Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

– Ну… И уши – помявшись, признал Витя.

– Значит, грамотно распределяй ресурсы! – закончил Георгий, как припечатал вердикт.

Витя засопел, отводя взгляд.

– Хорошо, я у нас на складе могу взять что-нибудь, незаметно. Репы, картошки! Тёть Пелагея за мной не следит, когда я туда в погреб спускаюсь.

– Доверяет, значит? – скорее резюмировал Георгий, чем спросил.

– Да! Я же… – взахлёб начал Витя.

– А ты обокрасть решил – тут же закончил Георгий.

И Витя чуть воздухом не подавился – сколь очевидным и точным было это замечание. Как он сам не сообразил?!

– Нет, я понимаю, ты помочь хочешь – мягко, и с сочувствием сказал Георгий. – Но, склад это не только общее. Это ещё и чужое.

Витя нахмурился, сжал губы, глядя в землю.

– Можно пару яиц у кур забрать. Из гнёзд. Они же там пока не на складе! – осенило его.

– Тогда уж сразу всю курицу, чего там! – подхватил Георгий, и сразу сменил тон. – Только Виктор, почему я этого не сделал за два дня, что бродил вокруг деревни?

Витя опустил плечи.

– Какая разница голодному, откуда у него забрали: с гнезда, или со склада? А у вас, после немцев, с едой и так не густо – со вздохом произнёс Георгий. – Огороды голые, даже ботвы не осталось.

Сидя у корня, он аккуратно взялся двумя руками за раненную ногу, согнутую в колене, и уложил её наземь. Из горла вырвался едва слышный, короткий стон.

– Ладно, а рыба?! – воскликнул Витя. – Она пока в речке, в сетях, она ж ничья?

– Немцы так не считают – усмехнулся Георгий. – Ведь правда? Сколько той рыбы вам самим достаётся, чтоб делиться ещё и со мной?

Витя обессиленно поник, будто сдулся. Идей больше не было, и это почти физически лишало сил.

– Ну, что вам, лук тогда, тащить, что ли… – невнятно пробормотал он.

– Какой лук? Репчатый? – с живостью, однако, тут же спросил Георгий, подавшись вперёд. – У вас его так много?

– По горло – хмыкнул Витя. – Со склада каждому дают по штуке в день, а я не ем. Вот и скопился. Мама повсюду его суёт. Особенно, когда жарит картошку. Ненавижу, когда в жареной картошке лук!

– Я тоже! – звонко рассмеялся Георгий.

– Правда?! – вскинулся Витя, с радостью светясь. – Зато если пожаренный отдельно, такой хрустящий, то…

– Вкуснотища! – тряхнул Георгий головой, будто мальчишка.

И Витя переливчато захохотал вместе с ним, ощущая как спадают напряжение, уныние, скованность и робость. Журчание ручья бойко вторило их смеху, дразня и поддерживая ребяческое веселье.

– Значит, лук! Договорились, Виктор! – отсмеявшись, махнул Георгий ладонью. – Запечённый на огне, или в углях, да с солью, будет знатный ужин.

– Я столько притащу, что и на завтрак с обедом ещё останется! – вскочил Витя.

– Поосторожней, только – напомнил Георгий. – Чтоб мама не хватилась большой недостачи.

– Она его не считает! – Витя кинулся к воде, резво прыгнул на камень.

– И последнее, Виктор… – негромко окликнул Георгий. – Та палочка. У тебя за пазухой.

Витя молниеносно обернулся. Лицо его вытянулось, от неожиданности застыв в нелепую маску растерянности, оторопи и изумления. Георгий смотрел на него в упор, глаза в глаза.

– Не показывай её никому в деревне – тихо произнёс он.

Руки в чёрных перчатках – медленно, изучающе – поглаживали пальцами тонкий обломок указки. Фарбаутр с трудом удерживал мысль, что это – обычная палка. Не наделённая силой, о которой говорил Горак. Он сжал указку в кулаке и сцепив руки за спиной, отошёл к окну, полускрытому меж занавесок.

Снаружи, к стеклу липла тьма, превратив его в зеркало. Фарбаутр увидел своё матовое отражение, и полицаев позади. Они, как пауки – пойманную муху, заворачивали тело Горака в чёрную штору, словно в саван.

Из коридора торопливо вошёл встревоженный армейский хирург – брюнет лет 30-ти, в наспех накинутом белом халате. Видно, его подняли с постели, выполняя приказ Фарбаутра о немедленном вызове.

Едва войдя, хирург чуть не споткнулся об лежащую на полу фигуру, замотанную тёмным полотном. И с недоумением вскинул голову – явно, ожидая от Фарбаутра пояснений.

Фарбаутр не обернулся. Лишь бесстрастно перевёл взор на хирурга в зеркальном отражении окна.

– Исследовать кожу на лице! – приказал он. – Сделать соскобы и смывы. Анализы крови. Произвести вскрытие. Результаты утром.

Хирург – теперь со значением – вновь посмотрел на тело, задрапированное в чёрную штору. Деловито осведомился:

– Вам нужно знать причину смерти?

Фарбаутр сомкнул губы, чувствуя, как подступает раздражение, и жёстко рубанул:

– Причину я знаю! Искать чужеродные элементы в его организме! – он не сомневался: частицы препарата, способного отобразить на коже органы и вены, просто обязаны найтись. – Реактивы для исследований нужны? Какие?

– У меня всё есть – сухо ответил хирург, и вынув из-за пазухи скальпель, склонился к телу.

Фарбаутр чуть не поперхнулся: хирург, что – решил работать прямо здесь?!

Тот полоснул лезвием по чёрной ткани, и разорвал материю у чеха на лице.

В тёмном оконном стекле Фарбаутр увидел, как хирург резко склонился, рассматривая что-то у Горака на шее.

– Тут след от инъекции! – воскликнул он.

– Не брать в расчёт! – велел Фарбаутр, сбросив напряжение, на миг возникшее внутри. – Я делал стимуляцию для мозга.

Хирург сдержанно вздохнул, и распрямившись, кивнул полицаям на тело. Без лишних слов те сразу подхватили чёрный кокон, и поволокли в коридор. Медчасть располагалась рядом со школой. В том же помещении, где и медпункт леспромхоза до войны.

Хирург остановился в дверях.

– Раз вам нужны смывы… Вы подозреваете, ему что-то распылили в лицо? – спросил он у Фарбаутра за спиной. – Какой-то медленнодействующий препарат? Жидкость, или газ?

Фарбаутр сильнее стиснул указку в кулаке.

– Я и хочу узнать!

Хирург через оконное отражение упрямо встретился с ним взглядом.

– Когда это могло произойти? Примерно.

Фарбаутр скрипнул зубами, усмиряя желание рявкнуть. Сколь бы сильно он ненавидел давать разъяснения – но, в данном случае понимал: хирург имеет на них право.

– Двое суток назад – бесцветно ответил Фарбаутр.

Хирург тотчас покинул комнату. Извне раздались его быстрые, удаляющиеся шаги. В зеркальном стекле же возник Бородач, угодливо застыв на пороге – в ожидании дальнейших распоряжений.

Фарбаутр круто отвернулся от окна, и стремительно пошёл к двери – Бородач рванул вбок, освободив проход.

Фарбаутр ткнул ему указкой в пол, на жирные, чёрные полосы-зигзаги, оставшиеся от сапог чеха:

– Заменить доски!

И порывисто, как ветер, направился по коридору к лестнице.

В жилой комнате он не держал ничего, кроме бытовых вещей. И потому, спокойно мог оставить её в распоряжении полицаев, пока идёт ремонт. Из-за которого ночевать сегодня предстояло на рабочем месте.