Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 22

— Да, — признал Хаакон. — Ей очень нравились скрелинги, и слова на их языке она начала лопотать одновременно с норвежскими. Когда скрелинги приходили, они всегда привораживали ее всякими сказками и небылицами, бедную, доверчивую девочку... Но ведь он мог привести ее ко мне, мог или нет? Я вознаградил бы его. Нет, ему потребовалось увести ее силой. А потом — и то, что вы слышали из ее уст в лодке, подтверждает это — тот проклятый шаман околдовал ее. Смилуйся, Господи! Она потеряна и запуталась в колдовской паутине, как и любой путник, которого заманили в эльфийский холм, — лишилась своего племени, лишилась спасения души, она и моя внучка... если только мы не вызволим их...

— А что было дальше? — спросил после паузы Тауно.

— Они, конечно, покинули эти земли и перебрались куда-то в глушь. Ранней весной наши охотники наткнулись на одного из них и привезли его ко мне связанного. Я подвесил его над медленным огнем, чтобы заставить его сказать, где они сейчас живут, но он не сказал. Я отпустил его — выколов перед этим глаз в подтверждение того, что говорю серьезно, — и велел передать, что, если они не привезут ко мне дочь и внучку, а также не выдадут на мой справедливый суд укравшего их негодяя, ни один человек в Бигде не успокоится, пока последний из этих троллей не будет убит, потому что каждый из нас охраняет свою женщину.

А через несколько дней появился тупилак.

— Так что же это такое? — спросил Тауно, и по спине у него пробежал холодок.

Хаакон скривился:

— Когда Бенгта была ребенком, она пересказала мне услышанную от скрелингов историю о тупилаке. Тогда я решил, что это всего лишь одна из страшных историй и ей могут после нее присниться кошмарные сны. Тогда она утешила меня и пообещала ее больше не рассказывать. О, ни у кого не было такой любящей дочери, пока... ,

Ладно. Тупилак — это созданное колдовством морское чудовище. Колдун делает каркас, обтягивает его моржовой шкурой, набивает сеном и зашивает, потом приделывает клыки и когти и... произносит над ним заклинания. Тогда тупилак начинает двигаться, рыскать в море и нападать на своих жертв. Этот тупилак нападает на белых людей. Он или проламывает борта яликов, или переворачивает их, или перебирается через борт. Копья, стрелы, топоры не опасны тому, кто не имеет крови и не живет по-настоящему. Он пожирает моряков... Те немногие, кто спасся, подтвердят мои слова.

Все это лето море было для нас недоступно. Мы не могли ловить рыбу и дичь, собирать яйца на островах, не смогли послать в Вестри Бигд весть о несчастье. Мы посылали людей берегом — но они ушли и не вернулись. Быть может, их убили скрелинги... хотя вряд ли, скорее они просто заблудились и умерли от голода в этой холмистой замерзшей пустыне. Южане привыкли, что от нас подолгу нет вестей, к тому же им хватает собственных трудностей, а если они и посылали к нам лодки, тупилак погубил и их.

У нас едва хватит запасов пережить эту зиму. Но на следующий год мы умрем.

— Или уйдете отсюда, — с болью в голосе произнес Тауно. — Теперь я понял, что хотела сказать Бенгта. Вы должны уйти, построить на юге новые дома. Думаю, ангакок отзовет морскую тварь, если вы так поступите.

— Мы можем стать посредниками, если вы захотите, — предложила Эйян.

Кто-то из мужчин выругался, другие закричали. Джонас выхватил кинжал. Хаакон, словно высеченный из кремня, остался невозмутимо сидеть, потом твердо произнес:

— Нет. Здесь наши дома, наши воспоминания, могилы наших отцов, наша свобода. Людям на юге живется не намного лучше, они смогут нас принять, но лишь как наемных работников, жалких бедняков. Нет, говорю я. Мы не уйдем, а будем разорять скрелингов, пока не уйдут они.

Он снова подался вперед, стиснув левой рукой колено, а правую вытянул, скрючив пальцы, отчего она стала похожа на когти гренландского сокола.

— Теперь поговорим о сделке, — сказал он полукровкам. — Завтра мы выйдем на лодках в море. Тупилак узнает об этом и приплывет. Мы начнем сражаться с ним из лодок, а вы нападете снизу. Его можно изрубить — хотя бы расчленить на куски. В той истории, которую слышала Бенгта, рассказывалось, как смелый человек сумел избавиться от тупилака. Именно он изобрел каяк — чтобы перевернуть его вверх дном и добраться до тупилака снизу. Хотя мне и сейчас сдается, что это лишь бабьи выдумки. Все равно никто из наших мужчин не умеет плавать на скорлупках скрелингов. Но, судя по этой истории, скрелинги верят, что такое можно проделать, а им лучше знать, верно?

Помогите освободить нас от демона, и я покажу вам дорогу к вашему народу. Иначе, — жестко усмехнулся Хаакон, — я не удивлюсь, если чудовище примет вас за норвежцев и застигнет врасплох. Ведь вы наполовину наши родичи. Сохраните верность своей крови, и мы будем столь же верны вам.

Снова настала мертвая тишина, нарушаемая лишь гулом ветра. Тауно и Эйян переглянулись.

— Нет, — произнес брат.

— Что?! — вырвалось у Хаакона. Он сразу попробовал высмеять их. — Так вы боитесь? Даже имея союзников? Тогда попробуйте на рассвете скрыться от нас по морю.

— Мне кажется, ты лжешь нам, — ответил Тауно. —Не о своей кровавой жестокости к инуитам, не об их мести, нет —а о том морском народе. Твой голос звучал фальшиво.

— Я наблюдала за лицами, — добавила Эйян. — Даже твой отпрыск не поверил в эту байку.

Джонас схватился за кинжал:

— Ты называешь моего отца лжецом?

— Я назвал бы его отчаянным человеком, — сказал Тауно. — Впрочем... — Он указал на распятие над высокой спинкой стула. — Возьми этот символ твоего бога, Хаакон Арнорссон. Поцелуй своего бога в губы и поклянись надеждой попасть к нему после смерти, что ты рассказал полную правду нам, своим гостям. Тогда мы станем сражаться рядом с тобой.

Хаакон остался сидеть, не отрывая глаз от брата и сестры. Эйян встала.

— Нам лучше уйти, Тауно, — вздохнула она. — Простите нас, люди добрые. Но зачем нам ни за что рисковать своими жизнями в ссоре, которая нас не касается и несправедлива с самого начала? Я передала вам слова Бенгты и ее просьбу покинуть эту землю, пока вас не погубило зло.

Хаакон вскочил, в его руке снова сверкнул меч.

— Схватите их!

Тауно выхватил нож. Меч Хаакона со свистом опустился и выбил его из руки Тауно. Завизжали женщины и дети, но от страха перед тем, что с ними сделает Хаакон, если полукровки убегут, мужчины набросились на них со всех сторон.

Двое вцепились в каждую руку Тауно, еще двое повисли у него на ногах. Он расшвырял их в стороны, но ему на затылок тут же опустилась дубинка. Тауно взревел, его ударили во второй раз, в третий. Перед глазами вспыхнули звезды, боль пронзила голову. Тауно рухнул на пол. Сквозь частокол мельтешащих перед лицом ног в мохнатых меховых штанах он заметил Эйян. Она стояла, прижавшись спиной к стене, к которой ее придавливали острия копий. Над ее головой был занесен меч, а Джонас прижимал к горлу кинжал. Тауно потерял сознание.