Анна Гале - Рыжее бедствие морского царя

– Банально, – буркнула дама.

– Можно покреативнее – она остаётся с чудовищем!

– Этому креативу уже лет и лет, – процедила дама. – Не хочешь щенка, давай напишем про бабочку. Или кузнечика. А ещё лучше – про обоих!

– Девочки, ну, о чем вы спорите? У нас трое клиентов, и все ждут, – вмешалась интеллигентная старушка. – Может, кому из них и подойдут ваши красавицы и бабочки. А я предлагаю сказку позатейливее, чтобы на мечах бои, похищения, любовь, существа разные, необычные…

– Так это уже не сказка, а роман получится, – неодобрительно сказала деловая дама.

– Ну и пусть роман, – не смутилась старушка. – Я даже знаю, кто из троих за это возьмется, – она потерла руки. – Самая сложная рецептура – приключения, любовь, ненависть, чудес побольше, добро, зло, борьба, страх, самые разные страсти человеческие… В общем, девочки, рецепт есть, замес есть, пойду предлагать.

Старушка исчезла. Деловая дама и блондиночка переглянулись.

– Пошли и мы предлагать каждая своё, – сказала блондиночка. – А то писатели зовут муз, ждут нас, а мы тут спорим.

В трёх разных городах три писателя застучали пальцами по клавиатурам компьютеров.

"– Клянусь, я спасу свой город! Ты будешь ждать меня, Эланая?

– Нет, любимый, я пойду с тобой!" – неторопливо писал солидный бородатый мужчина.

"– Только не ходи, доченька, в лес. Говорят, поселилось там чудище страшное, – рассказывали матери дочерям-красавицам", – азартно выстукивал по клавишам парень с развитой мускулатурой.

"Бабочка перелетала с цветочка на цветочек, – черноволосая девушка побарабанила пальцами по столу и сделала музыку погромче. Она всегда писала под тяжёлый металл. – Кузнечик смотрел на неё и думал: " Ах, как хорошо быть такой красивой и уметь летать".

За сорок пять лет своей жизни Николай Козочкин стремился познать всю мудрость этого мира и всех иных миров. Никто не понимал Козочкина.

Жена – невежественная женщина – тратила массу времени на служение маммоне, вместо того, чтобы погружаться в созерцание мира и собственного духа. Друзья… Когда-то у него были друзья, но годам к тридцати все они куда-то исчезли. Козочкин воспринял этот факт как должное – без сомнения, он перерос всех друзей по духовному развитию, и теперь на смену им должны прийти новые. Однако почему-то никто так и не пришел.

Когда родители изредка заглядывали в гости, отец рычал:

– Сколько можно маяться дурью? Иди работать!

Мать, тяжело вздыхая, втихаря совала Николаю деньги. Презренная вещь, конечно, но Козочкин брал купюры: почему-то без них в этом странном мире Николаю не давали ни еды, ни одежды, ни самого ценного – книг.

Николай пытался познать Дао, но так и не понял смысла в Цзы. Он выучил все Библейские заповеди, но не хотел любить каких-то ближних. Козочкину почти понравилось учение Будды, но отказываться от всех желаний и страстей Николай не пожелал.

Наконец, он понял: нужно создать свое и только свое учение, разумеется, опираясь на опыт многих до него. Взять из каждой религии, из каждого крупного философского учения самое ценное и смешать все это воедино – и гениальное учение прославит имя Козочкина в веках!

Впрочем, суета все это, так нирваны не достигнешь. Или нет, не суета, а труд во благо всего человечества? Тут надо было основательно поразмыслить.

Николай размышлял несколько суток. Наконец, он решил посоветоваться с представителем человечества, кое и было необходимо осчастливить новым учением.

Николай вошел на кухню, где жена Маша жарила румяные, восхитительно ароматные блины, и стянул с тарелки горячий блинчик.

– Мария, у меня к тебе серьезный вопрос, – торжественно начал он. – Ой!

Блин обжег пальцы, и Козочкин положил его прямо на стол. Маша неодобрительно покосилась на жирный блинчик на столе, вздохнула и снова повернулась к сковородке.

– Как ты считаешь, новое философско-религиозное учение должно быть анонимным, или я могу, с моральной точки зрения, прославить фамилию Козочкиных в веках?

– Не знаю, – грубо буркнула Маша и ловко перевернула на сковороде блин.

– Я к тебе обращаюсь как к представителю всего человечества! – с пафосом воззвал Николай. – Что ты мне посоветуешь?

– Съешь блинчик, – миролюбиво посоветовала Маша.

Да, никто не понимал Козочкина! Вот и невежественная женщина не вникла в суть глобальной проблемы. Николай взял со стола блин, осторожно подул на него и откусил сразу половину – истощенный раздумьями мозг нужно было хорошо питать.

– И все же, – с набитым ртом выговорил Козочкин, – мне надо сделать правильный выбор.

– Брось монетку, – противно хмыкнула Маша.

– Монетку? – Николай так серьезно задумался, что даже жевать на несколько секунд перестал.

Да, это был выход! Доверить судьбоносный выбор не случайному представителю человечества, а самому Провидению – что может быть лучше?

– Ага, монетку, – продолжала Маша. – Мелочь у меня в кошельке, кошелёк – в сумке.

Николай долго разглядывал двухрублевую монетку. Орел – это, конечно, он, Козочкин, автор будущего гениального учения. Если выпадет решка – значит, его имя придется скрыть от благодарных потомков. В общем, тоже неплохо: он превзойдёт по скромности всех предшественников – их-то имена сохранились. Николай представил памятник самому себе – неизвестному Учителю. Да, совсем неплохо.

Козочкин вздохнул, зажмурился и прошептал:

– Дай истинный ответ!

Николай подбросил маленький судьбоносный диск. Монетка шлепнулась на пол на ребро и покатилась по полу.

– Иди на фиг, Козочкин, – прозвенела она. – На работу устройся.

Николай ошеломленно наблюдал, как некультурная монетка подкатилась к узкой щели между тяжеленными шкафами и скользнула внутрь.

Николай почесал в затылке. Наверное, все пошло не так, потому что до жребия с монеткой он додумался не сам. Надо будет попробовать другие варианты.

– На фиг! – в последний раз звякнул между шкафами неудавшийся носитель истины.

Впервые курице не повезло, когда она была выбрана в числе тех, кто должен пополнить своими тушками полки магазинов. Вторая жизнь курицы началась, когда она в виде тушки была куплена, порублена и протушена в сковороде молодой хозяйкой. Однако невезение продолжало преследовать птицу. После того, как молодая хозяйка Танечка и ее муж Саша слопали по кусочку курицы, Танечка умчалась в какую-то архиважную рабочую поездку. Саше было строго наказано убрать курицу в холодильник, как только она остынет.

Молодой муж об этом благополучно позабыл, и пару суток спустя Танечка обнаружила курицу в накрытой сковородке на плите.

– Виноват, – пожал плечами муж и чмокнул Танечку в щечку.