Хаген Альварсон - Волки и вепри [СИ]

И обрушил на Хагена град ударов. Но Лемминг не был бы Леммингом, если бы позволил дубине зацепить себя. Радорм так разошёлся, что сломал скамью, стол и чью-то ногу, но пропустил короткий укол в грудь. Прямо в солнечное сплетение — Хаген отрабатывал «Язык жабы» не первый год и давно хотел его опробовать. Радорм пошатнулся, схватился за грудь, поднял окровавленную ладонь к глазам. А Хаген рубанул его крест-накрест. Славно наточенный Альрикс отворил чрево, внутренности брызнули смрадной рекой Слид, потоком Нижнего мира…

Вот это Кьяртан увидел. Не было злорадства — только ужас охватил юношу. А после — горечь и печаль. Как убедить мёртвого отца, что ты достоин руки его дочери? Как было уберечь его и прочих родичей Альвдис от ярости викингов? Как смотреть ей в глаза?

Радорм упал в собственные кишки, разбрызгал кругом кровь и дерьмо. Хаген выругался — запачкал такой хороший парчовый плащ. Как и отстирать его!? А к нему уже мчался, сверкая мечом, Богвард Бледный Паук. Хравена сейдмана он оставил у входа в святилище, с перебитыми конечностями. Нашлась и на колдуна управа.

На миг Кьяртану остро захотелось увидеть, как Хладный Путь станет путём, по которому отправится Хаген Чёрный, как клинок снимет с плеч медную голову. Но…

— Брат, сзади! — крикнул Бобёр. Хаген понял. Успел усмехнуться.

И встретил железо железом.

И понял, что с Пауком ему не тягаться. Отскочил, раскрутил «Морского змея», уходя в защиту. Богвард ударил сверху, прерывая движение Альрикса, сколол гарду — золочёная рысь на клинке гневно заворчала — и ткнул Хагена в грудь. Под сердце. Кальдвег прошил плащ, кожаный жилет, верхнюю и нижнюю рубахи. Но между ними Хаген предусмотрительно надел кольчугу. Остриё меча разорвало кольца, но задержалось ровно настолько, чтобы не задеть ничего важного. Лемминг покачнулся, снова отскочил, вспрыгнул на скамью, затем — на стол, пробежал, разбрасывая блюда и кубки, соскочил позади Паука. Тот ударил с разворота. Хаген поднырнул под меч, бросаясь рослому бойцу в ноги. Кальдвег и Альрикс сшиблись, высекая искры, раздался высокий металлический стон. Хаген перехватил меч одной рукой, Богвард ударил сверху, но Хаген и не думал защищаться: в его левой руке мелькнул скрамасакс, серая сталь ушла в бок Паука, по самую рукоять. Холодный Путь рухнул, выбил меч из десницы Лемминга, распорол меховой ворот плаща, кольчугу и плечо. Безоружный Хаген вскочил, обхватил противника и бросил через бедро. Потом отошёл, пошатываясь.

Оглянулся.

Паук шевелился, лёжа на боку. Скрёб ногами землю. Плюясь и шипя. Не выпуская меча из рук. Даже с ножом в печени, он оставался смертельно опасным врагом, и Хелла не спешила оборвать его жизнь взмахом своей бритвы.

А сражение в свящённом месте всё бурлило кровавым водоворотом. Увлекая в чёрно-багровую воронку новые жертвы. Бьярки рубился обеими руками, скинув медвежью шкуру. Самар отыскал свои стрелы у павших привратников, и музыкальный инструмент превратился в боевой. И звучал теперь совсем иначе. Слагфид же не стал размениваться на мелочи: отломал спинку скамьи и выметал ей охранников прочь со двора. Родичи жениха и невесты пытались мстить за павших Лёрмунда и Радорма. Хаген набрал воздуха в лёгкие и воскликнул:

— Сдавайтесь, линсейцы! Сложите оружие, и вас пощадят!

— Кто дарует пощаду? — донёсся крик одного из братьев Альвдис.

— Хаген Альварсон и сыновья Лейфа Чёрного! — был ответ.

— От них не примем. К бою, родичи!

И битва загрохотала с новой силой.

А потом Бледный Паук показал, как надо растить судьбу.

Кьяртан подобрал чей-то топор и ринулся на своих несостоявшихся родичей. Раз уж пришёл на битву — изволь биться! Покалечить Лафи, конечно, было приятно, но надо и честь знать. Честь требовала дела. Честь погнала Бобра туда, где рычали волки и вепри.

Честь подняла Бледного Паука. Чтобы выполнить последнюю волю повелителя.

Паук бросился на Бобра. Седое чудовище — на пылкого и глупого юношу.

Хаген успел только крикнуть:

— Братья! Меч обнажён!

Торкель услышал, хвастливо осклабился и заступил путь Богварду. Недолго длилась их схватка. Богвард просто отбросил Волчонка, как щенка. Кальдвег врезался в Хёггвар, выщербил отцовский меч, хоть и не сломал. Торкель не устоял на ногах. Бьярки ринулся наперерез, но Паук его просто перепрыгнул. Без разбега. И врезал берсерку рукоятью по затылку. Бьярки пробежал пару лишних шагов и впечатался лицом в стену какого-то сарая. Там и остался. Паук уже занёс меч над Кьяртаном, но принял удар другой сын Лейфа Чёрного.

Брат стал за брата.

Кальдвег сцепился с железным клювом. Кривой Нос, скалясь щербатой горной расселиной, отвёл удар, вновь поднял клевец — и покачнулся. Багровое жало торчало между его лопаток. Богвард улыбнулся — наконец-то что-то людское мелькнуло на лице Паука — и провернул меч в груди викинга.

— Да, они теперь везде, эти «ублюдки», — спокойно заметил Лейф.

И опустил клевец.

Железный клюв пробил череп Богварда, вошёл глубоко, до самых позвонков. Рукоять торчала из макушки. Так они и упали — два бойца, два викинга. Но если Богварда мало кто оплакивал, то по сыну Лейфа Чёрного зарыдали тут же. Бобёр сидел в грязи, обнимая брата, и выл. Жутко, по-звериному. Капли дождя мешались со слезами на перекошенном лице. Кто-то из уцелевших родичей Лафи нацелился в него из лука, но Вальдер Учёный швырнул подобранное копьё. Метил в грудь, попал в бедро. Стрелок пустил стелу в небо, припал на колено и завопил.

— Хороший бросок для слепого, — отрешённо заметил Хаген.

А небо, чья чаша терпения переполнилась, вновь разорвалось громом. И гром на земле ответил ему. Хаген кричал, разрывал горло:

— Братья! Братья!! ХВАТИТ!!! Хватит крови…

— Это приказ? — обернулся Торкель. Вода и брага жизни струились по светлым волосам. Глаза, обычно синие, почернели от гнева. Был Волчонок, стал Фенрир. Зверь Часа Рагнарёк.

— Это мольба… — прошептал Хаген.

Фенрир запрокинул голову к небу и взвыл. Великий Волк желал сожрать солнце, но не стало солнце в мире, где пал твой брат. Некого резать. Некого грызть. Никто не виноват.

— Хватит, — громко повторил Хаген, закрывая глаза.

Из родичей невесты в живых остался только Т о вар сын Радорма, младший братишка Альвдис. Ему и двадцати не было. Хаген велел пощадить его да ещё троих из рода Лёрмунда.

— Идите отсюда и расскажите всем на Линсее, что видели и как всё вышло, — сказал Хаген. — И лучше бы вам говорить нелживо. Не хочу возвращаться сюда, чтобы…