Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

— Сказанное тобой лишь убеждает меня в том, что повесить тебя — крайнее милосердие, — прошипел Робартон.

— А потом — испарение, концентрация и прочие интересные процессы, да? — не обращая внимания на мельтешащего и ругающегося Робартона, спросил Синг.

— Да. Дело лишь в концентрации. Полагаю, ты уже сам понял, да? — убито спросил мужчина.

— Пришлось, — вздохнул Синг, вставая. — Робартон. Делайте с ним что хотите. Но я настаиваю на милосердии.

— Повесить — это меньшее… Погоди. Чего? Что хочу? — Робартон ошарашенно уставился на него. — Я хочу его разорвать на части, а его голову как-нибудь запихнуть в янтарь и поставить в своём кабинете.

— Почему янтарь? — беспомощно спросил отравитель.

Синг усмехнулся. Ещё недавно он был готов сопротивляться им и гордо умереть. А теперь, когда смерть схватила его, тряхнула и заглянула в глаза, он…

Стал обычным человеком.

— Люблю янтарь, — прошипел Робартон. — Но я всё же склоняюсь к идее напоить тебя этой дрянью, а затем, пока ты будешь умирать, медленно отрезать от тебя по кусочку!

— Не надо, — тихо произнёс Синг, накидывая на плечи плащ. — Не надо, Ирвин. Отпусти его.

— После всего?!

— После всего. Что изменит его смерть?

— Он это заслужил, — пожал голос один из людей Робартона.

— У меня мать загнулась от этой хери, — прохрипел другой, глядя красными глазами на отравителя.

Робартон красноречиво указал на своих людей и вытаращил глаза.

— Неужели…

— Решай сам, Ирвин, — отмахнулся Синг. — Я лекарь. Мне не положено решать, кому жить, а кому умирать. По крайней мере, я устал это решать.

И он направился к лестнице.

Шум застолья доносился до Синга будто откуда-то издалека.

Он видел, как раскрываются для смеха или очередного глотка алкоголя рты. Видел, как поднимаются и опускаются в весёлой жестикуляции руки. Видел улыбки, слышал смех…

Но откуда-то издалека. Он был погружён в своё занятие.

Он разглядывал кольцо.

Перстень с кроваво-красным рубином. Синг никогда не понимал тяги к таким блестяшкам — кроме их дороговизны, — но теперь видел, что этот камень был… Да, более чем красив. А изящная, серебряная вязь, держащая камень на перстне, была выше всяких похвал.

В отличие от руки, на которой этот перстень был надет. Синг с отвращением смотрел на жирную, неуклюжую кисть. Изящный и тоненький перстень казался бечёвкой, которой перетянули колбасу.

Когда толстый цеховой мастер потянулся за жареной ножкой, кольцо вымазалось в соусе.

Какая нелепость. Он недостоин носить его. Он…

— Дегнаре? — голос заставил его резко вздохнуть и вздрогнуть.

— А? — рассеянно моргнул он, а затем шум вновь потоком полился в его уши — громкие голоса, смех, стук посуды и перебор лютни. Ужасающая смесь звуков.

— Снова мрачное лицо, снова в стороне от общего веселья, — Броунсворт оперся на стену рядом, сложив руки на груди и презрительно глядя на празднование. — Похоже, вы не изменитесь никогда.

Синг глубоко вздохнул, закрыв глаза и пытаясь отогнать от себя подобные мысли. Наверняка они отражаются у него на лице, как обычно.

— Ничего не могу с собой поделать. Раньше я бы с радостью уселся за этот стол, — Синг указал на огромный, составленный буквой «П» стол, — радостно бы вливал в себя всё, что может гореть, и при этом болтал бы без умолку.

— Бы, — подчеркнул лорд, осуждающе качая головой. — А стоите здесь, в тени под лестницей. Тоскливо смотрите на празднующих. Точно не хотите присоединиться?

— Меня уже трижды пытались вытащить тостами и громкими криками, — невесело усмехнулся Синг. — Но… Я не хочу сидеть там. Вы видели, во что они превратили наш чудесный гостевой зал?

— Прямо сейчас наблюдаю, — хмыкнул лорд, саркастически кривя губы. — Какое горе. Подлецы вымыли пол, убрали следы пребывания здесь толпы беспомощных больных и сделали всё, чтобы место подходило для празднования. Неужели вам не хватает того, что было тут?

Синг вздохнул и потёр переносицу. Что, ему что, действительно этого всего не хватает?

— Нет, нет, — наконец, сказал он. — Просто… Мне не хочется туда. И мне не нравится, что они это празднуют.

— Это победа, а победу принято праздновать.

— Победа кого над кем? — насмешливо фыркнул Синг. Однако тут же всё ехидство исчезло без следа, оставляя глухую грусть. — А вы почему не там, лорд?

— Рабочие, наёмные громилы и прочие Робартоны? Увольте, — обиженно отмахнулся лорд. — Только посмотрите на это. Вы представляете меня там?

Синг осторожно выглянул в зал.

Непривычно залитый светом, заполненный людьми и шумом, зал пугал его. За огромным столом — не меньше сотни людей, все громко разговаривают и хохочут без умолку. Похлопывания друг друга по плечам — будто это их заслуга, что болезнь отступила. Громкие, нелепые шутки, и не менее громкий и нелепый смех. Вытирание рук о скатерть и друг друга. Отрыжки и гротескные извинения за них. Усталые взгляды и визги служанок, которым не везло на внимание. Прислуга, снующая туда-сюда, унося пустые и поднося новые блюда.

Слишком живо. Слишком весело. Слишком низко.

— Да, пожалуй, вы бы там не прижились, — заключил Синг, быстро прячась обратно в тёмный угол у лестницы.

— Возможно, это прозвучит отвратительно — но мне они больше нравились, когда лежали на этом самом полу, умоляя о помощи, — тихо проговорил лорд. — Какими бы не были мои обязательства перед ними, они выполнены — и я не хочу заставлять себя сидеть там с приклеенной улыбочкой, выпивая с этим сбродом.

— Раньше вы без нареканий возились с этим сбродом.

— Раньше этот сброд был моими подопечными. Или вы хотите возразить, Дегнаре? — лорд бросил вызывающий взгляд на коллегиста.

В его вечной тяге к холодному превосходству Синг находил успокоение. Хоть что-то не меняется.

— Ну, только что вы озвучили мои мысли, — пожал плечами Синг, вздыхая. — Почему не пьёте с остальными лекарями?

— Потому что они пьяны уже два дня. Дегнаре, вы будто первый день лекарь, — усмехнулся Броунсворт. — Кого, кроме меня, вы видели в последний раз?

— Лестрежже, и он… А, да, приглашал меня отпраздновать с остальными лекарями, — рассеянно кивнул Синг, почёсывая заросшую щетиной щёку. — Как-то не придал этому значения.

— Вы ничего не потеряли — они ужрались в хлам ещё к середине первого дня. И, как истинные лекари, не намерены останавливаться на малом, — иронично пробормотал Броунсворт, тоже выглядывая в зал. — А где Робартон? Я не вижу его.

— Я тоже, и это пугает меня. Людей вроде Робартона лучше не терять из вида. Не хотелось бы, чтобы он увидел нас первыми и вытащил туда, — Синг зябко передёрнул плечами, представив, как под всеобщий рёв одобрения Робартон выталкивает его в зал.