Кирилл Берендеев - Поход Мертвеца

Так отряд ехал до вечера, изредка перебрасываясь парой слов – падавший снег глушил голоса, подобно вате. Лес сурово хмурился, кронами могучих дерев закрыв небо, да и редкие полянки оставались едва ли не столь же темны – светило, глубоко уйдя в облачный покров, будто потонуло в нем. Сумерки окутали лес, прерванные разве что наступающей ночью.

Подгоняемый отшельником отряд довольно быстро пробивался на запад, все ближе и ближе к крепости. Неожиданно на пути встретилась глухая ретская деревенька, огороженная высоким забором, с закрытыми воротами. Словно здесь тоже бушевала усобица, вот только враг оставался до поры, до времени неизвестен проезжавшим мимо. Ремета приказал объехать ее, на дорогу не выходить, да и дороги, ведущей напрямки на запад, не сыскалось, отряд продолжил брести через лес.

Мертвец вспомнил, что Пахолик, после бегства из-под Тербицы, заезжал в Метох, желая помолиться. Ему не дали даже приблизиться к крепости; постояв недолго, потрепанное воинство княжича повернулось, отправившись дальше на север, в неизвестность. Может он хотел открыться богу перед тем, как окончательно принял решение придти к отцу и скрываться у него, несмотря на то, что Тяжак предал сына, передав его, вместе с отрядом, в руки только коронованного заклятого врага, царя Бийцы. Простил ли Пахолик его тогда или уже измышлял план мести? Мертвец мотнул головой. Не все ли равно, откуда проросли зерна ненависти, другое важно. С княжичем разобраться он так и не сумел, сможет ли, другой вопрос, ведь сейчас ему предстоит исполнить задачу, брошенную непосильной тяжестью на его плечи отшельником. Спасти Сиромаха и поразить бога. И что потом? Все в руках Реметы. Вернее, его отца.

Он подъехал к схимнику, поравнялся с его резвой лошадкой. Ремета повернул голову:

– Тревожишься? – читая мысли, застывшие на лице наемника, спросил отшельник. Мертвец кивнул.

– Я спросить хотел. Что будет, когда я сражу мечом бога огня?

– Он умрет, – тотчас ответствовал старец. И снова продолжил вглядываться в лицо собеседника.

– Но разве это возможно. Он же бог.

– Этот меч способен убить бога. Именно потому его и создал изгнанник из этого мира, проклятый колдун и кузнец Валлан. Мой отец поручил ему изготовит оружие, способное подавить горнюю волю, а тот, решив отомстить небесам, выковал Богоубийцу. Ты никогда не слышал об этой легенде, но знаешь, что громовержец поразил бога рек и озер, люди говорят, будто изгнал навеки в междумирье, но это не так. Бог умер и его место занял другой, сын бога огня. Тогда брат казался самым верным, самым надежным другом, единственным, на кого отец мог положиться. Потому Богоубийца и был передан ему на хранение в место, о котором знали бы только они – в подвалы крепости на острове, тогда она носила иное имя, не хочу называть, принадлежала иному народу и…. Ты знаешь, что случилось.

– Кто же займет его место? Ведь небеса не могут пустовать долго, – и замолчал на полуслове. Ремета хмыкнул, но не произнес ни слова в ответ, вместо этого лишь хлестнул лошадь, та поспешила резвее, наемник стал отставать, его догнал Узашлив. Какое-то время оба ехали молча.

– Я слышал, вы говорили о богах, – вдруг произнес молодой человек. Мертвец кивнул. – Я не буду спрашивать, хочу сказать, мы не верим в них. Вернее, мы не считаем их теми, кем они стали для вас.

– А кто они для вас?

– Они и есть чудовища. Сыновья и дочери, предавшие отцов и матерей вечным мукам. Мы верим, что наш мир был создан первыми истинными богами, существовавшими всегда, вне времени и пространства, а не их жалким потомством. Они обустроили и населили наш мир, создали все, от простого цветка до человека, и отдали его нам. Но их дети пожрали своих родителей, изгнали в вечные сумерки междумирья и стали царствовать сами. Золотой век человека сменился веком железным, нынешним, в котором вы вынуждены склонять выи пред сильнейшими, ничего не в силах противопоставить им. Только отцы и деды наши, умершие в жестоких схватках, в них снискавшие славу и великую честь, могут охранять нас от гнева новых богов.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Я хочу, чтоб ты знал, я всеми силами помогу тебя убить хотя бы одного из них. Даже, если я умру позорной смертью, забрав в долину тени лишь одного встреченного нами священника, повинного в растлении умов, но не в убийствах. Да, он скверный человек, священник, любой из их породы, но он не воин, и убить его без суда грешно. Пускай. Главное, чтоб ты добрался и прикончил хотя бы бога огня.

– Он вам сильно досаждает?

– Мне все равно, что за бог, лишь бы его не стало.

– Его заменят другим, – пожал плечами наемник. – Небеса не могут быть пусты.

Загдиец долго молчал. Наконец, поднял понурившуюся голову, и тихо сказал:

– Может ты и прав. Может, и нет, всего нам знать не дано. Но я верю, что раз человек смог убить одного бога, значит, все прочие божества содрогнутся от единой этой мысли. И пока меч будет в твоих руках, в руках Реметы, неважно, они вострепещут. Это главное.

Произнеся такие слова, он пустил лошадь вскачь, стараясь укрыться от собственных речений меж поредевшего леса. Верно, досадуя на несдержанность. Так и оказалось, часа через три, он вернулся к наемнику, просил забыть его об этом разговоре и простить говорившего. Он дикарь, он не понимает, что принесли боги другим народам, он…. Узашлив долго молчал, Мертвец кивнул, примиряющее похлопал по плечу. Сказал, что и сам верит лошадям куда больше. Молодой человек постепенно отошел, поблагодарил за теплые слова и долго ехал рядом, ожидая новых слов, или пытаясь сказать еще – но ничего боле не услышал и не произнес. Только подъехавшая Маля отвлекла его от тяжких дум, унесла с собой, одним видом снимая тяжесть с души. Удивительно, как без единого слова, одной улыбкой ей удавалось вызвать почти во всяком самые приятные мысли. Но почему же удивительно, – ее для того и призвал в отряд отшельник, чтоб его кое-как собранная команда не рассыпалась после первой же стычки – нет, не с ретичами, сама с собой. Совсем как пару дней назад во время убийства священника. Как же, едва завидев неспешно бредущих путников, они помчались навстречу, не давая мига усомниться в верности избранья. Все бросились, даже магистр, будто и ему потребовалось доказать соучастие. Интересно, убил ли он кого?

Мертвец постепенно оказался в самом хвосте отряда, брел, натыкаясь на неприятные мысли, словно повалы, встававшие на пути. Пока минуешь один, два других встретят, целясь в сердце остро сломанными ветвями, из которых выпутываться с каждым разом труднее. Может, вправду попросить ведунью облегчить разум, избавить его от сонма одолевавших сомнений. Но ведь он сам так привык к ним, сжился, за последний год, свыкся – будто часть самости стали. Прежде никогда так долго не грызся. Постарел или помудрел? – верно, ни то, ни другое. Третье правильно – заждался.