Елена Белова - Звездный дождь-2 [СИ]

— Нет! Я не…

— Женская благосклонность не в моей компетенции, чадо, — с показным сожалением перебил отче. — И повышение мужской силы. У тебя с ней проблемы?

Дернуть спятившего товарища за полу или рукав Тир не имел никакой возможности — и стражники, и жаждущие пройти в ворота путники, кажется, крайне заинтересовались предполагаемой просьбой охранца. Ну да, Дан голоса не сдерживал…

Несчастный охранец между тем покрылся пятнами — осообенно почему-то левая половина лица (правая на глазах становилась ровно-багровой). Взгляд в сторону своих расстроил его еще больше — вместо того, чтобы вступиться за честь товарища, доблестная охрана городских ворот гнусно похохатывала, тыкая пальцами в сторону святоши.

— Или… — неизвестно, какую бы еще просьбу измыслил самозваный отче, но терпение охранца наконец лопнуло, унеся с собой и почтительность, и смирение.

— Вон! — рявкнул страж ворот.

— Но чадо…

— Пошли вон! Таким, как вы, в город нельзя! Запрещено.

— Что-о-о?!

— Указом Провозвестника Ордена Опоры собратьям надлежит оставаться в своих крепостях и храмах и к иным не приближаться. Собратья, кои оказались за пределами крепостей, к которым они приписаны, надлежит основать себе укрытия вплоть до особого указа. Короче, катитесь!

— Не может быть… — не сдержался Тир.

Но толпа шумно подтвердила, что может, и даже очень. А яйцо (к счастью, свежее), свистнувшее в спину Тиру, окончательно убедило незадачливых «отче» уносить ноги из столицы поживее…

— Вон!

— Рехнулись они, что ли?

— Они? Я бы сказал, что рехнулся кто-то другой. Что ты устроил на воротах?

Берег речки, куда спустились оба «отче», не радовал глаз ни зеленью, ни укрытием, ни чистой водой — речка текла из города, и вид у нее был соответственный. Зато берег был пустой, без единого свидетеля, а стало быть, можно было и высказаться прямо. Даже странно — такое безлюдное место почти у предместья.

— Прокатило же? — Дан даже не подумал извиняться. — Ох, у него и рожа была!

— А если б нет?

— Ну, если бы!

Тир скрипнул зубами. Разведка явно начиналась как-то… не так. Мало того, что в родной город они пробирались, как когда-то в урочища лесовиков, так еще напарник чудит. Да еще как!

— Дан, ты… что с тобой вообще? Ты соображаешь, как мы могли влипнуть? Охранцов восемь, нас двое, кругом толпа, которая тоже тихо стоять не будет, а рядом — казармы и орденский Храм! Где, между прочим, могли быть маги!

Дан подбросил на ладони монетку. Раз, другой… третий. Королевка все время падала гербом вверх, и на юношей раз за разом щетинились копья, защищая вычеканенную серебряную розу.

— Ладно, прости, — наконец выговорил он. — Дурь какая-то в голову ударила. Интересно… значит, вот почему на нас так смотрели, когда мы шли по предместьям.

Дурь? Ладно… Если ты это так называешь. Будем считать, что она уже миновала.

— И вот почему в той толпе не было ни одного из Ордена…

— И ни одна зараза ведь не предупредила!

— Кого? Нас? Нет, друг, мы ведь сейчас орденцы, а Орден, похоже, утрачивает былую популярность. И не сказать, что меня это печалит…

— Да, с гневом богов не поспоришь!

— Они пытаются. Заметь, они уже поняли, что крепости рушатся не все, а те, куда пришли беженцы из других. И запретили им доступ. Будто заслон от чумы.

— Ты правда думаешь, что это передается, как чума или гиптас, про которые рассказывал Клод?

— Я ведь вроде это и сказал? И Клод так думает. И Архант Ри. И Аркат.

И даже Ансельмо.

Странный новичок сначала шугавшийся всякой тени, быстро освоился, а когда узнал, что в убежище полно книг, причем древних, забыл, и где находится, и с кем, и даже новость о несуществующих богах его больше не волновала. Трио умников закопалось в книжки по горло и в ближайшее время выныривать оттуда не собиралось. Отних даже Дымок стал прятаться — после того, как Ансельмо попытался на нем какую-то формулу записать.

Именно они и выдвинули идею про «эпидемию». Мол, семь лучей Звезды это та еще силища, и случайное даново желание сравнять с землей крепость не просто исполнилось, а усилилось. Что-то добавила Латка со своим контактом с жизнью, что-то Клод с властью над эпидемиями, как-то повлиял, возможно, Син — его талант перемещения — или сам Аркат…

— Сегодня и проверим. Может, и так.

— Тогда Ордену конец. Чума или гиптас — всего лишь поветрие. Мы-то умнее.

— Не уверен. Чума, по крайней мере, не пристает к привратникам, — фыркнул Тир.

— Хм… — Дан, чуть ли не впервые на памяти Тира, не нашелся сразу с ответом, и лиддиец пожалел, что снова завел разговор о недавней стычке.

После плена Дан… изменился.

На первый взгляд ничего такого, казалось плен стек со златоградца, как обычная вода, быстро и бесследно. Он все так же шутил, легко вливаясь в любой разговор, все так же был полон энергии. Но что-то все-таки было не так.

Раньше Дан не подставился бы так у ворот…

Или я ошибаюсь? Прошло всего-то два дня с тех пор, как мы «проснулись». Не будем гнать коней.

— Зато мы красивее, — наконец улыбнулся Дан. — А?

— Чем чума? Разумеется. Хотя, если подумать…

— Эй!

— …после того, во что нас превратила Марита, у меня насчет этого сомнения, — закончил Тир.

— Насчет тебя — точно.

— А сам-то…

Да уж, Марита отыгралась. Когда парни поставили Звезду перед фактом разведки, та после некоторого шока (всего-то полверевки споров!) согласилась и выдвинула идею маскировки. А самым лучшим мастером маскировки признали кого? Правильно, Мариту. О чем ее жертвы скоро пожалели. Когда первый раз глянули в зеркало. Теперь они оба выглядели на полтора десятка лет старше, на пятьдесят противнее и не вызвали бы охотничьего азарта даже у самой отчаявшейся старой девы.

— Ну что, подумаем о новой личине?

— Подумаем. Если столице не нужны отче, то кто же ей нужен?

Новая личина потребовала денег, умения Дана торговаться некоторых консультаций Тира. И через полторы веревки в столицу вошли двое наемников, только что вернувшихся с границы и жаждущих потратить свое повышенное жалованье на выпивку и девиц из заведения госпожи Бергитте…

— Кто эта Бергитте? — Дан сердито отряхивался. На этот раз охранцы не выпихнули их из города, зато им пришлось отсыпать три монеты «на удачу», а кормить привратников купеческий сын и потомственный торговец не любил. — Обжоры.

— Да так… Все, кто вырывается с границы, идут к ней. Примета такая.

— Примета-а… И какая у нее талия, у твоей приметы?

— Дан!

И все бы, наверное, закончилось более-менее тихо, и разведка прошла бы без всякий последствий, если бы на людной улице, прямо у Храма, один из «наемников» не выдохнул оцепенело:

— Не может быть… Отец?..