Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– Вы предлагаете отказаться от творчества? – осмелилась спросить Любава.

Даже если этот странный человек бредил, его бред заставил ее окончательно прийти в себя. Ей нравилось решать ребусы, а его высказывания сильно их напоминали. Девушка слезла с Белянки и встала сбоку, чтобы видеть лицо незнакомца. Какой у него красноватый загар! И щетина почти медная… К ней он так и не обернулся.

— Что ты?! Что ты?! Кто такое может предложить? Я о другом: как, осознав себя личностью, познать истинную свободу? Как освободиться и от того, что тебя создало, и от того, что создал ты? Сначала мы творим, а потом наши творения творят нас самих, как мы – тех, кто приложил руку к нашему созданию. Но где же здесь истинная свобода воли, избавленная от чьего-либо воздействия? Ведь как первичное со временем теряется во вторичном, так и вторичное никогда не избавится от связи с первичным. Например, вот эта черная женщина с белыми крыльями создана исключительно усилиями местных жителей. И неважно, что было причиной их вдохновения. Но настоящая Черная женщина, ее прообраз, Лоли, обитает далеко на юге, порожденная сознанием тех, кто первым вступил на пески Артрии. И эта статуя лишь ее блеклая тень -- то есть тень тени, которая каким-то необыкновеннымспособом смогла побудить воссоздать себя здесь. Пускай и в камне. Но теперь они связаны между собой, связаны и их создатели, самым немыслимым образом, словно разбросанные по миру осколки души.

И добавил тише:

– Ведь несмотря на всю эфирность души, она намного хрупче, чем самый тонкий хрусталь! Ее так легко разбить и так трудно собрать!

Любава замотала головой. Чудак ее окончательно запутал. Первичное. Вторичное. Тени. Души. Какая-то мысль не давала покоя, наконец, девушка смогла ее сформулировать:

– Но мы же четко выделяем себя из всех существующих вокруг образов. Мы всегда знаем, где «мое» и где все остальное. Может быть, этого достаточно?!

– Ой ли?! Подумай, как понять, что ты действительно существуешь? Что ты – это ты? Больно ущипнуть? Ударить по щеке? Громко закричать?! Один мыслитель сказал: «Я мыслю, значит, существую». Но… почему твое сознание со всеми его эмоциями, страхами и желаниями будет обязательно твоим, подлинным, исходным, а, скажем, не эхом чужого мегасознания, частью некого демона, демиурга? И он лишь таким извращенным образом развлекается, расщепляя свое Я?

– Но разве проявления свободы воли, возможность выбора не подтверждают того, что ты настоящий? И разве можно одновременно находиться в нескольких телах и мыслить по-разному, оставаясь при этом одним? – Любава осеклась: она была всеми каплями моря сразу, она летала тысячами брызг, просто с трудом вспоминала пережитое, словно это случилось очень, очень давно. «Нет, – разозлилась девушка, –я не чей-то вымысел, зачем он меня путает? Зачем пугает?!»

– Навряд ли можно осознать мегасознание, будучи его частью. Каждая тень отождествляет себя с тем, кто ее отбрасывает, и искренне верит, что от нее что-то зависит. Вот тебе задачка: когда приобретешь нечто, отличающее от других, пусть и навязанное внешней силой, попробуй-ка отказаться от дара, попробуй остаться той, кем ты была до этого дара. Изменения внесены, время пошло… Получится, поздравляю, встретимся и вновь продолжим беседу. Только, смотря на свою тень, помни, кого из вас она считает хозяином. Впрочем, я увлекся.

– Постойте, вы не могли бы пояснить? – попросила вконец потерявшаяся в его рассуждениях Любава.

Однако он, больше не обращая на нее внимания, забормотал бессмыслицу:

– Надо четко представлять последствия своих действий. И, конечно, сразу же следует проводить каталогизацию с минимизацией, но ни в коем случае не пускать процесс на самотек, иначе окажешься погребенным под завалами неудачных форм и незаконченных образов…

Прозрачная пластина замигала красным, чудак вновь принялся нервно тыкать в нее стилом.

– Адаптация уменьшается. Сбой синхронизации. Скачок энтропии. Требуется перезагрузка…

Послышались шаги. Любава обернулась и увидела воеводу. Он был в полной броне, сверкавшей начищенным блеском, со шлема на плечи спускались серебристые перья плюмажа. Из крепостных ворот к нему неспешно подъезжал на черногривых конях отряд местных витязей с опущенными к земле копьями.

– Позволь, провожу тебя домой, – сказал Влад и потянул Белянку за уздцы. – Темнеет. Не надо за стеной в одиночку прогуливаться.

– Но… – хотела возмутиться девушка, дернула кобылу на себя, и тут заметила, что возле статуи черной женщины никого нет. «Куда же он делся?» – подумала Любава.

– Кто куда делся? – переспросил воевода. Видимо, она задала вопрос вслух.

– Я про мужчину, который здесь только что стоял, – пояснила девушка.

– Не было здесь никого кроме тебя. Возвращаемся, – проворчал Влад.

Любава едва не поперхнулась. Это как же так? Уж не шутит ли воевода? В глазах непроизвольно выступили слезы, и она замахнулась плеткой.

– Не балуй, дочка, отец ждет.

Воевода перехватил плетку и помог девушке взобраться на кобылу. Любава поняла – над ней не шутили. Этот суровый воин не заметил ее собеседника. Но она-то его очень даже хорошо видела! Как он там сказал: «Когда приобретешь нечто, отличающее от других, попробуй-ка отказаться от дара?» Но значит ли это, что она получит тот дар? Были ли его слова предрешением? И вдруг Любава осознала: а как же иначе? Не зря же в ней кровь сааркенов – дев Зачарованного леса. Не зря же именно к ней обратились пращуры!

Голова девушки сравнялась с ликом черной женщины. Всадница высоко подняла подбородок. Но черная женщина смотрела на север и хранила свои тайны.

***

– Тятя, мир сошел с ума! – это было первое, что произнесла Любава, войдя в комнату к Косме Селикатовичу.

– Нашла, чем удивить! Я и сам порой так думаю.

Косма был тих и задумчив. Глубокие морщины избороздили его широкий лоб. Он словно еще не отошел от разговора с Вареной. Но Любава была слишком потрясена, чтобы делать кому-либо поблажку.

– Значит, у меня есть брат? Не скрывай, я все слышала. Да, да, я подслушала ваш с матушкой разговор. Ты знаешь, а я даже рада, что это выяснилось, и очень хочу с ним познакомиться. Ведь это возможно? Какой он? Высокий, сильный, красивый? Кем собирается стать? Давай его навестим. Прошу, не откладывай. Что ты так на меня смотришь? Вставай, пошли…

Девушка говорила и не могла остановиться. Ей хотелось плакать и одновременно истерично смеяться. Смерть и рождение, белое и черное, красивое и ужасное – как много она увидела за один короткий день! А еще эти безумные речи чудака, которого вроде бы как и не было. И что с этим делать, она не знала. Но знала, что хотела узнать. Она схватила батюшку за руку и потянула.