и с нами поладите, — был ответ. — Но чтобы не прекословили мне, Раудульф и Эйлим! Я вождь в этом походе. Не по нраву — широка китовая равнина!

— Если мне покажется твоя воля слишком суровой, я просто уйду, — сказал Раудульф, — однако не забуду предупредить тебя загодя: не по мне судьба Кьятви Мясо.

А сын Эйлифа конунга и вовсе не стал кочевряжиться. Ни к чему, да и перед кем!?

Так и вышло, что в первые дни месяца Хауст жители Геладских островов с тревогой и удивлением увидели почти две дюжины кораблей, мало похожих на торговые. Заметив суету на берегах, Арнульф приказал поднять белые щиты и снять с носов драконьи головы. Но окончательно страхи улеглись, когда геладцы опознали снеки земляков, и в первую очередь — «Айбирнэ» Бейлана Трове, сына Сомерледа Ан-Тайра, короля Геладов. Или, как его звали викинги, Бьёлана Тёмного, сына Сумарлиди ярла. К нему-то, к владыке островов, и устремились драконы волн, миролюбиво склонив резные главы.

На Гелтасе, в одноимённой столице островной державы, викингов принимали радушно. Сомерлед Ан-Тайр, как его тут величали, носивший громкое звание Ри-туат-на-Геладанн, был осведомлён о прибытии многочисленных гостей и хорошо подготовился к встрече. Подготовка эта легла на плечи поселян и недёшево им обошлась, но никто не роптал: Ан-Тайров тут боялись не меньше, чем викингов. Лучше расстаться с коровой и парой свиней, чем с жизнью, не так ли? Тем более, что, как оказалось, воинственные хлорды умели благодарить не только словом, но и серебром, и даже золотом. «Вот и пригодилась лишняя тысяча», — ворчал Лейф.

— Уж поверь, вражда с этими милыми людьми стала бы дороже, — заметил Фрости, — а вы своё вернёте после похода, коли живы будете.

— Меня больше волнует, — сказал Хаген, — какая выгода у Сумарлиди ярла в этом деле.

— Самая что ни на есть выгода, — заверил Арнульф, у которого слух был почище, чем у кота Тролля, несмотря на возраст, — садитесь на пиру поближе, послушаете да сами скажете.

— А нас пустят? — немного удивился Хаген.

— А как же не пустят? — нахмурился Арнульф. — Вы же оба мои советники! Ха! Пусть попробуют не пустить. А коли кто-то рожу скривит, так я мигом распрямлю.

Вечером состоялось торжество по случаю приезда славных гостей. Столы ломились от угощений, хмельное лилось, точно сорок рек из Хвергельмира, пылали очаги да факела. Музыканты и сказители развлекали собрание, парни не упускали случая перемолвиться словом-другим с местными девушками, из-за чего приключилось несколько драк — короче, всё как всегда. Хагена и Хродгара больше занимала беседа Сумарлиди ярла с вождями похода. За главным столом места хватало всем, и слышно было неплохо.

Выгода у Сумарлиди ярла была в том, чтобы избавить острова от обузы — юных горячих голов, которым не сиделось на месте, да так, чтобы не порушить худого мира с Эйридхе. Кого мог взять на китовую тропу младший сын правителя, Бьёлан Тёмный, тех взял, а старшие сыновья не имели права навлекать на свой род ярость владык Эйреда. Да и не пристало старшим сынам вождя клана, у которых уже были свои, почти взрослые дети, скитаться зелёными просторами в поисках приключений. Это — удел младших, и, похоже, Бьёлана причислили к младшим навечно. Тот не слишком от этого страдал, а ежели страдал, так не показывал.

— Взял бы ты, Арнульф Иварсон, этих сучьих ублюдков под своё крыло, — попросил ярл, — а коли так случится, что никто из них не вернётся на острова, я горевать не стану. Даже те шлюхи, что породили их на свет, и те не станут, уж не сомневайся.