Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– Хватай убивца, Извергом посланного. Налетай, кто может, озолочу!

И правда, гривны застучали по полу.

Какой тут поднялся переполох! Бедный анчутка, чтобы его не задавили, был вынужден забраться под стол. Это тебе не дедушкина карамель! Забрался, и чуть не обгадился. Ухнуло! Посыпалась мелкая крошка. На стол свалился сам Дементий, выбрав местом приземления спину ранее скинутого молодца. Тот хрюкнул и помер. При этом сразу же рыцарю пришлось прямо по этому же столу уходить кувырком от кинжалов. Кувшины с мисками полетели в разные стороны. Значит, вон оно как – два переката не зря прятались в тени угла. От чар их амулетов зарябило в глазах, и анчутка вынужденно отвернулся к выходу.

А там творил беспредел громадный воин. Оставил цеп в чьей-то голове и теперь перемалывал полутораручным мечом любичей, ответивших на призыв Иванко. Им бы бежать через кухню, ан нет, полезли на этого – анчутка присмотрелся – пустого человека. Тот явно заблудился в своей серой долине, и теперь от него осталась одна смертельно опасная оболочка. Свист, резкий выброс, и еще один любич упал с разрубленной грудью. Снова свист – и следующий ревет белугой, пытаясь пережать бедро.

Рыцарь также не терял времени. Разбежался и прыгнул, оттолкнувшись сначала от стола, потом от плеча мастерового, неспособного в силу опьянения что-либо предпринять. Ему удалось грудью сбить с ног ближайшего переката. Оба повалились, при этом воин лбом со всего размаха припечатал тому в переносицу и снова перекатился, прикрываясь телом противника. Противно чавкнуло, и в спину обмякшего врага воткнулось сразу три лезвия.

«Да что тут творится-то?» – потрясенно подумал анчутка, переползая под лавку. Там вроде бы было побезопасней. Звенела посуда, падала мебель, кричали люди. Нет, конечно, он всякое повидал, но такого безобразия на своем веку не помнил.

Между тем Дементий отбросил тело того, кто послужил ему щитом, и кинул во второго переката топорик, а затем и ножны, освобождая меч.

Тут мужичок почувствовал, как перекат умело применил отвод глаз. Рыцарь затряс головой. Перестал видеть противника, выставил перед собой меч и яростно зарычал. И в унисон с рыком визжала дева сотнями глоток, и бесновался медведь, что слились в странном танце на рукояти меча. Перекат взвесил в руке очередной кинжал, жутко улыбнулся и занес его для броска…

– Чтоб те руку свело, а ногу подломило, – только и успел шепнуть мужичок, выглядывая из своего укрытия.

Вышло так себе: нога не подломилась, но рука подвела – кинжал просвистел и увяз в кольчуге на плече рыцаря на два пальца выше сердца. Перекат с удивлением взглянул на свою ладонь и попытался вытащить саблю. Не успел. Лех преодолел оковы чар и уже был рядом. Сверкнул меч, и тело переката развалилось на две неравные половины. Слишком сильный удар для человека, да был ли Дементий в этот момент человеком?

В более спокойной обстановке мужичок с удовольствием подискутировал бы на тему: есть ли человечное в безумном, а в безумном разумное начало. Но какая тут беседа?! Тот, кто был когда-то рыцарем, крутанулся вокруг своей оси, вырвал из плеча кинжал, отбросил его и оскалился. Затем мягкой походкой направился к воину, ожидающему посреди многих мертвых тел с бастардом в левой руке и кастетом в правой.

Анчутка вылез из-под лавки и застыл с раскрытым ртом. Пустой человек сошелся с тем, у кого от души остался лишь битый осколок. И были они как звери, так же скалили зубы, так же кровью налились их глаза, а у стены корчмы, стоя на коленях, испускал волны ужаса полукровка Иванко. В руках он сжимал пустую калиту с княжеским трезубцем.

Рыцарь нанес быстрый удар мечом от плеча в голову противника. Тот принял его на плоскость бастарда и ответил ударом кулака с кастетом. Но лех присел, и удар прошелся над его головой. В свою очередь, он постарался достать голень противника. Воин приподнял ногу, согнув колено почти до груди, и тут же нанес укол сверху вниз. Дементий отпрыгнул назад и сразу вскочил.

Противники закружили друг вокруг друга, переступая через трупы и откидывая в сторону столы с лавками. Рыцарь двигался чуть согнувшись. Периодически делал ложные рывки. В отличие от него богатырь оставался на прямых ногах, одной рукой без видимого напряжения удерживая тяжелый бастард.

В какой-то момент они бросились навстречу друг другу. Их оружие встретилось, и в этот раз кулак воина смял левую скулу рыцаря, приподнятое плечо которого лишь немного смягчило удар. Дементий не удержался на ногах, но все же успел из сидячего положения прикрыться мечом от следующего удара бастардом. А вот от ноги воина в грудь уже ничего не спасло. Перевернувшись через голову, рыцарь отскочил, облизал разбитые губы и ногой отбил запущенный в его сторону табурет.

Анчутка отступил и уперся спиной в стойку. За ней забытый всеми корчмарь осторожно снимал со стены невод. Каких же рыбок он решил выловить в этой кровавой каше? Пару минут назад здесь кипела жизнь, а теперь все разгромлено, пол залит кровью дюжины мертвецов, которых продолжали топтать два бешеных зверя.

На пути воина попался пьяный мастеровой. Он так и не смог встать со своего места. Когда меч приблизился к его шее, крепьчанин поднял руку с флягой. Кисть, выронив флягу, первой упала на пол, за ней последовала и голова. «Ну, разве так можно, разве так можно, уважаемые? – невесело подумал анчутка. – Этот-то при чем? Вон, бедная душа повисла над телом, не понимая, что случилось. Ай-яй-яй, как не стыдно!»

Рыцарь зарычал. Его клинок засверкал серебряным всполохом, образуя волнистую сплошную линию. Его сущность полностью растворилась: анчутке виделся грозный медведь, на спине которого бесновалась дева с длинными змееподобными космами. Стало грустно, мужичок окончательно перестал узнавать спутника пастуха. Пакостничать это одно, а такое…

Удары рыцаря посыпались со всех сторон. И вроде воин их отбивал, рука с кастетом все так же пыталась выцелить голову, но движения Дементия становились все быстрей и быстрей, пока молниеносный пируэт его клинка не привел к тому, что левая кисть противника с хряком отошла от тела и громыхнула зажатым в ней мечом об пол.

– Ба, – с недоумением сказал воин.

Мгновением позже он остекленевшими глазами вперился в клинок, застрявший в его глотке.

Дверь корчмы слетела с петель, и в комнату вбежали один за другим ратники наместника. Зверь оскалился: перед ним оказалось так много мешков с костями! Жажда убийства вытеснила все остальное. И это было очень плохо! Убийства нужно было прекращать, тут три не три свою лысину. Потому, когда корчмарь осторожно развернул невод и выбросил в сторону рыцаря, анчутка прошептал:

– Сетка ножки оплети, зверя в рыбку преврати!