Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Инок подошел к юноше, бледной тенью повисшему на руках невозмутимых мужей, и промолвил чуть ласковей:

– Мужайся, испытания Веры длятся всю жизнь, и почти всегда они болезненны. Не невеста она тебе, а предательница, мести твоей заслуживающая.

После чего палач махнул рукой. Юношу поволокли наверх, вон из камеры. Худосочный послушник же задумчиво обвел взглядом помещение и вернулся к потерявшей сознание девушке.

Дементия оставили в небольшой каморке, где, кроме лежанки на полу, ничего больше не было. Пришел он в себя не скоро, а когда очнулся, то долго смотрел в стену, пока не закричал:

– Сама виновата! Мерзость! Мерзость!

Но верил ли он сам себе? И кого обвинял больше? Он бросился на стену, стукнулся об нее лбом, плечом, заколотил кулаками. Потом упал на пол. Прошло мгновение, минута, час или день? Но тут заскрипела дверь, и в келью ворвался разъяренный Инок, который нанес юноше несколько ударов ногой. Дементий отполз в угол. Кровь залила его лицо, но он не почувствовал боли.

– Безмозглый слепец, неотёсанный дубень, как ты не заметил младенца?! – заорал на него послушник. – Она же родить успела, на Лысую гору не одна пришла. Куда дитя дели?

– Знать не знаю, ведать не ведаю, никакого младенца, когда вязал ее, с ней не было, – срывающимся голосом ответил отрок.

– Как такое вообще возможно? Ты же ранил горгулью. Черная кровь оставила прогалины. Ничьих иных следов там не было. Куда мог исчезнуть ребенок? – не унимался Инок. Казалось, тот помешался: глаза на выкате, руки дрожат.

– Не до младенца было, – тихо ответил юноша.

– Что ж, – сделал над собой заметное усилие дознаватель. – Принято решение оказать тебе особую честь, заодно подтвердишь королевским посланникам силу своей Веры. Пойдем, нас ждут. И вытри лицо, на, – протянул он платок, – пережми бровь.

Недоумевать, как и продолжать мучиться от сомнений, Дементию не дали. Они спустились во двор, прошли за стены замка, где уже выстроились послушники и многочисленные кнехты, призванные им в помощь. Впереди на вытоптанном лугу на постаменте виднелась девушка, привязанная к столбу, который был обложен снизу кучей хвороста. На Лаету надели мужицкую робу, космы обрезали. Несчастная испуганно вертелась. Но что может пташка на вертеле?

Завыли трубы, зачитал приговор Инок, и вот в руки Дементия сунули горящий факел и подтолкнули к жертве. «Зачем я это делаю?» – заторможенно подумал он и шагнул к постаменту.

Лаета подняла на него глаза, такие бездонные, серо-голубые. А потом разжала губы, словно собиралась что-то сказать, прокричать о чем-то, но не было у нее ни зубов, ни языка. И, глядя в черноту ее рта, не удержал Дементий факел в руках, выронил, объятый оцепенением, и сгорел бы вместе с ней, если бы послушники не оттащили его от костра.

Вдали послышались топот копыт и ржание коней.

– Именем короля, остановите казнь! – закричали подъехавшие всадники, но было поздно. Огонь пожрал Лаету, слишком жаркий, слишком сильный, чтобы кого-либо в нем спасти.

***

Церемония посвящения в рыцари традиционно проходила в коронном зале замка Висулы, столицы королевства лехов. Каменными глыбами башен нависал замок с Вислянского холма над окрестностями верховий великой реки Закатного края – Тиссы, которая ниже, пройдя через многочисленные пороги, пронзала все области этой части мира и впадала в Змеиное море. За стенами замка скрывался дворец, примыкавший к донжону – главной и самой крупной башне, прозванной Последним оплотом королевства. На верхней открытой площадке донжона редко кто бывал, там шум ветра не давал говорить, а его порывы рождали ощущение, что тебя вот-вот унесет к облакам или скинет вниз.

Сам же посад располагался у подножия холма на некотором отдалении от замка, защищен был неглубоким рвом и низкой, но толстой стеной со многими башенками. Избы были, по большей части, врыты в землю, но зато ярко раскрашены. Каменный круг Владык с ритуальными воротами прихода Мессии находился в стороне, вне укреплений.

Накануне посвящения Дементий вместе с еще двумя отроками выкупался в особой ванне, в которой вода, благодаря растворенному в ней экстракту, полученному из бутонов роз, имела кровавый оттенок. Затем юноши вытерлись, надели темные кожаные штаны, сапоги и белые рубахи с неплотной шнуровкой спереди. После чего их провели в зал.

Они вошли и остановились перед Черным Орлом, чье обсидиановое двухаршинное изображение было влито в гранитное покрытие пола. Вокруг горели огни в урнах, приподнятых на высоких треножках. Справа от головы Орла стоял королевич Ляшко, слева – Владыка Венденской марки Асгер. Король Буслав отсутствовал, он болел не первый год. По бокам зала между колоннами и статуями толпились тиуны, ближе к центру выстроились вельможи королевства: владетели, переругские магнаты и представители купеческих союзов – белая кость Закатного края.

Один из старейших рыцарей, Гарве из рода Рубов, одетый в алую мантию, вышел перед всеми. Хорошо поставленным голосом он красочно описал ратные деяния Дементия, напомнил про древность и знатность его рода, после чего под надрывные звуки волынки вынул щипцами из огня урны раскаленное стремя и приложил его к левой груди юноши. Запахло паленой кожей, боль ужаснула, но Дементий не моргнул и не вскрикнул. Вельможи одобрительно закивали. Затем Владыка тронул отметину навершием своего посоха. Изображение стремени увеличилось, полыхнуло пламенем и вернулось к прежнему размеру. Боль ушла. Королевич коснулся мечом его левого плеча, сказав: «Будь храбр». Владыка дотронулся посохом до правого плеча, произнеся: «Храни Веру». Так повторили с каждым инициируемым. Наконец, на них набросили алые плащи – сюрко, и рыцарь Гарве опоясал их мечами.

Свершилось! Теперь он стал рыцарем – благородным как по крови, так и по делам, защитником Веры, короля, магнатов и земли людской. Но воспоминания о страданиях и смерти Лаеты не давали ему испытывать ни радости, ни гордости. То, к чему долгие годы стремился, не принесло ничего. Он смотрел в радостные глаза придворных и поневоле испытывал ненависть к ним, к себе, к тому, что они называли Верой. Сплошное лицемерие! А ведь вскоре предстоял разговор с отцом, к которому его не допустили, приказав до церемонии сопровождать послушников. Что он ему скажет? Что он мог ему сказать? Только вот где отец?

Во время пира, организованного по случаю торжества, к Дементию подошел Роланд – сокольничий и маршал королевства – и приказал следовать за ним. Недоброе предчувствие усилилось, когда за их спинами пристроилась четверка рынд в полном боевом облачении.

Вновь, как седмицу назад, Дементий спускался в подвалы, не имея четкого представления о том, чем закончится приглашение. Роланд, идущий впереди, заметно прихрамывал, его рыжий чуб чуть завивался слева. Рынды угрюмо молчали. Наконец сокольничий открыл решетчатую дверь, пропустив Дементия вместе с воинами внутрь, и запер ее снаружи. Громко щелкнул замок, и рыцарь оказался в пыточной замка Висулы – месте, откуда не выходят.