Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

— Свист, отче?

— Верно. И двигайтесь живее! Я покажу кое-кому, как подставлять Мустафира!

Звезда в наблюдала за милой беседой в полном молчании. Вплоть до того момента, как орденец хлопнул дверью и удрал, а Дан закрыл глаза и улегся, будто не в тюрьме сидел, а в трактире.

— Что это было? — вырвалось у Сина.

— Это — Дан, — фыркнул Тир, у которого заметно полегчало на душе. — Наш единственный и неповторимый. Что, ни разу не видел, как Дан, выражаясь его словами, «пудрит мозги»? Вот, любуйся.

— Но чего он добивается?

— А мы ему поможем? — Латка счастливыми глазами-озерами осмотрела Звезду. — Аркат, теперь поможем? Что ты молчишь?

— Может быть…

— Минутку! А это что?

— Глазам не верю…

— Собрат Интенцио!

— Собрат Мустафир!

Голоса прозвучали одновременно, хотя по неписаным правилам первым высказывался тот, чья позиция сильнее на данный момент. Поэтому ледяное молчание, повисшее в зале между хозяином и его гостем, никого не удивило.

— Не желаете ли ашати, мой достойный собрат? Говорят, этот благородный напиток лучше всего помогает вашим соплеменникам унять излишнее волнение, следы которого ясно читаются на вашем лице…

Две пары глаз уставились друг на друга.

«Сволочь. И сколько яда… соплеменников помянул! Ну ничего, я с тобой сегодня за все посчитаюсь!»

«Дикарь. Расходный материал. Выполнишь свою задачу — и ах, как Орден будет оплакивать потерю и горько сетовать на смерть, посмевшую вырвать из наших рядов такое чудо благородства…»

— Присядьте же. Вы, несомненно, пришли с новостями? И, несомненно, благими, достойный соратник?

— Не дури мне голову, соратник! Мне нужен твой маг.

— Боюсь, что…

— Правильно боишься! Войско разгромлено. Маги ушли. Драконы тоже. Потери огромные. Это полный провал, и, если меня потянут к ответу, я то я тоже молчать не буду! Мне нужен твой маг, слышишь?! Сейчас же!

Ну, еще немного.

Рука уже не болела — она просто вопила, от дергающей боли мутилось в глазах и очень хотелось пить. Потерпи, дорогая. Закончим — клянусь, наложу повязку. Не веришь? Вот все вы, женщины, такие…

Нитка за ниткой. Волосок за волоском браслет становился все тоньше. Росток заинтересованно толокся рядом и совался под руку…

И оставалось совсем немного, когда в коридоре затопотало, дверь с треском отлетела в сторону, и шибануло знакомой вонью.

«А вот это плохо…»

И не просто плохо… оба достойных (и пахучих!) отче были в состоянии «змея в броске». В детстве горожанин Дан змей не встречал, первое знакомство состоялось в четырнадцать, в одной из первых торговых поездок, и вышло запоминающимся. И даже в словарь вошло. «Змейка» — говорил златоградец, провожая одобрительным взглядом особо изящную и ладную в движениях девушку. «Гадюка» — это о менее симпатичных, точнее, об особо злобных девицах, вытворивших что-то противное. Первой такого именования удостоилась одна алтийка, плеснувшая кипятком на более красивую сестру… «Змея плюс жаба» означало личность, только что отхватившую какую-то добычу и оттого благодушную. И так далее. А «змея в броске» — это паршиво. Это значит, что злости у нападающих что яду у гадюги, причем злости крепкой. Это значит, что любые доводы мимо, и «уболтать» этих, оттянуть время, не удастся. Змеи-то глухие, ничего не слышат, а в злости и не пытаются услышать. «Змея в броске» значит, что договориться невозможно…

А ведь все могло получиться.

И за что ты со мной так, Судьбиня? Я вроде никого из девушек не обижал, все с улыбкой прощались…

Мысли вихрем неслись в голове, но пересохшие губы уже складывались в привычную защитную улыбку:

— Вечер добрый, отче. Чем обязан такой чести?

Укол тягучей болью вошел в лоб как раз в тот момент, когда Ррахон наконец перестал осторожничать и «попробовал» новую землю в полную силу. И не просто попробовал, а сначала «впитал капельку», в четверть силы, еле-еле касаясь, а потом не выдержал и, раскинув крылья, принялся жадно вбирать, захлебываясь и жадничая на каждом «глотке».

На заброшенном поле, уже начавшем зарастать лозняком и дикой ивой, некому было видеть, как катается, подминая траву и молодые гибкие стволики дикодревья, огромное тело, сначала невидимое, а потом на глазах набирающее цвета и четкость очертаний. Некому было смотреть, как по крупной чешуе пробегают искры, мгновенно впитываясь в блестящую шкуру. Как впиваются в почву золотистые драконьи когти, и словно растекается вокруг них голубоватый легкий не то дымок, не то просто туман. Да и нельзя было много увидеть слабыми человечьими глазами. Разве что через месяц-два, когда все «выпестованное» окончательно впитается, тогда и станет ясно…

Когда рванутся к небу набравшие мощи деревья, вымахают в человечий рост травы (и каждый стебелек — целебный!), когда любое брошенное зерно осенью вернется десятками колосьев.

Появится новая благословенная земля. Или земли, если дракон здесь задержится. Может, ее даже так и назовут. Только люди снова не поймут, отчего это случилось… Они ведь не видят «токов» и не чуют, что такое «равновесие» в живом и неживом. А маги называли это драконье качество «способность пестовать». Проще говоря, нянчить. Дед говорил, драконы пробовали объяснить, что это не совсем то, но потом пожали крыльями согласились с названием. Какая разница? Главное, чтоб польза была. Именно благодаря этому таланту драконы чуяли новых магов… те слишком резко выделялись на фоне остальных.

Ррахон с упоением раскрыл крылья пошире, приникнув к земле каждой чешуйкой. Тело купалось в ночной росе, вдыхало аромат мятой травы, с удовольствием — так что хвост ломило, так что пела кровь, так что шкура шла радугой! — вдавливало чешую в прохладную свежую почву. А разум вслушивался, проникая вглубь, ощущая неправильности и нарушения, и с наслаждением ощущал, как меняется от самого его присутствия отпечатанный в сознании «рисунок» местности. Все приходит в равновесие, правильное, именно такое, как должно быть здесь.

Правильное. Гармоничное…

Малышей бы сюда.

Они совсем одичали на том болоте, совсем оголодали, да еще и это… они были там слишком долго, и детям почти ничего не осталось, а здесь так много, и никого, кому это нужно! Несправедливо.

Боль прошила маленькой молнией. Ослепила алой вспышкой. Легкая боль, но в эту минуту единения-гармонии-счастья она ударила особенно зло.

Ррахон вздрогнул. Светящееся облако, окутавшее его крылья, потускнело.

Его маг все-таки попал в беду.

Надо спешить.

Глухой рев, пронизанный болью и торжеством, взлетел над туманом и заметался под светлеющим небом. Ночь заканчивалась…

— Драконы уходят. Те, кто уцелел… — Клод прикрыл глаза, вслушиваясь. — Трое.