Дэн Патрик - Колдовская метка [litres]

– Утро доброе, – отозвалась Хьелльрунн. – Я вышла за водой для отца. – Она подняла глиняный кувшин и обернулась на дверь.

– И мы к нему.

Девушка кивнула, не зная, что ответить. Поспешив к дверям, она постучала и подняла щеколду.

– Здравствуй, – поздоровался Марек, глядя через плечо. – Ты словно мысли прочитала. Работы столько было, что жажда извела.

Хьелль не ответила, стесняясь Кристофин и владельца таверны. Стоило отцу заметить посетителей, доброта на лице испарилась.

– Бьёрнер, – кивнул он, громко опустил молот и с хрустом размял пальцы.

– Марек. – Владелец таверны прочистил горло и улыбнулся, хотя Хьелльрунн подозревала, что улыбка его скоро погаснет.

– Что нужно? Гвозди? Сковорода? Нож? – вежливо спросил отец, но руку гостю не подал.

– Нет, не сегодня, – ответил Бьёрнер. – Я забежал на пару слов.

– С этим помочь могу. И, к счастью для тебя, они бесплатны.

Хьелльрунн подошла к отцу, передала кувшин и склонила голову, горя от любопытства. Бьёрнер поочерёдно одарил Марека, Кристофин и Хьелльрунн хмурым взглядом.

– Займись обедом, – велел кузнец дочери.

Хьелль открыла рот, чтобы возразить, но Марек крепко обнял её и уткнулся лицом в волосы.

– Слушай у двери, если того хочешь, – прошептал он.

– Поняла.

Хьелльрунн направилась к выходу, отметив, что Бьёрнер и Кристофин отступили от неё на шаг, как от заразной.

Дверь кузницы закрылась, и девушка принялась громко топать по снегу на месте, изображая отдаляющиеся шаги.

– Ушла, – громко заявил отец. – Выкладывай.

Хьелльрунн наклонилась ближе, прижав ухо к двери.

– Тут такое дело, Марек…

Удивительно, но Бьёрнер звучал неуверенно. Этот мужчина фамильярно общался со всем городом; он каждого видел пьяным. Этому прагматичному человеку хорошо были известны премудрости жизни.

– В ночь перед отъездом Стейнера…

– Перед тем как его забрали? – поправил отец.

– Да, конечно, забрали. Он ночевал в конюшне в задней части таверны.

– А я-то думал-гадал, где его ноги носили.

– Я нашел его утром. Видок у парня был тот ещё, а крепкий запах медовухи так и ударил мне в нос.

– Понятно, – ответил Марек. – Вот интересно, как медовуха попала из таверны в моего сына?

Хьелльрунн навострила уши, пытаясь вообразить лицо Кристофин.

– Дело в том… – Бьёрнер прочистил горло. – Люди теперь поговаривают, что у Кристофин тоже колдовская метка. И хотят, чтобы по возвращении имперцев она прошла Испытание.

– Чего ей бояться? Она же не меченая. Колдовство не заразно. Это тебе не чума.

– Я так им и сказал.

Хьелльрунн прижала ухо к двери. Она решила было, что не слышит разговор, да всё оказалось проще – между мужчинами повисла неловкая пауза.

– Чего тебе, Бьёрнер? – полюбопытствовал Марек.

Хьелль догадалась, что лицо владельца таверны сейчас наверняка суровее некуда.

– После всех событий… – начал Бьёрнер. – Все эти слухи о Хьелльрунн, а потом ещё и отъезд Стейнера…

– Не томи, – прикрикнул отец.

– Некоторые думают, что лучше вам уехать и открыть дело в Хельвике. У меня есть повозка и лошадь. Могу одолжить на переезд.

– Очень любезно с твоей стороны, – прорычал Марек, но Бьёрнер не уловил сарказм в голосе кузнеца.

– А может, вы захотите уехать дальше. Стейнвик – оживлённый город. А уж как люди хвалят Ваннеронд…

– Убирайся, – так тихо отрезал кузнец, что Хьелльрунн почти не расслышала слов через крепкую деревянную дверь. Когда же он повторил приказ, голос Марека звенел, словно удар молота.

Хьелльрунн замешкалась и была на полпути к кухне, когда Бьёрнер и Кристофин вышли из кузницы. Мужчина раскраснелся от негодования, а его дочь едва поспевала за ним со слезами на глазах.

– Не смей возвращаться, – добавил отец, встав в дверном проёме со сжатым в кулаке молотом. – Тебе здесь больше не рады.

– Обдумай мои слова, Марек, – тихо добавил Бьёрнер и повернулся, чтобы уйти.

Кристофин остановилась.

– Мне очень жаль… – прошептала она.

Хьелльрунн едва расслышала слова, но тут и слова не нужны – её сожаление ясно читалось на красивом лице.

– Жаль? Всем нам жаль, – произнесла Хьелль, наблюдая, как отец и дочь уходят прочь. – Всем.

В конце улицы ждали двое всадников в чёрных одеждах.

– Только их не хватало, – проворчал Марек, отдав всадникам честь.

– Охранцы? – спросила Хьелльрунн, но отец молча вернулся в кузницу.

Как по сигналу всадники поскакали рысью из города.

Хьелльрунн не бежала в хижину лесоруба, боясь привлечь внимание, но её цель была предельно ясна. Цель и понимание, что каждый шаг приближал к старухе, которая прочитала её имя прямо из воздуха. Снег лениво падал, укутывая землю тёмно-серым одеялом. В лесу стало легче, но Хьелль всё равно не жалела, что надела старую тунику Стейнера поверх собственной. Она не знала наверняка, почему взяла её, но знала, что его вещь придаст храбрости в этом путешествии.

– Даже сейчас ты приглядываешь за мной; спасаешь старыми вещами…

Она бросила осторожный взгляд на поляну, пожала плечами, покачала головой.

– Кто же приглядывает за тобой? – Из-за сосны с топором в руке появилась старуха.

Хьелльрунн вскинула руки и отступила назад.

– И что это мы сегодня такие взбалмошные? – И снова, тяжёлый сольский акцент и невозмутимое лицо.

– Я вернулась…

– Вижу.

– Научиться, – продолжила Хьелльрунн, чувствуя себя глупо, – колдовству.

– Я и не сомневалась, что ты придёшь.

– У вас есть имя?

Старуха мгновение обдумывала вопрос, будто ей загадали сложную загадку.

– Вы не знаете своего имени? – удивилась девушка.

– Я не простая женщина. – Старуха посмотрела в сторону, прищурив глаза, а затем выпрямилась. – Можешь звать меня госпожой Камаловой.

– Камалова. – Хьелльрунн скривилась. Имя выдавало её сольминдренское происхождение, но старуху это вовсе не заботило. – Откуда вы узнали моё имя? Ещё до того, как я пришла с рыбой и хлебом…

– Это лишь малая часть наших способностей. Вернее, моих. У тебя-то свои таланты.

– Какие?

– Подозреваю, ты вдвойне одарённый ребёнок. Давай-ка зайдём в дом. Я слишком стара, чтобы оставаться на улице в такую погоду.

Снег осел в складках её одеяния, несколько хлопьев прилипли к тонким бровям. Госпожа Камалова наклонилась и взяла в руки охапку дров.

– Давайте помогу, – предложила Хьелль, внезапно осознав преклонный возраст женщины.

– Хорошо. Манеры у тебя хорошие, а вот как с мотивацией?

– Мотивацией?

– Брат. Это ведь на лице написано. – Госпожа Камалова ткнула Хьелльрунн в грудь костлявым пальцем. – Да и на сердце тоже, – добавила она, прежде чем направиться в сторону дома. – Как братец воспринял, что ты осталась дома?