Томас Баррон - Потерянные годы

Когда ветер утих, Риа шагнула ко мне.

— В лесу видели гоблинов! У меня нет времени. — Она схватила меня за край туники. — Ты пойдешь со мной? Ты поможешь мне найти способ спасти Друму?

Я в нерешительности помолчал.

— Риа… прости. Дело в Галаторе. Мне нужно узнать о нем больше. Неужели ты не понимаешь?

Она прищурилась, посмотрела на меня, затем молча развернулась и направилась прочь. Я догнал ее и схватил за лиану, торчавшую из рукава.

— Желаю тебе удачи.

— Тебе тоже, — холодно ответила она.

Внезапно в подлеске у нас за спиной послышался громкий треск. Обернувшись, мы увидели молодого оленя с маленькими рогами и бронзовой шкурой. Олень перепрыгнул через какое-то бревно и устремился дальше, словно спасаясь от смертельной опасности. На долю секунды я встретил полный страха взгляд коричневых глаз, темных и глубоких.

Я вздрогнул, вспомнив свою последнюю встречу с оленем. Но в тот раз страхом был охвачен я сам. И тот олень сделал все, что было в его силах, чтобы спасти меня.

Риа вырвалась и побежала прочь.

— Подожди! Я отправляюсь с тобой.

Лицо ее просветлело.

— Правда?

— Да… но только до того дня, пока пути наши не разойдутся.

Она кивнула.

— Значит, мы будем путешествовать вместе какое-то время.

— А куда мы идем?

— Нам нужно найти единственное существо во всем Лесу Друма, которое, возможно, знает, что нужно делать. Ее называют Великая Элуза.

Я слышал это имя впервые, но оно мне почему-то не понравилось.

Риа бросилась вперед быстрее оленя. Хотя ноги у меня еще болели, я изо всех сил старался не отставать от нее. Мы продирались сквозь густые кусты, перепрыгивали через ручьи, окаймленные поросшими мхом камнями. Но все равно ей приходилось часто останавливаться и ждать меня.

Солнце уже стояло высоко, и колонны света прорезали сумрак, царивший под пологом леса; я видел гораздо лучше, чем вчера вечером. Тем не менее, даже при свете дня я спотыкался так часто, что Несчастье, в конце концов, взлетел с моего плеча. Однако он оставался поблизости, перелетая с ветки на ветку. Плечу моему сразу стало легче, но пристальный взгляд сокола уже не раздражал меня, как прежде.

Навстречу нам двигались всевозможные животные. Над головой летели птицы — маленькие серые пичужки, птицы с ярко-зеленым оперением, с хищными желтыми клювами, иногда стаями, иногда поодиночке. Белки с огромными глазами, бобры, самки с выводками, золотистая змея мелькали мимо меня. Где-то в отдалении выли волки. Внезапно из-за деревьев неторопливым шагом вышло огромное существо, черное, как ночь. Я в ужасе застыл на месте, но когда следом показались два существа поменьше, я догадался, что это семья медведей. В глазах у всех животных метался тот же страх, что я заметил во взгляде оленя. Все они направлялись в сторону, противоположную той, куда двигались мы с Рией.

К полудню, когда по лицу у меня уже струился пот, я оказался на тенистой поляне. Кедры, судя по всему, очень старые, образовывали правильный круг. Кора свисала клочьями, и издалека деревья можно было принять за сборище древних стариков с длинными волосами и бородами, спадавшими до земли. Мне даже показалось, что звуки, издаваемые едва заметно качавшимися ветвями, отличались от шепота других деревьев. Они походили на людей, пришедших на похороны, которые что-то уныло и жалобно бормочут себе под нос.

Затем я заметил в центре поляны узкую земляную насыпь. Она была не шире моего тела, но длина ее вдвое превышала мой рост. Насыпь была обложена округлыми гладкими камнями, блестевшими, точно голубой лед. Я осторожно шагнул вперед.

Несчастье снова уселся мне на плечо. Но вместо того, чтобы уцепиться за тунику, он начал бегать взад-вперед. Птица явно была взволнована.

Я затаил дыхание. «Я уже был здесь когда-то» . Эта мысль — эта уверенность — пришла ко мне в одно мгновение. Подобно аромату цветка, исчезающему прежде, чем вы успеваете догадаться, откуда он исходит, какое-то смутное воспоминание всплыло из глубин подсознания и тут же растаяло. Возможно, это был просто сон, или даже воспоминание о сне. Но все-таки я не мог избавиться от чувства, будто это кольцо из кедров мне откуда-то знакомо.

— Эмрис! Идем скорее!

Оклик Рии вернул меня к реальности. Бросив последний взгляд на насыпь, на погруженные в скорбь деревья, я покинул поляну. Вскоре странное бормотание стихло. Но память о нем осталась в каких-то темных уголках моего сознания.

Земля под ногами становилась все более влажной. Лягушки квакали так громко, что иногда я не слышал собственного хриплого дыхания. Журавли, цапли и другие водяные птицы перекликались друг с другом зловещими голосами, эхо которых разносилось среди стволов. В воздухе чувствовались гнилостные запахи. Наконец, я заметил Рию — она стояла среди высокой травы на краю какого-то темного озерца. Болото.

Девочка нетерпеливо махнула мне рукой.

— Пошли.

Я с опаской осмотрел болото.

— Мы должны через него перебраться?

— Это самый короткий путь.

— Ты уверена?

— Нет. Но у нас кончается время — ты видел, все животные бегут! И если у нас получится перейти болото, сбережем лишний час или даже больше. Сразу на другой стороне будут холмы, где живет Великая Элуза.

Риа отвернулась и шагнула в болото, но я схватил ее за плечо.

— Только скажи мне, кто такая Великая Элуза?

Она стряхнула мою руку.

— Я точно не знаю! Ее имя и происхождение — это тайна, даже для Арбассы. Я знаю только, что, по легенде, она скрывается среди живых камней в Туманных холмах. Что она знает такие вещи, которые неизвестны больше никому, даже о том, что еще не произошло. И она стара, очень стара. Я даже слышала, что она уже жила на свете, когда Дагда вырезал из горного склона первого великана.

— Ты сказала… живые камни?

— Их так называют, не знаю почему.

Я покосился на трясину, на мертвые стволы, торчавшие среди заросших ряской луж. Где-то вдалеке кричала цапля.

— И ты уверена, что это существо нам поможет?

— Не уверена… но все возможно. То есть, если она нас сразу же не съест.

Я отшатнулся.

— Съест?

— Предание говорит, что она вечно голодна. И что она свирепее, чем загнанный в угол великан.

Несчастье, глядя на Рию, наклонил голову и издал долгий, низкий свист.

Она приподняла брови.

— В чем дело?

— Несчастье обещает защитить нас. Однако это первый раз, когда я слышу тревогу в его голосе.

Я фыркнул.

— Если Великая Элуза попытается съесть Несчастье, ей можно будет только посочувствовать. Эта птица не знает, что такое страх.

— Вот поэтому мне и не нравится то, что он встревожен.

С этими словами Риа снова повернулась к болоту. Шагнула на островок засохшей грязи, оттуда перепрыгнула на камень. Я последовал ее примеру и заметил, что мы оставили в грязи следы, но не придал этому особого значения. Мы углубились настолько далеко в лес, что это было уже неважно.