Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 22

— Все же видели, как он вокруг нее вился.

Он не очень рассердился на Джонаса за попытку силой овладеть сестрой. Подобные вещи мало что значили для него или для Эйян; если у нее было меньше партнеров, чем возлюбленных у брата, то лишь потому, что она была на два года его моложе. Она знала заклинание, не позволяющее зачать против ее желания. Тауно сам с удовольствием переспал бы с сестрой Джонаса Бенгтой, подвернись ему столь маловероятная возможность — более того, им с сестрой приходилось сдерживаться, чтобы во время долгих путешествий не броситься друг другу в объятия, да и то лишь в память о своей матери, запретившей детям подобные утехи. Кстати, они с сестрой ничего не потеряли бы, заставив парня испытывать к ним стыдливую благодарность.

— Смертный грех, — прорычал Хаакон. — Изгони из себя это желание, мальчик. Покайся и... пусть Сира Сигурд наложит на тебя епитимью.

— Не вини его, — возразил Стейнкил. — Я сам никогда не видал такой красивой девки, да к тому же столь бесстыдно одетой.

— Сосуд дьявола, — взволнованно произнес Хаакон. — Берегитесь, берегитесь! В нашем одиночестве мы теряем Веру. Я содрогаюсь при мысли о том, чем кончат наши потомки, если мы... Когда мы покончим с тупилаком... когда покончим, говорю я... то я отправлюсь за своей дочерью. Что заставило ее так поступить? — едва не крикнул он. — Отказаться от Бога... от своей крови, своего племени... от жизни в доме, тканой одежды на плечах, еды, питья, орудий и обычаев белого человека, от всего, что мы поколениями пытаемся в тяжкой борьбе сохранить... и пойти грязной шлюхой к похитившему ее дикарю, прозябающему в снежной хижине и жрущему сырое мясо:.. Какая сатанинская сила заставила ее сделать это добровольно?

Тут он заметил, какие взгляды на него бросают из другой лодки, сжал губы и налег на весло. Они гребли целый час и уже слышали в устье фьорда грохот накатывающегося на берег прибоя, когда их обнаружил враг. В соседней лодке завопил гребец. Тауно увидел пену вокруг огромной бурой туши. Тупилак ударил по корпусу снизу, лодка вздрогнула и накренилась.

— Отгоняйте его! — взревел Хаакон. — Бейте копьями! Гребите, трусы! В сторону, в сторону!

Он и Тауно одновременно метнули копья. Водяной наклонился, поднял пояс с тремя кинжалами в ножнах, которые ему дал Хаакон, и застегнул пряжку. Но прыгать в воду он пока не стал, а вместо этого впился взглядом в приближающееся чудовище. Его обострившийся слух улавливал каждый всплеск и удар, каждое проклятие и молитву, ноздри жадно впивали ветер, питая легкие и колотящееся сердце. Увиденное едва не сломило его волю к борьбе, и лишь образ Эйян заставил его встряхнуться. Тупилак зацепился за борт усеянным медвежьими когтями плавником. Вес у него был меньше, чем у настоящего животного, но лодка тем не менее опасно накренилась. Люди бросились к другому борту, не давая ей перевернуться. В морщинистой шкуре торчали два копья, болтаясь с пугающей бессмысленностью, рядом виднелись два сломанных древка, оставшихся от прежних схваток. Из ран не текла кровь. На конце длинной гибкой шеи разевала пасть акулья голова, глядя на них остекленевшими глазами. Плавник дернулся, лодка качнулась. Человек выпал в море, челюсти сомкнулись. Брызнула кровь, расползлись по воде внутренности, от них, еще теплых, поднимался пар. Ветер уносил его прочь. Гребец на корме лодки Хаакона застонал от ужаса. Стейнкил обернулся, привел его в чувство оплеухой и снова упрямо вцепился в весло. Они подплыли к тупилаку сзади. Хаакон широко расставил ноги и рубанул чудовище секирой. Тауно знал, что он хочет прорубить моржовую шкуру, выпотрошить из нее набивку из соломы и сгнивших трупов... В ответ на удар из воды взметнулся хвост касатки и обрушился на нос ялика. Затрещало дерево, Хаакон упал. Тауно нырнул. Ему потребовалось меньше мцг. нуты, чтобы выдохнуть из легких воздух, впустить в них морскую воду и перевести тело на подводное дыхание. Мутные потоки ледяной зеленоватой воды ограничивали ему обзор — он видел лишь вспененный бурлящий хаос над собой и впереди, — но уши его различали приглушенный шум битвы. Течения вокруг него имели привкус железа и человеческой крови. Рядом с ним в глубину стал погружаться мертвый воин, медленно кувыркаясь на пути к угрям.

— Мы отвлечем его сколько сможем, а ты нападай снизу, — сказал ему Хаакон. — Но времени у тебя будет мало.

Подготовившись, Тауно стиснул зубами лезвие ножа и бросился вперед. Начав атаку, он утратил страх, забыл о себе. Не стало больше ни Тауно, ни тупилака, ни людей — только схватка. Лодки виднелись изломанными волнами тенями на искристо-ярком потолке зеленого подводного мира. Тупилака он различал гораздо яснее — выпуклость его брюха... ремешки, стягивающие швы между шкурами... Ноздри Тауно уловили запах плесени и загнившей плоти. Серповидные когти на задних плавниках тупилака рубили воду. Тауно устремился вперед. Перехватив нож в руку, он заработал ногами, проплывая под брюхом тупилака. За лезвием ножа потянулся длинный перерезанный шов. Нога чудовища дернулась, пытаясь его достать, но Тауно сумел увернуться. Резко изогнув тело в кипящей воздушными пузырьками воде, он увидел, как падают на дно тела моряков. Но тупилак, хотя и не обладал разумом, все еще продолжал обрушивать свою ярость на норвежцев. Тауно увидел, как опустился огромный хвост чудовища. Грохот удара едва не оглушил его. И снова вниз... задержать дыхание, спасаясь от кладбищенской затхлости, разрезать еще один шов, отодрать в сторону пласт шкуры... Удар по ребрам застал его врасплох, он выронил нож и с огромным трудом вырвался на свободу.

Зверь закричал. Акулья голова повернулась, отыскивая его. Плавники и хвост направили огромную тушу в сторону Тауно. Ему мимолетно подумалось, что, окажись в лодках инуиты, они бы уже давно утыкали тушу гарпунами с привязанными к ним пузырями, чтобы затруднить чудовищу передвижение. Впрочем, людоед и так довольно медлителен и неуклюж. Вокруг него можно плавать кругами. Однако подобраться поближе... это уже трудная задача. Теперь на скелете тупилака болталась обрывками полупустая шкура, да и сам скелет... да, кажется, он кое-где разваливается. Но лапы и хвост все еще работают, а челюсти продолжают щелкать. Тауно взобрался тупилаку на спину, где тот не мог до него дотянуться, и крепко стиснул ее ногами, не обращая внимания на боль от царапающих кожу ракушек. Потом достал запасной нож и принялся за работу. Он не смог добраться до всех мест, каких хотел, но, когда спрыгнул со спины в воду, полуотрезанный хвост уже еле шевелился. Глаза Тауно застлала темная пелена усталости — ему был просто необходим короткий отдых. Кто знает, то ли проблеск сознания шевельнулся в тупилаке, то ли он не мог не выполнять заложенного в него проклятия, но, как бы то ни было, он снова неуклюже направился к лодкам. Если он их потопит, пусть даже погибнув сам, отпустят ли Эйян захватившие ее люди? Тауно услышал звук таранящего удара и всплыл, чтобы посмотреть над водой. Второй ялик, полузатопленный после удара, дрейфовал в стороне, беспомощный до тех пор, пока четыре оставшихся на нем человека не смогут вычерпать воду и достать из моря уплывшие весла. Тупилак снова и снова ударял в лодку Хаакона, нос которой теперь был разбит, а доски сорваны со шпангоутов. Голова на длинной шее потянулась вперед, выискивая жертву. Где Хаакон? Джонас с отчаянной храбростью рубил топором, то же делал и стоящий рядом с ним Стейнкил. Еще двое с двух сторон тыкали в тушу бесполезные копья. На глазах Тауно Стейнкил оступился, и его рука тут же оказалась в пасти тупилака. Зубы сомкнулись, фонтаном брызнула кровь. Стейнкил отступил, стискивая то место, где была его откушенная правая кисть. Хаакон выступил вперед. Должно быть, его ненадолго оглушило. Его измазанные кровью лицо и тело ярким пятном выделялись на фоне серого, как волчья шерсть, неба. Он заметил вдалеке Тауно и крикнул: