Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 22

Тауно и Эйян не могли не заметить, с каким ужасом было упомянуто имя Хаакона Арнорссона. Даже его дочь вздрогнула, а голос ее стал более суровым.

Но тем не менее...

— Значит, нам стоит с ним повидаться, — негромко сказала Эйян. — Передать ли ему что-нибудь от тебя, Бенгта?

Девушка не смогла более сдерживаться, из ее глаз брызнули слезы.

— Передайте ему мое проклятие! — завопила она. — Скажите ему... всем им... пусть покинут эту землю... пока их не погубил тупилак, которого наш ангакок на них наслал... за его злодеяния!

Миник стиснул гарпун. Панигпак плотнее закутался в меха. Женщины отодвинулись от брата и сестры, каяки отплыли подальше. Почувствовав тревогу матерей, запищали младенцы.

— Кажется, нам лучше уйти, — еле слышно бросил Тауно. Эйян кивнула. Прыгнув одновременно, они перемахнули через борт уми-ака и исчезли в беспокойных суровых волнах

Из разговоров с инуитами они узнали, что усадьба Хаакона расположена вблизи большой бухты, укрывающей Вестри Бигд от непогоды. Брат и сестра отыскали ее, когда короткий серый день уже превращался в сумерки, и в этом же полумраке они незаметно надели на себя одежду, до этого свернутую и закрепленную на спине. Конечно, вряд ли одежда смогла бы скрыть их отличие от людей. Вместо ткани, которая быстро сгнила бы в воде, она была сшита из трех слоев рыбьей кожи, переливающейся разноцветной чешуей — они отыскали ее среди развалин Лири. По людским понятиям, одежда была коротковата, но лучше уж такое одеяние, чем оскорбляющая чувства христиан нагота. Из непромокаемых мешочков Тауно и Эйян достали стальные ножи, но не сняли с поясов и нержавеющее оружие из камня и кости. У каждого имелось и копье.

Переодевшись, они зашагали к усадьбе. Завывал леденящий резкий ветер, волны перемалывали камни на берегу. Зрение полукровок позволяло им видеть в темноте гораздо лучше, чем людям, но местность между горбатыми холмами повсюду несла на себе печать заброшенности и запустения. Вестри Бигд, состоящий из домов, рассеянных на многих милях едва обработанной земли, трудно было даже назвать поселком. Короткое холодное лето превратило землю-кормилицу в скупую скрягу. Зерно часто уходило под снег несозревшим, и поселенцы могли рассчитывать лишь на траву — подножный корм для скота летом и сено зимой. Редкая стерня, покалывающая голые пятки путников, красноречиво поведала, каким скудным оказался последний урожай. Загон для скота, огороженный выбеленными временем китовыми ребрами, был велик и прежде, наверное, вмещал немалое число животных, но сейчас в нем бродило лишь несколько тощих овец да пара столь же жалких на вид коров. На берегу узкого, вдающегося в сушу заливчика лежали три перевернутые лодки — шестиместные ялики, умело сделанные и хорошо приспособленные к плаванию в бесчисленных извилистых фьордах. Под слоем покрывавшей их днища вонючей смолы Тауно разглядел старые доски.

Впереди виднелись строения — дом, амбар и два навеса, опоясывающие грязный двор. Все они были сухой кладки, крыты торфом, а щели между камнями законопачены мхом — в Дании жить в таком сарае постыдился бы и беднейший рыбак. Из дыры в крыше тянулся дымок горящего торфа, сквозь трещины в старых покоробившихся ставнях пробивался свет. От дверей с визгливым лаем к ним метнулись четыре гончих собаки — крупные животные с примесью волчьей крови. От худобы они казались еще страшнее, но, почуяв запах полукровок, животные поджали хвосты и испуганно бросились прочь.

Заскрипела дверь. В проеме показался силуэт высокого мужчины, держащего наготове копье. Следом вышли еще несколько.

— Кто идет? — недоверчиво окликнул он.

— Нас двое, — отозвался из темноты Тауно. — Если вид наш пугает вас — не бойтесь. Мы пришли с миром.

Когда Тауно и Эйян шагнули в полосу падающего из двери света, все ахнули. Кто-то бросил проклятие, кто-то торопливо прочел молитву. Высокий мужчина перекрестился.

— Во имя Господа, назовите себя, — потребовал он, — потрясенный, но не испуганный.

- — Мы не люди, — ответила Эйян. Жители суши всегда пугались меньше, если слышали это признание из ее прекрасных уст. — Но мы, как и вы, можем произносить имя Иисуса Христа и не желаем вам зла. Мы даже можем принести пользу — в обмен на небольшую помощь, которую, как мы надеемся, вы сможете нам оказать.

Мужчина громко выдохнул, опустил оружие и шагнул вперед. Изможденный не меньше своих собак, он не отличался крепким сложением, но руки у него были большие и сильные. Лицо с запавшими щеками, прямым носом и плотно сжатым ртом окаймляла подстриженная седая борода. Плащ из тюленьей кожи прикрывал рубаху из грубой ткани и шерстяные штаны. Висящий на поясе меч, которым он успел вооружиться, заслышав шум, был, судя по его форме, некогда выкован для викинга. Неужели они здесь и в самом деле настолько одичали, или попросту не могут себе позволить ничего нового?

— Назовите ваши имена и название своего рода, — скорее приказал он, чем попросил. — Я Хаакон Арнорссон, — вызывающе добавил он, — а это моя усадьба Ульфсгаард.

— Нам это известно, — сказала Эйян, — потому что мы уже спрашивали, кто из людей главный в здешних краях.

И Эйян повторила для него то, что уже рассказывала его дочери, поведала и о событиях, приключившихся с ними вплоть до сегодняшнего дня. Правда, упомянув о заброшенном Лири, она умолчала об истинной причине бегства своего народа. Тем временем мужчины, расхрабрившись, подошли ближе, и теперь в дверях толпились женщины и дети. Почти все они оказались моложе Хаакона, низкорослые из-за суровой жизни и скудного питания; некоторые прихрамывали на кривых от рахита ногах или из-за ревматических болей в деформированных костях. Залатанная одежда не спасала их дрожащие тела от ночного холода. Из распахнутой двери струилась вонь, которую не мог перебить даже режущий глаза едкий дым, — кислый острый запах немытых тел людей, вынужденных жить вместе в тесном доме.

— Можете ли вы что-нибудь нам рассказать? — закончила рассказ Эйян. — Мы вам заплатим... не золотом, которого у нас нет, а наловив для вас больше рыбы и морского зверя, чем, как мне кажется, вы сумеете добыть сами.

Хаакон задумался. Стонал ветер, люди перешептывались и чертили в воздухе знаки — и не только крест. Наконец Хаакон задрал голову и рявкнул:

— Откуда вы про меня узнали? От скрелингов, так?

— От кого?

— От скрелингов. От местных уродливых низкорослых язычников, которые уже лет сто понемногу пробираются в Гренландию с запада. И являются сюда вместе с летними морозами и погубленными полями, — зарычал он, — вместе с павшим на нас Божьим проклятием — и я уверен, что его накликали на нас их колдуны!