Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

Сами парни вместе со Стимием тихо переговаривались о планах на будущее.

— Хорошо бы все-таки связаться с твоим отцом, Тир. Герцог все еще ищет тебя…

— Не сейчас…

— …самое время…

— …драконы…

— Ох!

— Ничего, битая посуда — Дару на отдачу, — утешила Латка. — Сейчас другую принесу.

Чашка из тонкого «инеистого» стекла, такая красивая… как она оказалась под его локтем? Клод поднял осколки. Три крупных, два мелких.

— Может, склеить удастся?

— Попробуй, — вдруг повернулся к ним бывший безымянный.

— Чем?

— Руки дай? Ладони ближе. Ага… — Аркат тремя быстрыми движениями собрал «чашку», и заставил Клода обхватить ее ладонями. — Не шевелись.

— Долго?

— Если все получится, то… все. Снимай.

— Рассыплется же.

— Давай-давай.

Лекарь осторожно отводит руки, запоздало досадуя, что стекло рядом с продуктами… и нарисованный иней весело блеснул на свету. На боках совершенно целой чашки.

— Новый дар?

— Звезда собрана. Дары активизируются. В ближайшие дни нам лучше быть поосторожнее…

— Нам?

— Объяснение, говоришь, задолжал? — после паузы невесело улыбается Аркат. — Не сквалыжничать с тайнами, да? Хорошо… хорошо, я не буду… со-творцы.

— Ч-чего?! — вырвалось у Сина. Ну да, не один же Клод слушал вечерами рассказы Арханта-Ри о прошлом. А на тупость и плохую память никто из лучей лекарю не жаловался — а значит, все были в состоянии оценить, ЧТО именно им только что сказали. Замерла с кружкой в руках Латка. Широко раскрыла глаза Марита. Тир и Дан почему-то молчали. Очень согласованно как-то молчали. Клод не имел возможности оценить собственный вид, но очень сомневался, что его лицо способно выразить степень его чувств. Во всяком случае, в голове метались три мысли, с похвальной периодичностью сменяя друг друга. Первая «Седьмой? Это какая ж силища!» Вторая: «А я ведь чувствовал…». А третья… ну, собственно говоря, эта пара слов вряд ли сошла бы за полную мысль. Скорей, действительно за чувство. Очень, надо сказать, интенсивное. Бывший безымянный скривил губы в подобии улыбки и кивнул:

— Да. Так называют друг друга лучи одной Звезды. А еще лучиками или энье, это кусочек сердца по старолиддийском. Да, Тир, да, я теперь тоже ваш… Седьмой луч вашей Звезды! Нравится?

Реакция «со-творцов» не замедлила с проявлением. После двух пушинок молчания вопросы и восклицания рухнули градом:

— Что? Как это?

— Погоди, Лата. Седьмой луч? Интересно… если это правда, — холодновато кивнула Марита.

— Так разве бывает? — как всегда кратко высказался Син.

— Очень верный вопрос, Син, — не отводя глаз от «нового луча», процедил Тир. — Вот и мне интересно, бывает ли такое. Полагаю, нам представят какие-то доказательства?

— Ордену крышка! — усмехнулся самый практичный «сотворец», Дан. — Теперь мы его в блин раскатаем.

— Дан!

— Чего? Да правда это, правда. Ты сам не чувствуешь? Он не врет, — златоградец ни с того ни с сего мечтательно улыбнулся. — Правда, оказывается, пахнет лимоном…

Тир нахмурился и вопросительно глянул на Клода. Тот виновато пожал плечами.

— Теперь они думают, что я спятил, — фыркнул неугомонный Дан. — Расскажи ты уже все, дру… хм, со-творец. А то с них станется, Клод, между прочим, страшный человек: чуть что сразу хвать и компрессами облепливает с ног до головы!

— Ага, — кивнул Клод в тон, — так и есть. Кстати, я еще язык твой не проверял. И что-то мне кажется, что там что-то с носоглоточным нервом не в порядке… А полынный компресс — отличное лекарство!

— Вот видишь? Стоит только слово сказать! — скорбно обратился Дан к Аркату. — Один садист…

— Между прочим, существуют и перечные компрессы… — сообщил в пространство лекарь.

— Второй с мечом спит, — ловко перевел разговор златоградец. — Третий живые кусты выращивает — без понятия, как это у него вышло. Не повезло тебе со Звездой, со-творец. И как это у тебя вышло с нами связаться?

Он говорил спокойно и легко, как-то очень по-домашнему, по-приятельски, и Клод буквально кожей ощутил, как успокаивается мятущаяся по комнате магия…

— Он еще не знает, с кем связался… — звучит в комнате новый голос, от которого Звезда сходит с ума.

— Архант-Риииии! Архант-Ри, ура! Как вы? Какие новости? Вы нормально устроились?

— Все хорошо. Я как раз прилетел из-за новостей. Точней, из-за одной, из-за нее люди не знают, что и думать… У Ордена по непонятной причине рухнула крепость.

— Мы немного перестарались… Архант-Ри, они Дана схватили, и мы…

— Ррахон рассказал мне об этом. Но я не говорю о вотчине отче Инченцио. Эта, Рассветная, находится в двух веревках полета от той. Ничего не хотите сказать?

— Фьиуууу…

— Дан!

— Чего? — серая тень в орденской хламиде сверкнула из-под надвинутого капюшона зелеными глазами. — Я всего лишь выражаю восторг шедеврами столичной архитектуры!

— Ты потише можешь ее выражать?

— Ты бесчувственная личность, старик, — златоградец патетично — впору Марите, склоняющей кота за очередную выходку! — воздел руку. — Как можно при лицезрении сего великолепия удержаться от достойных его восклицаний?! Особенно матерных, — добавил он уже на ухо.

— Может, тогда еще громче восторгаться будешь? Чтобы охранцы точно услышали!

— Охранцы? Где?

— Справа. Локтей десять. Восемь. Усиленный отряд.

И не просто усиленный. Восемь охранцов были непривычно внимательны, забыли про вечное вымогательство «лишней» монетки и буквально ели глазами толпу на воротах, выискивая… хм, выискивая, по премуществу молодых людей… особенно увечных (особенно которым не посчастливилось в этот летний день хромать на какую-нибудь ногу).

— Божья пара! — Дан действительно возвысил голос. — Не верю в милость Судьбины, дозволившей нам узреть это диво творения! Немедленно в Храм, вознести трижды по две молитвы во славу богов и милостей их…

— Дан!

— Свет от Света Небесного, Твердь о Тверди Поднебесной, свидетелями да будьте вознесения слова преданности и покорства… — Дан и не подумал сбавить голос.

Команда охранцов смерила глазами ненормального собрата, вздумавшего возносить молитвенные слова прямо на воротах, и скривилась, как от кислого.

— Эй, вы! Запрещено!

— …и ниспошли нам блага во спасение души в кущах твоих: и смирения, и доброты сердечной, и…

— Запрещено, говорю!

— …и послушания старшим надо мной, и мудрости для младших… чего тебе, сын мой?

«Сын», здоровенный охранец вдвое старше предполагаемого «отче», несколько оторопел от такого обращения.

— Прошу прощения, — начал он…

— Милость богов с тобой, чадо, — кротко кивнул самозваный отче. — В чем твоя просьба?

— Просьба?! Я… это…

— Ты хочешь, чтобы я вознес твою молитвы? Как посредник? — подхватил Дан. — Конечно, сын мой! В чем состоит твоя молитва? Богатство? Повышение по службе?