Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

Тот поудобнее перехватился за его плечо, как за опору, а другой рукой смахнул пот со лба, и мягко, деликатно усмехнулся:

– Три вещи нам с тобой, Виктор, на дорожку.

– Какие…? – Витя непонимающе хлопнул глазами.

– Первое – кивнул Георгий. – Идти придётся молча. В лесу голоса, сам знаешь, как слышны бывают.

Витя нервно сглотнул, вспомнив эхом разносившиеся крики полицаев.

– Я… Хорошо. Я понял – приглушённо выдавил он.

– И дирижировать бы тоже поменьше… – скосил Георгий взгляд на палочку у Вити в кулаке.

«А то будет взрыв?!» – едва не ляпнул Витя, чувствуя, что разговор вот-вот коснётся главной темы.

По крайней мере, главной – для него.

– …Всякое такое мельтешение может быть видно издалека – обыденно закончил Георгий, по-дружески сжав Витино плечо.

И – совершенно не глядя более на палочку, отпустил хватку. С видимым усилием распрямился. Морщась, потёр поясницу, шумно переведя дух.

Сбитый с толку Витя подождал пару секунд, глядя, как Георгий оправляет на себе пиджак. Затем, несмело напомнил:

– А третье? Вы говорили, три вещи.

– Да, а третье, давай-ка разговаривать на «ты»! – глаза Георгия лукаво блеснули. – А то, говоришь мне «вы», и оглянуться тянет: вдруг, я не один, и за мной толпа.

Витя опешил. Это было для него совсем уже в новинку. Мать и отец – единственные взрослые, кого он называл на «ты» до сей поры. Такое предстояло крепко осмыслить.

– Ну, двинулись? – ободряюще спросил Георгий.

«Ага! Идёмте!» – так и просилось с языка. А сказать иначе не получалось даже через силу. Поэтому Витя лишь быстро кивнул. И резвым скачком сорвался с места – в переплетение ветвей, стволов, кустарника и молодых побегов клёна, рябины, ели и ольхи.

Лесную гущу пронзали прямые, ровные лучи солнца – как на живописных картинах. И от того немногочисленная зелень – мох и хвоя – выглядела не по-октябрьски сочно. Кора деревьев же, и вовсе, будто покрылась слоем сусального золота, став похожей на сверкающие доспехи.

Чаща вдали тонула в призрачном мареве туманной дымки.

А за ней, казалось – лишь только туда проникни – и увидишь райский мир волшебных лесных существ и духов.

В иные дни Витя верил в это до трепета и мандража. И крался по лесу, стремясь как можно тише подобраться к манящей сиреневой пелене, чтоб не спугнуть возможных эльфов или гномов.

Вероятно, и сейчас следовало передвигаться столь же аккуратно, избегая обширных солнечных пятен меж деревьев. И больше держаться в тени, в прохладном сумраке, где янтарные стволы сосен становятся угольно-чёрными. И с ними так легко будет слиться, если вдруг возникнет опасность.

Нырнув под сень широкой кроны тополя, Витя оглянулся, вполне готовый к тому, что не сразу заметит Георгия. Уж он-то точно идёт осторожно и скрытно, скользя в полутьме.

И увидел его, неспешно хромающего прямо по центру прогалины, залитой солнцем. Впереди, отделённая тонкой, тенистой полоской, начиналась ещё одна такая же травяная площадка, почти лужайка. И Георгий поковылял к ней, на ходу опуская воротник пиджака, очевидно поднятый ранее в попытке хоть как-то согреться.

Он шёл, блаженно жмурясь, подставляя лицо под тёплые лучи. Георгий наслаждался, заслуженно балуя себя после очередной холодной ночи. И наверняка, стремясь напитаться солнцем про запас.

Витя поёжился, сам того не желая. Последнее время даже в избе ночами было зябко. И это под крышей! В кровати, с двойным одеялом! Каково же приходилось Георгию в лесу? В его положении ведь и костра не разведёшь.

Сколько Витя выдержал бы на его месте…? Да и любой другой?

Он вспомнил Трофима. А ведь тот не получал ранений, не терял сознания. За ним не гнались, не стреляли вслед, и в плен его не уводили. Трофим всего лишь страху натерпелся на болоте, да попал под грозу. И всё-равно – трясся потом, дрожал по возвращению. Даже плакал. И к лесу не подходил почти месяц.

Представить Георгия таким Витя не мог при всём живом воображении. Он сильный, смелый, это да. И он – другой. Непохожий ни на кого из знакомых. Ни на маму, ни даже – в памяти – на отца.

Его поведение, манера общения – всё отличалось от того, к чему привык Витя. Нет, он конечно и раньше встречал взрослых, которые говорили с детьми на равных. Дело не в этом.

Витя затруднялся сформулировать свои ощущения более точно – не позволял малый возраст. Георгий просто был для него не такой. Странный. Непонятный. Необычный.

«Непредсказуемый!» – возникло в памяти, слышанное иногда от старших, слово.

Вот! Теперь он ясно понял, что его смущало и держало в недоумении. Георгий, буквально, на каждом шагу, делал и говорил совершенно не то. Действия и поступки Георгия не вписывались ни в какие рамки, и не поддавались Витиной логике, ну просто совсем.

Взять самое очевидное: пригибаясь от ветвей, он посмотрел на палочку в руке. Страшная мощь. А Георгий к ней равнодушен! Безо всякого притворства. Сломай сейчас Витя палочку пополам, он не шевельнёт и бровью – по его виду не приходилось в том и сомневаться.

И это после того, что натворил ею два дня назад!

«Может, просто не узнал?» – мелькнуло предположение.

Да нет, сразу усомнился Витя. Гладкая, полированная – владелец свою вещь не спутает ни с чем. Тем более, такую!

Или у него другая есть? Какая-нибудь, запасная.

«Вряд ли… – отмёл Витя и эту догадку. – Его же обыскали».

А если даже и есть – зачем отказываться от старой? Да ещё так легко! Кто ж оружием бросается, как хламом?

Случалось, кто-нибудь из селян подбирал неважно спрятанные Витей собственные деревяшки, изображавшие в игре винтовку или пулемёт. И попросить их вернуть бывало стыдно. А потерять, лишиться – жалко.

И он крутился, вертелся неподалёку, надеясь уловить момент и стащить драгоценную палку. Которая могла стрелять лишь в его воображении. Не то, что у Георгия!

Так может, и он стесняется сказать напрямую? Боится выглядеть смешно, и нелепо? Взрослый мужчина забирает у мальчишки тонкий штырёк, размером с тростинку – ещё бы!

«Но, нет! – одёрнул себя Витя – Он ведь теперь знает, я был у реки, и видел, на что способна эта палочка! И значит, не стану над ним смеяться».

Он снова оглянулся на скором ходу. Георгий с трудом переступал через трухлявое бревно, мешала негнущаяся нога. Уловив Витин взгляд, он с лёгкой усмешкой пожал плечами, мол, такие дела – быстро не могу, ты извини уж.

И Витя, вдруг, смутившись, отвернулся.

Может, наоборот, это Георгий сейчас смеётся над ним и его дурацким прутом, раздобытым где-то там в лесу?! И про которого он навыдумывал себе невесть знает что?

Да, были взрывы. А если Георгий и правда, разбрасывал бомбы? Хитро, скрытно, исподволь?

«Так осколков не нашли же!» – вспомнил он сразу.