Дарья Беляева - Воображала [СИ]

Сад казался мне неухоженным. Конечно, я сказала управляющему, что не нуждаюсь в услугах садовника, но неужели Северин и Эмилия не могли содержать мой дом в порядке? Нужно было потребовать от них этого, но я не додумалась.

Теперь уже было поздно. Разрослись кусты, цветы погибали от недостатка воды, и неестественная для этого климата зелень нашего сада угасала. Даже лабиринт с фонтаном в центре терял свою форму. Плющ, которому полагалось виться на балкончиках, спускался по колоннам вниз, торжествуя.

Когда я решу, что делать с моими гостями в долговременной перспективе, нужно будет пригласить садовника, чтобы он привел все надлежащий вид, подумала я. Досада была сильной, куда более острой, чем стоило бы.

Я поднялась на крыльцо и нажала на звонок, искреннее надеясь, что дома они, по крайней мере, соблюдают чистоту. Мне открыли не сразу, более того, я практически решила позвонить во второй раз, а ведь это решение всегда давалось мне трудно. Слава моему богу, я так и не смогла претворить его в жизнь.

Сначала я испугалась, отпрянула, схватившись за перила, чтобы не упасть. У существа, стоявшего передо мной, была чудовищно искаженная звериная морда с оскаленными, бритвенно-острыми зубами. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, что это маска, однако в ней было нечто настолько страшное и неприятное, что легче не стало. Металл и кожа тесно переплелись в этой маске, оскаленные металлические зубы казались лезвиями. Пропорции были грубо нарушены, не от неумелости изготовителя, но в насмешку над природными формами, так что сложно было сказать, что за существо задумывалось изначально. Наверное, никакое, не существо из этого мира.

Мне стало неприятно и жутко, хотя я уже поняла, кто передо мной. Малыш внутри зашевелился активно, недовольно, словно ему передался мой страх, и он сам боялся. Я положила руку на живот, чтобы успокоить его, но успокоить саму себя оказалось сложнее. Я отвела взгляд с трудом. Несмотря на то, что я понимала — это всего лишь маска, беспокойство меня не оставляло. Было в ней нечто странное, отталкивающее и противоестественное, связанное не только с ее видом, но и с сутью этого послания.

Может быть, часть бога, элементом поклонения которому она являлась, просто была мне чужда.

— Моя императрица! Да еще и вместе с будущим наследником! Добро пожаловать к нам! То есть, так я, разумеется, сказать не могу, ведь это ваш дом. В таком случае: добро пожаловать домой! Я не испугал вас?

— Что вы, все нормально. Здравствуйте, господин Северин.

Северин стоял передо мной в совершенно не подобающем виде — на нем был атласный халат, цветом не определившийся между красным и розовым, домашние, явно дорогие, но измятые брюки и эта чудовищная маска. Голос его звучал весело и приветливо, но не успокаивал меня.

Северин хлопнул себя по лбу, словно забыл самое главное, а затем отошел от двери, впустив меня в дом. Я вошла, подумав, что здесь много темнее, чем я помню.

— Только не говорите, что покинете нас, не оставшись на вечеринку! — сказал Северин.

Я планировала потянуть время, чтобы провести здесь ночь, когда окажется, что поздно ехать обратно в Делминион, однако Северин упрощал дело.

— Посмотрим, — сказала я. — Я просто хотела проверить, как у вас дела и содержите ли вы в порядке мой дом.

— Неужели, вы думаете, что мы стали бы с неуважением относиться к вещам нашей императрицы? К ее дому. К ее земле.

— С последним, господин Северин, вы прогадали. Как я понимаю, сад вы запустили.

— Мы просто не решались ничего портить.

Я вошла в гостиную. Все здесь осталось как было, даже мамины статуэтки над камином, серия элегантных фарфоровых балерин, совершающих замысловатые па. Театр и балет были маминой страстью, и ее плоды пережили ее.

Ничто не изменилось, и я вспомнила, как мама сидела здесь в день, когда мы узнали о смерти Тита.

В кресле, где я увидела Эмилию, мама тогда сидела. Эмилию я узнала по копне ее рыжих, блестящих волос. На ней тоже была маска, морда которой была чуть более вытянутой. В гостиной были еще четыре человека. Все фривольно одеты, и все с закрытыми масками лицами. Маски были разные, но ни в одной не было сходства с земными зверями. И все же я постаралась домыслить его, хотя получилось не слишком хорошо. В этих масках не было ничего настоящего и естественного, и они плохо поддавались сравнению. Однако безличные люди пугали меня, и я поспешила дать им имена.

Девушка со смуглой кожей, на которой было только белье, получила прозвище Кошка, две субтильные женщины в алых корсетах и длинных юбках, стоявшие у камина, теперь назывались Волчицей и Зайкой, а человек в легком охотничьем костюме с шеей и руками, испещренными шрамами — Кабаном.

Когда я вошла, они все поклонились, но несмотря на их вежливость, моя неприязнь только росла. Действительно, здесь было темнее, хотя занавески остались прежними.

Было даже чисто, не идеально, однако аккуратно. Мне не на что было пожаловаться, по крайней мере в гостиной. И все же что-то тревожило меня, и еще сильнее оттого, что я не могла понять, почему.

— Здравствуйте, господа, — сказала я. — Прошу прощения за беспокойство.

Я заметила, что никто не пьет и на столе нет еды. Это показалось мне странным, в конце концов, люди, идущие по Пути Зверя любили все удовольствия, предоставленное им жизнью. Северин, наверное, поймал мой взгляд.

— Дело в том, что наш бог возвеличивает жажду и желание, поэтому когда мы проводим служение, мы не едим и не пьем, чтобы желание было мучительным.

— Я не имела в виду…

— Все в порядке, — сказала Эмилия. — Вполне естественно испытать любопытство в непривычной среде. Вы пришли вовремя, императрица.

— Думаю, я наоборот отвлекла вас от важного дела.

— Мы совсем не против гостей! — сказал Северин. Мне не нравилось, что они в масках еще и потому, что я не видела выражений их лиц, и мне было неприятно, что я была для них открыта, а они оставались для меня загадкой.

— Может быть, вам принести еды или воды? — спросила Кошка. — Вы ведь не обязаны соблюдать наши обычаи.

— Да, пожалуйста. Я бы не отказалась от фруктов.

Она показалась мне милой, почти заботливой, и я впервые за последние пять минут испытала нечто приятное. Присмотревшись к ней, я заметила на ее маске застежку, при необходимости скрывавшую рот. Такая же обнаружилась и у остальных.

Отвратительная смесь из садомазохистских практик и тошнотворных образов, приходящих в ночных кошмарах. Идущие Путем Человека исповедовали красоту, не так, как воры, конечно. Мы полагали, что красота, это часть мира. Кто-то, как мама, любил искусство, я, к примеру, наслаждалась природой. Мы стремились к гармонии, к тому, чтобы мир нам нравился. Идущие Путем Зверя были заворожены некоторым уродством. Я вспомнила страсть сестры к мертвым цветам и насекомым. Ей нравилось умирание. Я тоже находила в нем прелесть, но она всегда была для меня запретной.