Томас Баррон - Потерянные годы

А тем временем ветка опускалась все ниже. Наконец, она упала на землю, покрытую бурыми сосновыми иглами, и замерла.

У меня перехватило дыхание. Неожиданно из «ветки» высунулся длинный, поросший листьями побег. Нет, это был не побег. Это была рука в рукаве из переплетенных лиан. Затем вторая рука. Показалась нога, вторая. Голова с волосами, украшенными блестящими листьями. Два глаза, серых, как кора бука, с голубым оттенком.

Фигура, одетая в листья, поднялась на ноги и громко рассмеялась. Смех этот, ясный и звонкий, разнесся среди стволов, подобно звону колокольчика.

Я свесился со своего «насеста», пытаясь разглядеть чудо в подробностях. Я уже понял, что пушистая ветка на самом деле была девочкой.

Внезапно сук подломился подо мной, и я полетел на землю; мое падение, однако, смягчили несколько нижних ветвей. В одну я изо всех сил врезался грудью, о другую ударился поясницей, ушиб плечо и обе ноги. С глухим стуком я приземлился на ковер из хвои.

Я со стоном перекатился на бок. Мало того, что все тело болело после трехдневного путешествия на плоту; снова появилась прежняя боль между лопатками, и все это вместе было просто невыносимо. Я медленно сел — и оказался лицом к лицу с девочкой.

Смех оборвался.

Несколько долгих мгновений ни я, ни она не шевелились. Даже в скудном свете я разобрал, что она примерно моего возраста. Она рассматривала меня, стоя неподвижно, подобно окружавшим нас деревьям. Если бы не серо-голубые глаза, она в своем зеленом наряде, сплетенном из лиан, вполне могла бы сойти за дерево. Но глаза невозможно было не заметить. Они сердито сверкали.

Она произнесла какое-то приказание на странном языке, напоминавшем шорох листьев, и взмахнула рукой, как будто отгоняла муху. В тот же миг тяжелые ветви росшего поблизости хвойного дерева обхватили меня поперек туловища, оплели мне руки и ноги. Ветки держали меня крепко, и чем сильнее я сопротивлялся, тем сильнее они сжимали меня. Затем меня стремительно подняли в воздух, и я повис над землей, беспомощный, связанный по рукам и ногам.

— Отпусти меня!

— Теперь ты не упадешь. — Девочка говорила на моем языке, кельтском наречии, распространенном в Гвинеде, но со странным мелодичным акцентом. Разгневанное выражение лица сменилось усмешкой. — Ты напоминаешь мне коричневую ягоду — большую, но невкусную.

Она подобрала крупную пурпурную ягоду, росшую среди мха у подножия дерева, и сунула ее в рот. Но тут же поморщилась и выплюнула.

— Фу. Перезрелая.

— Отпусти меня! — взревел я. Я извивался, пытаясь вырваться, но ветка так сильно стиснула мне грудь, что я едва мог дышать. — Пожалуйста, — прохрипел я. — Я не хотел… ничего плохого.

Девочка сурово взглянула на меня.

— Ты нарушил закон Леса Друма. Чужакам вход сюда запрещен.

— Но… я… не знал… — с трудом выговорил я.

— Теперь знаешь. — Она сорвала другую ягоду. Видимо, на вкус та оказалась лучше предыдущей, потому что девочка, наклонившись, начала собирать алые шарики.

— Пожалуйста… выпусти… меня.

Но незнакомка не обращала на меня никакого внимания и продолжала есть ягоды — быстро срывала их и тут же совала в рот. Наконец, она направилась прочь с поляны, даже не взглянув на меня.

— Подожди!

Девочка остановилась и с раздраженным видом оглянулась.

— Ты похож на белку, которую застигли за кражей чужих орехов. Теперь ты хочешь их вернуть, только уже поздно. Я вернусь за тобой через день или два. Если не забуду.

Она снова повернулась ко мне спиной и зашагала прочь.

— Подожди! — снова прохрипел я.

Но девочка уже скрылась в чаще.

Я снова попытался высвободиться. Колючие ветви сжали меня сильнее, и Галатор, спрятанный у меня под одеждой, впился мне в ребра.

— Постой! Во имя… Галатора.

Среди ветвей снова показалось лицо девочки. Она неохотно вернулась к подножию могучего дерева и, подняв голову, некоторое время рассматривала меня. Затем махнула рукой и произнесла несколько непонятных слов.

Ветки немедленно разжались, и я упал на землю лицом вниз. Выплюнув изо рта горсть сосновых иголок, я с трудом поднялся на ноги.

Она подняла руку, приказывая мне стоять на месте. Не желая снова оказаться на дереве, я повиновался и замер.

— Что ты знаешь о Галаторе?

Я нерешительно помолчал, сообразив, что Галатор, должно быть, действительно знаменитая вещь, если о нем известно даже в этом глухом углу. Я решил рассказывать как можно меньше.

— Я знаю, как он выглядит.

— Я тоже знаю — по крайней мере, то, что говорит легенда. А что тебе еще известно?

— Совсем немного.

— Жаль, — сказала девчонка, обращаясь скорее к самой себе. Приблизившись, она с любопытством посмотрела на меня. — А почему у тебя такой странный взгляд, как будто ты смотришь куда-то далеко-далеко? Твои глаза напоминают мне две звезды, скрытые за облаками.

Я вздрогнул и угрюмо ответил:

— Глаза как глаза.

Она опять уставилась на меня. Затем, не говоря ни слова, сунула мне в руку последние несколько пурпурных ягод.

Я неуверенно понюхал их. Аромат ягод вдруг напомнил мне о том, как сильно я проголодался, так что, вопреки здравому смыслу, я сунул ягоду в рот и ощутил на языке сладкий вкус. Остальные я проглотил в один присест.

Девочка задумчиво смотрела на меня.

— Вижу, тебе немало пришлось пережить.

Я нахмурился. Она заметила шрамы. Их замечали все, стоило только взглянуть мне в лицо. И все же… мне показалось, будто она увидела нечто такое, что обычно было скрыто от посторонних глаз. Я ощутил необъяснимое желание излить душу перед этой незнакомой девочкой, только что встреченной в глухом лесу. Но тут же подавил этот порыв. В конце концов, я совершенно не знал ее. Лишь несколько минут назад она готова была бросить меня в чаще, связанного. Нет, довериться ей было бы глупостью.

Она медленно поворачивала голову, прислушиваясь к негромкому шепоту деревьев. Я рассматривал сложный головной убор из листьев, покрывавший ее курчавые каштановые волосы. В тусклом свете трудно было разглядеть ее как следует, но мне показалось, что уши у девочки имеют треугольную форму и заострены сверху, как у меня.

Неужели она, подобно мне, тоже терпела когда-то издевательства из-за того, что у нее уши, как у демона? Или… может быть, в этой незнакомой стране у всех такие уши? Может быть, мы с этой девочкой принадлежим к одному народу? Неужели это возможно?

Тряхнув головой, я вернулся мыслями к реальности. Скорее уж у самих ангелов остроконечные уши. Или у демонов — пушистые белые крылья!

Я продолжал изучать девочку, занятую звуками леса.

— Ты что-то услышала?

Взгляд серо-голубых глаз обратился ко мне.

— Только слова своих друзей. Они говорят мне, что в лес забрался чужеземец, но это я знаю и без них. — Она помолчала. — Они также говорят мне: «берегись». Стоит ли мне быть настороже?