Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

Мать бросилась вперёд, старухи едва успели отскочить, шарахнуться в стороны.

«Что ж… Эта часть рассказа мальчишки правдива…» – заключил Фарбаутр.

Мать летела по деревне, не чувствуя ног. Фарбаутр, пожалуй, никогда в жизни так не бегал. Впереди, меж заборов показался староста. А рядом – Трофим, который держал на руках мальчишку. Мать помчалась к ним быстрее, хотя, казалось бы, куда ещё-то?!

«Мне не надо детей… – ни с того, ни с сего, подумал, вдруг, Фарбаутр; оно даже как-то само возникло в голове. – Если всё вот так бывает: огонь, вода, лес, холод, голод, нервы, тревога – то, я не хочу!»

И удивился: да откуда это наваждение? Снова чувства матери впустил к себе? Закупорить! Отставить!

Мать, меж тем, коршуном налетела на Трофима, и мысли исчезли. Действия разметали их прочь. Мать вцепилась в сына, вырвала его, прижала к себе, не слушая, да и не слыша, что лепечут старики. Потом, опомнившись, кинулась целовать лицо ребёнка, неистово и жадно.

Сын был мокрый, бледный, холодный, но – живой.

«Живой! Живой! Живой!» – кричал внутренний голос.

Кто-то лез помочь, кто-то гладил мать по плечам. Она рванула с сыном по дороге, не чувствуя тяжести ноши, хотя Фарбаутр её вполне ощущал.

«Живой… Живой!» – радость душила не меньше, чем горе.

Селяне, было, кинулись за нею, но отстали. За спиной раздался крик Пелагеи:

– Готовьте грелки! И побольше!

«А ведьма где?» – Фарбаутр хотел глянуть по сторонам, но мать головой не вертела, смотрела только на сына.

Изба колдуньи всё ж попала в поле зрения, когда мать пробежала мимо, к своему дому. И Фарбаутр увидел замок на двери.

«Значит, старухи уже и тогда не было в деревне…? – в который раз удивился он. – А где она? Тоже в лесу? Успела ещё там что-то взять у мальчишки? А самому велела спасаться по реке?»

Мать, тем временем, пролетела через двор. Взмыла на крыльцо, ворвалась домой. Кинувшись к ближайшей кровати, уложила сына, и принялась торопливо расстёгивать полупальто – набухшее, громоздкое от воды. Мальчишка слабо застонал.

– Папа… – выговорил с явным усилием.

Мать замерла, тревожно на него глядя.

«Горячка… Бредит… – пронеслись панические мысли.

– Сынок, это я! – выдохнула она в испуге.

– Фотография внутри… – мальчишка указал глазами на отворот своей верхней одежды.

«Ох, господи… – душу матери накрыло сразу облегчение, и смущение. – Он же всегда с собой Павлушу носит…»

Мать распахнула на сыне полупальто – рука метнулась к карману. И Фарбаутр замер – за поясом у мальчишки торчала палочка! Конечно же, та самая – не стоит даже сомневаться! Мать инстинктивно выхватила её.

И для Фарбаутра остановилось мгновение. Застыло, всё целиком, вокруг находки. Фарбаутр растворился в ощущениях, словно дегустатор.

Не мать держала палочку сейчас, а он. Своими пальцами. И явственно чувствовал тепло волшебной древесины – будто магия проникала в его тело, наполняла клетки, мышцы, кровь!

Палочка, как он и предполагал, была совершенно гладкая, отполированная до блеска. В меру тонкая. Заострённая. И совсем не большая, в длину лучевой кости.

«Чтоб в рукаве удобно прятать…» – понял Фарбаутр.

От рукояти тянулась оборванная джутовая нить.

«Цеплять к запястью! – Фарбаутр жадно впился в неё взглядом и увидел, что нить продета сквозь дырочку, похожую на точку. – А как иначе? Такая ценнейшая вещь!»

Почему же ведьма не забрала её у мальчишки? Или, они таки, в лесу не встречались? Мало ли, куда старуха могла отойти по другим своим делам…

Ладно, это всё пока, не важно. Главное, напал на след, ликовал Фарбаутр.

Но, торжество разбилось мыслью матери мальчишки:

«Игрушка… Очередная…» – намереваясь швырнуть палочку в сторону, не глядя.

«Нет!» – поперхнулся Фарбаутр.

– Не выбрасывай… – произнёс и мальчишка.

Мать мельком посмотрела на деревяшку.

«Боже мой, взрослеть пора!» – огрызнулся её разум в раздражении, и рука перекинула палочку на стол.

«Чёрт…» – сжал зубы Фарбаутр.

Мать вынула следом намокшее фото из внутреннего кармана, кинув его туда же. И моментально забыла про то, и другое, ибо, мальчишка потерял сознание.

«Значит, она действительно не в курсе дел сына и ведьмы… – размышлял Фарбаутр. – Вопрос, что станет с палочкой дальше? Куда она денется? Кто её заберёт? Сам курьер? Припрётся раненый? Навряд ли… Скорее, ведьма. И как объяснит матери, зачем ей эта палка? Или, возьмёт, отвлёкши внимание? Да нет, старуха хитрить не будет, не тот характер. Тогда – как? Ведь маловероятно, что колдуны оставят такое оружие у мальчишки надолго и без присмотра! Тем более, зная, что его ищут…»

Да чего гадать?! Смотреть же можно! – одёрнул себя он.

Мать хлопотала над сыном: стягивала мокрую обувь, и брюки. Это всё неинтересно.

«Глянуть на час дальше!» – приказал Фарбаутр.

В глазах мелькнуло, словно он моргнул. И – оказался посреди кухни. Напротив, в пяти-шести шагах, толпились с виноватым видом, селяне: Пелагея, Авдотья и прочие. Каждый, кто с грелкой, кто с микстурой, кто ещё с чем.

Память сообщила: предлагают помощь. Полечить, а то и просто посидеть рядом, чтобы мать отдохнула.

– Я сама справляюсь. Не надо! – отказалась мать сухо и враждебно.

– Анечка, возьми вот… – протянула Пелагея порошки и наполненные жидкостью склянки. – Жар хорошо сбивает…

Мать клокотала, едва сдерживая бешенство и ярость. И сама внутри горела, наверно, не меньше мальчишки.

– У меня всё есть! И вам это прекрасно известно! – гневно раздувая ноздри, отчеканила она. – Как у вас вообще хватило совести сюда прийти?! Ещё и под таким предлогом!

Старухи отпрянули, словно каждая получила удар.

– Нюра… ну, зачем ты так-то…? – с укором вымолвила баба Лукерья.

– То есть, вы не понимаете! – голос матери натянут был струной. – Тогда, и тем более, о чём нам говорить тут? И я не Нюра! Я – Анна! В городе это имя неизменно! И только здесь вечно всё… Никогда не хотела жить в деревне! Теперь – при первой же возможности отсюда уедем! А сейчас, не тратьте моё время! Я сыну нужнее!

И резко отвернулась. А Фарбаутр зацепил взглядом стол. Палочка лежала на месте, рядом с покорёженным фото.

«Хорошо… Ещё на час!» – велел он.

Заданный отрезок пролетел в одну секунду. И мать, а с ней Фарбаутр, уже сидели возле кровати. Мать укладывала на лоб сыну холодную примочку. Мальчишка лежал в забытьи.

«Ведьма была?» – сразу же спросил у памяти Фарбаутр.

«Только староста – информация возникла в сознании из ниоткуда. – Принёс охапку дров. Сказал, ещё натаскает. И Трофим топтался во дворе, не рискнул зайти внутрь».

Возвратилась ли вообще колдунья в деревню – мать, естественно, не знала – ей сейчас не до того.

«А если и вернулась, раньше вечера за палочкой не станет заходить… – прикинул Фарбаутр. – А то и позже, чтоб без свидетелей. Надо идти от обратного. Переместиться на полночь».