Роджер Желязны - Девять принцев Амбера. Том 1

— Вы что, собираетесь кормить полк?

— В этом деле лучше переборщить.

— Спасибо! Не присоединитесь ли ко мне?

— Наверное, я съем что-нибудь из фруктов, — сказала она.

Ее пальцы тут же нашли яблоко. Она вернулась на диван.

— Рэндом рассказывал, что эту песню сочинили вы.

— Это было давным-давно, Виала.

— А сейчас вы что-нибудь сочиняете?

Я покачал было головой, но поймал себя на этой глупости и ответил:

— Нет. Эта часть меня… отдыхает.

— Жалко, у вас замечательно получается.

— Настоящий музыкант в семье — Рэндом.

— Да, он чувствует музыку, но играть и сочинять — это совсем разные вещи.

— Верно. В один прекрасный день, когда станет полегче… Скажите мне, вы счастливы здесь, в Амбере? Все ли вам по душе? Не нужно ли вам чего-нибудь?

Она улыбнулась:

— Все, что мне нужно, это Рэндом. Он хороший человек.

Я был очень тронут, услышав, что она так отзывается о нем.

— Тогда я счастлив за вас. Он самый младший, самый маленький из нас… Ему, возможно, пришлось немного хуже, чем всем нам. Нет ничего более бесполезного, как еще один принц, когда их уже и так целая толпа. Я перед ним так же виноват, как и остальные. Однажды мы с Блейзом засадили его на два дня на островке к югу отсюда…

— А Жерар съездил и вызволил его, когда узнал об этом, — закончила она за меня. — Да, он мне рассказывал. Должно быть, это тревожит вас, если вы до сих пор помните об этом.

— На него это тоже, возможно, произвело впечатление.

— Нет, он давным-давно простил вас. Он рассказывал это как анекдот. К тому же он тоже делал вам пакости. Однажды он вбил шип в каблук вашего сапога. Вы обули сапог и поранили пятку.

— Так это был Рэндом? Будь я проклят! А я-то всегда винил в этом Джулиана.

— Вот это и тревожит Рэндома.

— Как давно все это было!

Я покачал головой и продолжал есть.

Аппетит, действительно, пришел во время еды. Виала замолкла, чтобы дать мне как следует закусить. И я набросился на еду. Утолив голод, я почувствовал потребность в общении.

— Вот так-то лучше, намного лучше, — начал я. — Я провел в небесном городе необычную и утомительную ночь.

— Вы видели какие-то интересные знамения?

— Не знаю, насколько они интересны, но я рад, что был их свидетелем. А здесь что-нибудь произошло за это время?

— Слуги говорили мне, что ваш брат Бранд выздоравливает. Он хорошо ел этим утром, что само по себе обнадеживает.

— Верно, — согласился я. — Теперь он, кажется, вне опасности.

— Вероятно. Эта серия ужасных происшествий, которая обрушилась на всех нас! Мне очень жаль. Надеюсь, ночью на Тир-на Ног-та вам удалось узнать, как повернуть судьбу, чтобы избежать в будущем неприятности.

— Не придавайте им такое значение, — успокоил я ее. — Все образуется само по себе. Знамения здесь ни при чем.

— Тогда зачем же?..

Я изучал ее со все возрастающим интересом. Лицо ее не выдавало волнения, и только правая рука подергивалась, постукивая и пощипывая диван. Затем она заставила и руку лежать неподвижно. Она явно была личностью.

— Да, — сказал я, затягивая время. — Вы и о моем ранении тоже знаете?

Она кивнула.

— Я не сержусь на Рэндома за то, что он рассказал вам все. Его суждения всегда были точными, ведь они были его защитой. Хотелось бы все-таки знать, что еще он вам рассказывал. И не из любопытства. Ведь некоторые вещи знать не бесполезно. И я беспокоюсь за вас. И кроме того не знаю, могу ли вам поведать то, что случилось с нами недавно.

— Я понимаю. Конечно, трудно сказать, все ли он мне рассказывает, но мне кажется, я знаю многое. Я знаю вашу историю и историю большинства других. Он держит меня в курсе событий, подозрений и предчувствий.

— Спасибо, — пригубил я вина. — Теперь мне будет легче говорить с вами. Я хотел бы рассказать вам все, что случилось после завтрака до этой трапезы.

Так я и сделал. Она улыбалась, когда я говорил, но не перебивала. Когда я кончил, она спросила:

— Вы думали, что меня расстроит упоминание о Мартине?

— Могло бы быть и так.

— Нет, — возразила она. — Видите ли, я знала Мартина еще в Ребма, когда он был мальчиком. Я была там, пока он рос. Он мне очень нравился. Даже если бы он не был сыном Рэндома, он все равно был бы мне дорог. Я могу только радоваться заботе Рэндома о нем, со временем это пойдет на пользу им обоим.

Я покачал головой:

— Я не слишком часто встречаю людей, подобных вам. И я рад, что, наконец, встретил вас.

Она рассмеялась, после чего спросила:

— Долго ли вы были без зрения?

— Да.

— Это может или озлобить человека, или подарить ему радость почувствовать то, что он имеет.

Мне не нужно мысленно возвращаться к своим чувствам во время слепоты, чтобы понять, что я отношусь к людям первой категории. Даже если не принимать в расчет обстоятельства, при которых я ослеп. Сожалею, но таков уж я…

— Верно, — согласился я, — вы счастливая.

— На самом деле это просто состояние души, то, что легко может оценить Повелитель Отражений.

Она поднялась:

— Я всегда гадала, как вы выглядите. Рэндом вас описывал, но это совсем не то. Можно мне?

— Конечно.

Она подошла и положила на мое лицо кончики пальцев, деликатно проводя ими по моим чертам.

— Да, — произнесла она, — вы во многом такой, каким я вас представляла. Я чувствую в вас напряжение. Оно давно не покидает вас, не так ли?

— В той или иной форме, да. Я полагаю, никогда со времени моего возвращения в Амбер.

— Хотела бы я знать, — задумчиво промолвила она, — были ли вы счастливее до того, как вновь обрели свою память?

— Это один из вопросов, на который ответить нельзя. Если бы я не обрел ее — это было бы равносильно смерти. Но если отложить в сторону все рассуждения, то можно сказать, что в те времена не давал мне покоя вопрос — кто я такой? Откуда? Зачем я? Думать об этом было мучительно.

— Но вы были более или менее счастливы, наверное счастливее, чем сейчас?

— Не более и не менее. Одно уравновешивает другое. Это, как вы выразились, состояние души. И даже если бы это было не так, я знаю, кто я такой, теперь, когда я нашел свой Амбер.

— Почему же?

— Почему вы меня обо всем этом спрашиваете?

— Я хочу понять вас, — пояснила она. — С тех пор, как я услышала о вас еще в Ребма, даже прежде, чем Рэндом что-то рассказал, я гадала, что же заставляет вас действовать. Теперь, когда у меня есть возможность узнать это, никакого права, разумеется, только возможность, я почувствовала, что стоит нарушить этикет и правила, подобающие моему положению, для того, чтобы спросить вас об этом.

Я невольно рассмеялся.

— Отлично сказано. Посмотрим, смогу ли я быть так же честен, как вы. Сперва меня заставляла действовать ненависть к моему брату Эрику и желание захватить трон. Если бы вы спросили меня тогда, когда я вернулся, что двигало мной сильнее, я бы ответил, что притягательность трона. Сейчас, однако, я вынужден признаться, что на самом деле все было наоборот. Я этого не понимал раньше, но это правда. Эрик мертв. И те чувства, которые я испытывал к нему, давно исчезли. Трон по-прежнему на месте, но теперь я бы не стал бороться за него. Пожалуй, сейчас никто из нас не имеет на него права. И даже если бы вся семья захотела, чтобы я взошел на него, я бы не стал этого делать. Сначала нужно добиться стабильности в королевстве и найти ответ на множество вопросов.