Рейчел Хартман - Серебряная кровь [litres]

– Падение Старого Арда в интересах Порфири. Их генералы хотят вернуть себе Южные земли, от которых зависит половина нашего достатка. Однако как бы мы ни хотели поддержать вас, ардмагар, вы сами должны признать, что для нас это сильный риск. Что, если мы поможем вам, а вы проиграете? Старый Ард не оставит такое без внимания. Они могут даже обрушиться на нас с возмездием раньше, чем пойдут войной на юг.

Комонот поклонился, глядя на нее с теплотой.

– Я уважаю вашу осторожность, мадам спикер.

– Вы должны сбалансировать этот риск адекватной компенсацией, – проговорила она, наполнив бокал вином из фонтана. – Наш народ придумал множество теорий, но есть одна, с которой согласны мы все: если вам предлагают подходящую цену, всегда можно пойти на уступки.

– Я на это и рассчитывал, – сказал Комонот. – Я готов вести переговоры насчет…

Киггз пихнул ардмагара локтем в бок, из-за чего тот пролил на пол вино. Тут же откуда ни возьмись возник слуга и вытер пятно. Комонот хмурился, пока Киггз что-то быстро шептал ему на ухо.

– Я и не собирался раскрывать все карты! – пророкотал он в ответ. – За кого вы меня принимаете, принц?

Спикер Милэй подняла бокал.

– Переговоры состоятся в комитете в ближайшие несколько дней. А теперь давайте насладимся ужином. Деловые разговоры придают блюдам горький привкус.

Комонот безмолвно поднял свой бокал в ответ и осушил до дна.

После ужина все переместились на большую террасу в южной части дома, где полыхали огнем две жаровни. Поэт Шердиль, живший при доме Малау, начал зачитывать свои стихи. Слушая его, гости пили инжирное вино и с нетерпением ждали восхода луны.

Мои знания порфирийского не позволяли мне проникнуться метром и метафорами стихов. Я вслушивалась так внимательно, что подскочила на месте, когда Киггз дотронулся до моего плеча.

– Ой, простите, – прошептал он с легким удивлением. – Вам и правда нравится.

Я пожала плечами:

– Поэзия – это сложно.

– Значит, нравится. – Он улыбнулся. – Не притворяйтесь, я вас знаю. Вы мчитесь за сложным сломя голову, как только представляется возможность. Но я не буду мешать вам, раз вы увлечены стихами.

Меня охватила необъяснимая легкость, словно поднимающийся вверх пузырек.

– Если бы я слушала музыку, у вас не было бы ни единого шанса, но пропустить это представление мне не жалко.

Но он все-таки сомневался. Я взяла его за руку, чтобы придать ему решительности. Мы одновременно подумали об одном и том же и стали оглядываться в поисках Комонота. Ардмагар сидел в дальнем конце террасы и приятно проводил время с бокалом вина. Старясь не попасться ему на глаза, мы стали подниматься вверх по террасе мимо веселых гостей и покрытых глазурью горшков с декоративными растениями по направлению к затихшему дому.

В коридорах было прохладно и пустынно. Киггз провел меня в треугольный сад, который разбили на месте, оставшемся после пристройки нового флигеля. Воздух пьянил ароматами лимона и жасмина. Матовые окна излучали теплое свечение: в доме горели лампы. Крыша закрывала восходящую луну, но по таинственному сиянию можно было понять, откуда она вот-вот появится. Мы присели на прохладную каменную скамейку на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы между нами могло вместиться толстое существо – Благоприличие.

Благоприличие. Если бы в Горедде решили высекать аллегорические статуи, начать стоило бы именно с него.

– Вы не говорили мне, что Комонот отправился на фронт, – сказала я, поправив юбку туники. – Я думала, он все это время бродил по замку и сводил Глиссельду с ума.

– Ему удается делать это даже на расстоянии, – сказал Киггз, скрестив ноги, словно ребенок. Благодаря бородке его улыбка казалась еще добрее. – Мы не могли рассказать тебе по тнику, но он уехал почти сразу же после тебя. Решил, что больше не будет вести войну на расстоянии. Теперь, увидев, что там действительно происходит, он изо всех сил старается положить этому конец. Он согласен с Эскар, что стоит ему попасть в Кераму, война прекратится, потому что вопрос престолонаследия будет решен как подобает. Конечно, он может проиграть в споре за трон – или в бою, или что они там устроят. Но гражданская война окончится.

– А как же новая идеология? – спросила я. – Они не продолжат биться за нее?

Киггз покачал головой и вздохнул:

– Именно эти вопросы мешают мне спокойно спать. Комонот считает, что закон и обычай одержат верх. Нам остается только доверять ему, потому что кому нам доверять, если не ему? Но я не могу делать вид, что такого риска нет.

Киггз потянулся к потайному карману дублета и достал оттуда бронзовый тник в форме медальона святой Клэр.

– Сельде завтра исполняется шестнадцать, – сказал он, взвесив аппаратик на ладони. – Мы с Комонотом, скорее всего, допоздна просидим в Ассамблее. Сейчас дома за полночь, но будет лучше, если мы разбудим ее в день рождения, а не на следующий день.

– Гораздо лучше, – сказала я, грустно улыбаясь его методичной заботливости.

Он щелкнул переключатель, и мы принялись ждать. Никто не отвечал. Прошла минута, и Киггз нахмурился.

– Этот бездельник паж наверняка опять уснул под столом в кабинете.

– Возможно, он пристрастился к выпивке из-за напряженной работы, – мрачно пошутила я.

Киггз помрачнел еще сильнее.

– Видимо, придется попробовать еще раз завтра.

– Л-люсиан? – прохрипел голос Глиссельды. – Это ты?

Его лицо озарила улыбка облегчения.

– Да! А еще…

– Слава всем святым на Небесах! Но кто успел тебе сообщить? – крикнула она звенящим от слез голосом. – Я как раз шла связаться с тобой…

Киггз поймал мой взгляд. В его круглых глазах читалась тревога.

– Что значит – кто успел мне сообщить? Это счастливое событие произошло шестнадцать лет назад. Времени было достаточно.

Повисло молчание, пока она осознавала смысл этих слов.

– Ах ты злодей! – воскликнула она. – Ты ничего не знаешь. Звонишь просто, чтобы поздравить с днем рождения.

– Конечно, гусынюшка! – подтвердил он.

– Представляешь, – произнесла Глиссельда дрожащим голосом, – я совершенно о нем забыла.

Киггз прерывисто вздохнул:

– Что случилось?

Глиссельда разрыдалась.

– Ох, Люсиан! Святой Юстас все-таки пришел за бабушкой, да упокоится она с уютом в Небесных ладонях.

– Д-да устроится она за Небесным столом, – отозвался принц, глядя перед собой пустым взглядом. Он потер бороду указательным и большим пальцами. А потом поднес их к глазам.

Я наблюдала за Киггзом, прижав ладонь к сердцу. После событий середины зимы королева Лавонда медленно угасала, но весть о ее смерти все равно стала шоком.

– Она ушла без мучений, – рассказывала Глиссельда. – Я накормила ее завтраком. Медсестра сказала, что за обедом она была какой-то сонной. К ужину мы ее не добудились. Весь вечер она медленно ускользала от нас. – У Глиссельды сорвался голос, и она тихонько откашлялась. – Она начала восхождение по Золотой Лестнице. Мама наверняка ждет ее наверху. Хочет отругать, что она пришла так скоро.