Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 22

Тауно хмыкнул и покачал головой.

— Клянусь костями моей матери, ты здорово изменился! — воскликнул он. — Я даже представить не мог, что простой матрос с «Хернинга» сумеет столь изящными словами произнести целую речь. Признаюсь даже, что поток твоих слов едва не увлек меня прочь.

Нильс нахмурился:

— Придется тебе привыкать плавать в них — ты услышишь еще немало подобных речей. И запоминай как можно крепче — иначе ты выдашь себя и погубишь себя и Эйян.

Пальцы Тауно стиснули поводья:

— Кстати, а она? Кем она станет?

— Госпожой Сигрид, твоей сестрой и вдовой, путешествующей вместе с тобой. Она может говорить всем, что просто любит странствовать по свету, и намекать на поиски нового спутника жизни — более достойного, чем можно отыскать в Дании.

— Моя сестра? — Глаза Тауно гневно сверкнули. — Почему не моя жена?

Глаза Нильса вспыхнули в ответ:

— А вы что, действительно этого хотите?

Принц Лири хлестнул свою лошадь и галопом умчался прочь.

Хлынувшие с небес потоки воды громыхали по крышам и реками заливали городские улицы. Вспыхивали молнии, на огромных колесах прокатывался гром, завывал ветер.

Изразцовая печь наполняла теплом гостиную в доме Нильса Ион-сена, свечи отбрасывали свет на ковры на полу и на стенах, резную мебель. Отпустив слуг и закрыв дверь, Ингеборг продолжала для Эйян очередной урок по поведению женщин в обществе.

— Я, конечно, не самая подходящая дама-наставница, но я немало наблюдала за благородными женщинами и научилась подражать их поведению. А твоя походка слишком горда.

— Хватит! — вспыхнула Эйян. — Я уже по горло сыта той чушью, которой ты меня пичкала. — Немного помолчав, она успокоилась и улыбнулась. — Прости. Я знаю, ты делаешь для нас все, что можешь. Но здесь, в комнате, так тесно и жарко, шерстяная одежда липнет к телу, а кожа так чешется, что никакого терпения не хватит.

Некоторое время Ингеборг молча смотрела на нее. Тишину нарушал лишь шум грозы за закрытыми ставнями.

— Придется смириться, — сказала наконец Ингеборг. — Такова женская участь, а тебе до самого конца путешествия придется оставаться женщиной. Никогда не забывай об этом, иначе Тауно погибнет.

— Да, ты права. Может, хватит на сегодня?

— Наверно, и в самом деле хватит.

— Позволь мне хоть ненадолго избавиться от твоего мира, — сказала Эйян. Нетерпеливыми движениями она тут же стянула с себя одежду и швырнула ее на пол, потом, обнаженная, подошла к столику и налила себе в кубок медовый напиток.

— Ты не хочешь?

— Да, спасибо, — ответила Ингеборг, чуть помедлив. — Но помни, что нельзя напиваться допьяна. Это дозволено лишь шлюхам... и мужчинам.

— Неужели в вашем христианском мире все создано лишь для мужчин?

— Нет, не все. — Ингеборг взяла кубок из руки Эйян и уселась на стул. — Мы многое научились у них отвоевывать.

— У нас, в море, никому нет нужды что-то клянчить. — Эйян размашистым движением поставила себе стул напротив стула хозяйки и уселась.

— А мы, живущие на суше, несем на себе проклятие Евы. Как часто повторяли мне слова Господа: «В муках будешь рожать детей своих; и желания твои станут желаниями мужа, и да будет он господином твоим».

Пальцы Ингеборг стиснули подлокотники. Ей никогда не доведется рожать детей.

Эйян, заметив это, неловко попыталась ее успокоить:

— Твоя жизнь сложилась лучше, чем у многих других женщин. С Нильсом приятно жить, и я сама видела, как часто он спрашивает твоего совета. Ты для него далеко не домашняя зверушка.

— Верно. Но все же я его содержанка, с которой ни одна уважающая себя жена и хозяйка не станет иметь дело, если у нее будет выбор. И, разумеется, ни один уважающий себя мужчина. Они, все эти купцы, дворяне и капитаны кораблей, здороваются со мной достаточно вежливо, но на приветствиях все и заканчивается. А о чем Нильс с ними разговаривает, он может мне рассказать, а может и промолчать. Сейчас у него какие-то дела вдали от дома, он очень занят. А я не имею права подрывать его положение, становясь слишком приветливой с любым из наших слуг. Ах, я сейчас куда более одинока, чем была в своей хижине на морском берегу. — Она усмехнулась. — Полагаю, не в твоих привычках возносить благодарственные молитвы за то, что ты имеешь, Эйян, но будь счастлива и за это.

— Выходит, ты уже не надеешься на лучшее? — тихо спросила принцесса Лири.

Женщина пожала плечами:

— Кто знает? Я прекрасно понимаю, насколько мне повезло, и я уже долгие годы была готова не упустить свой шанс, коли он подвернется.

— Став законной женой Нильса...

Ингеборг резко тряхнула головой:

— Нет. Он предлагал мне это, но я увидела, какое облегчение он испытал, когда я отказалась. Чего он хотел от бывшей шлюхи, не имеющей влиятельных родственников и даже неспособной родить ему наследников? Нет, когда он женится, я отойду в сторону... тихо и с достоинством. Пока мы будем живы, он не откажет мне в покровительстве, иногда, быть может, и согласится переспать со мной разок-другой по старой дружбе... но все равно мне придется уйти.

Преодолев внутреннее сопротивление, она добавила:

— Если он вообще женится. Его страсть к тебе может стать слишком сильной. Со мной он не скрывал своих чувств к тебе, и не раз я успокаивала его в своих объятиях, когда он не мог более сдерживать слез, но с другой женщиной... Избавь его от мук, Эйян, если можешь.

— Но как? — удивилась Эйян. — Ваши людские обычаи совсем не похожи на наши. Неужели, — добавила она, помолчав, — обладание женщиной вам дороже, чем бессмертная душа?

Ингеборг вздрогнула.

— Пусть Господь простит меня, — выдохнула она, — но я воистину не знаю.

Весна вспыхнула буйными красками цветов, зазвучала пением птиц — время любви, пора прощения обид и пора расставаний. Шлюп «Брунгильда» поднял паруса, отдал причальные концы и отплыл, подгоняемый отливом. Ингеборг и Нильс долго стояли на причале и махали ему вслед.

— Что ж, — сказала наконец женщина, — вот мы и расстались с ними снова.

Нильс сжал кулаки, не отрывая глаз от горизонта, за которым скрылся шлюп.

— Она обещала вернуться, — пробормотал он. — Хотя бы раз, чтобы рассказать мне, как сложилась ее жизнь. Если сможет. Если выживет.

— А пока, — резко заметила Ингеборг, — тебя ждет работа. Я... наверное, я смотрю на жизнь более широким взглядом. — Она взяла его за руку. — Нечего тут торчать. Пошли домой.

Стоя на палубе, Тауно вгляделся в проплывающие мимо берега, прислушался к плеску волн, хлопанью парусов, полной грудью вдохнул морской воздух.

— Наконец-то мы выбрались из этой вонючей дыры! Жаль, что так поздно. Мне казалось, что я уже начал там гнить заживо.

— Разве здесь нам стало лучше? — возразила Эйян. — Ведь Нильс и Ингеборг заботились о нас.