Томас Баррон - Потерянные годы

Оранжевые шары, лопаясь, издавали горьковатый запах, и сначала я принялся есть их, очищая от кожуры, а когда наелся, взялся за другие. Одна разновидность фруктов, в виде урны, содержала так много семян, что я с отвращением все это выплюнул. Риа рассмеялась, и я тоже. Затем я попробовал другой фрукт, в виде бублика. К моему облегчению, он оказался сладким, как молоко, и совершенно без семян. Следующим был серый плод яйцевидной формы. Хотя он был почти безвкусным, съев его, я почему-то ощутил печаль и затосковал по тому, что давно утратил.

Увидев, что именно я ем, Риа указала мне на бледно-лиловый фрукт в виде закрученной раковины. Я откусил кусочек. Мне показалось, что я отведал солнечного света, и этот вкус смыл тоскливое ощущение.

Риа, в свою очередь, проглотила огромное количество крошечных алых ягод, растущих по пять-шесть штук на одном стебельке. Я попробовал было одну, но она оказалась такой приторно-сладкой, что меня даже затошнило; мне совершенно расхотелось ее есть.

Я с изумлением наблюдал за тем, как Риа поглощает их десятками.

— Как ты можешь столько есть таких сладких ягод?

Но она, не обращая на меня внимания, продолжала бросать ягоды в рот.

В конце концов, я почувствовал, что насытился. Я объелся. Я сел на землю, прислонившись к одному из самых толстых стволов в саду. Полуденный свет просачивался сквозь листву, в ветвях блестели фрукты, и ласковый ветерок овевал вершину холма. Риа, наконец, наелась ужасных сладких ягод. Она села рядом со мной под деревом, прикоснувшись ко мне плечом.

Разведя руками, она словно обняла чудесную фруктовую рощу.

— Все эти деревья, — радостно произнесла она, — выросли из одного семени.

Я даже глаза выпучил.

— Из одного семени? Не может быть!

— Еще как может! Семя дерева шоморра дает не один побег, а множество, а затем — сотни видов плодов. Но хотя это дерево порождает столько новых деревьев, само его так трудно найти, что оно превратилось в легенду. «Редкий, как шоморра», — есть такая старая поговорка. Во всем Лесу Друма существует только одна подобная роща.

Я полной грудью вдохнул ароматный воздух.

— Это место мне чужое, но мне кажется, что я с радостью остался бы здесь надолго.

— Тогда где же твой дом?

— Я не знаю, — вздохнул я.

— Значит, ты его ищешь?

— Да, ищу свой дом и еще многое другое.

Риа оторвала от своего рукава кусочек стебля.

— А разве твой дом не там, где ты есть?

— Ты шутишь, — усмехнулся я. — Дом — это такое место, где ты родился. Место, где живут твои родители, где скрыто твое прошлое.

— Скрыто? Ничего не понимаю, что значит «скрыто»?

— Я ничего не помню о своем прошлом.

Это сообщение, казалось, вызвало у Рии любопытство, но она не стала больше задавать вопросов. Вместо этого, протянув руку за веткой красных ягод, она принялась совать их в рот одну за другой. С набитым ртом она произнесла:

— Возможно, то, что ты ищешь, находится гораздо ближе, чем тебе кажется.

— Сомневаюсь. — Я потянулся. — Я еще осмотрю этот остров, но если не найду ничего, указывающего на мое прошлое, построю себе новую лодку и поплыву прочь, так далеко, как только смогу. За самый горизонт, если понадобится.

— Тогда, думаю, ты здесь ненадолго.

— Наверное, да. Кстати, а где это — «здесь»? У этой страны есть имя?

— Конечно.

— И как она называется?

Девочка нахмурилась.

— Эта страна, то есть остров, называется Финкайра.

Я подскочил на месте, будто меня ударили кнутом.

— Финкайра?

Риа с интересом разглядывала меня.

— Ты слышал это название?

— Да. Мне о ней кое-что рассказывали. Но я никак не думал, что она существует на самом деле.

Риа мрачно вздохнула.

— Как видишь, Финкайра действительно существует.

Значит, вот оно как, подумал я. Существует, как Ир Видва. Как гора Олимп. Если бы только я смог поведать об этом Бранвен! Я попытался вспомнить, что именно она рассказывала мне о Финкайре. «Страна многих чудес , — назвала она ее. — Она не принадлежит ни земле, ни небесам, но служит мостом, соединяющим их» . Да, она упоминала и о необыкновенно ярких цветах. Это была правда, я уже знал это! И еще что-то. Что-то насчет великанов.

Пока мы сидели так, погруженные каждый в свои мысли, пелена сумерек начала опускаться на сад шоморры. С каждой минутой таяли цвета, четкие силуэты превращались в смутные тени.

Наконец, Риа пошевелилась. Потерлась спиной о ствол дерева.

— Уже ночь! Нет времени добираться до моего дома.

После обильного обеда меня охватила сонливость, и я соскользнул на мягкую траву под деревом.

— Мне приходилось спать в местах и похуже.

— Посмотри. — Риа указала на небо. В просветах между тяжелыми от плодов ветвями мерцали первые звезды. — А тебе не хотелось бы научиться летать? Чтобы плыть среди звезд, лететь вместе с ветром? Как бы я хотела иметь крылья! Настоящие крылья!

— Я тоже, — согласился я, подняв голову в поисках Пегаса.

Она повернулась ко мне.

— А о чем ты еще мечтаешь?

— Ну… мечтаю иметь много книг.

— Правда?

— Да! Мне так хочется, ужасно хочется запереться в огромной комнате, полной книг. В которых рассказываются мифы всех народов, с древнейших времен. Я однажды слышал, что такая комната есть на самом деле.

Она несколько мгновений пристально смотрела на меня.

— От своей матери?

Я испустил тяжкий вздох.

— Нет. От женщины, которая уверяла меня, что она моя мать.

Риа, судя по ее лицу, ничего не поняла, но промолчала.

— В той комнате, — продолжал я, — собраны все книги, какие только можно себе представить. Они окружают меня, они повсюду, куда ни взгляни. Знаешь, сидеть в такой комнате — это почти что летать. Открыв страницу, можно устремиться вдаль, перенестись туда, куда хочешь.

Риа рассмеялась.

— Я предпочитаю настоящие крылья! Особенно такой ночью, как сегодня. Видишь? — Она взглянула на небо сквозь путаницу ветвей. — Вон созвездие Гври Золотые Волосы [29] Придери (Гври Золотые Волосы) — в валлийской мифологии сын богини Рианнон и князя Пуйла, пропавший после рождения и вернувшийся к родителям только через семь лет. .

— Не слышал о таком. А где оно?

— Прямо над тобой.

Я изо всех сил напряг свое сверхъестественное зрение, но ничего не заметил в той части неба, куда указывала Риа — только одинокую звезду, которая, как я знал, является частью хвоста Пегаса.

— Ничего не вижу.

— Ты не видишь девушку?

— Нет.

Она взяла мою руку и подняла ее к небу.

— И теперь не видишь?

— Нет. Вижу только звезду, входящую в созвездие Пегаса. И еще одну вон там, тоже часть Пегаса.

Риа странно взглянула на меня.

— Звезды? Ты говоришь о созвездиях из звезд?