Сергей Барк - Каста [СИ]

Однажды, когда омега будет готов, он расскажет, что гнетёт его душу, а пока Лето будет довольствоваться тем, что омега, несмотря ни на что, принял его.

На утренней пробежке Лето несли крылья. Он оставил братьев далеко позади, включая Хюрема. Сначала Лето хотел бежать рядом с омегой, но тот окатил его свирепым взглядом, словно совершил святотатство, и Лето посчитал за благо занять привычное место во главе колонны. За завтраком альфа едва осилил половину порции, грезя о восхитительной ночи, кружившей голову.

— Если не уберёшь это выражение со своего лица, не разрешу подходить к себе месяц, — прошипел страшную угрозу Хюрем, когда они направлялись в библиотеку для занятий.

Это помогло Лето собраться. Но читать в этот день было решительно невозможно. Одна и та же строка улиткой ползла перед глазами, а когда достигала края, Лето понимал, что не запомнил абсолютно ничего, возвращаясь к началу. И так повторялось раз за разом. В середине занятия случилась и другая неприятность — живот Лето возмущённо забурлил.

— Съел, наверное, что-то не то, — пробубнил он, отодвигая свиток и поднимаясь из-за стола, за которым сидели Хюрем и друзья, чтобы успеть добежать до отхожего места.

На самом деле Лето подозревал, что несварение было как-то связано с теми необычными практиками, которыми они так активно занимались с Хюремом. Должно быть, телу альфы требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к новым обстоятельствам. Ради того, что творилось между ними, Лето был готов и на большие подвиги.

— Я… не могу идти к Виро, — выдавил Лето, снова схватившись за живот, оглушительно пробурчавший в тишине спальни, где, кроме него, был только омега.

От Лето Хюрем узнал о подробностях разговора с отцом ещё днём, включая подоплёку недавних событий, грозивших некоторыми крайне нежелательными осложнениями с семьёй Дорто. Однако же недомогание, стихшее после пропущенного обеда, разыгралось с новой силой, когда за ужином Лето съел немного супа с хлебом, и теперь не позволяло Лето идти в чужой дом без того, чтобы не взять на себя риск опозориться прилюдно.

— Ничего, я отнесу, — Хюрем легко вырвал из рук Лето небольшую шкатулку с подарком, доставленную в комнату прислужником.

— Нет, я должен это сделать…

— Я всё объясню, — отмёл попытки воспротивиться Хюрем. — К тому же Толедо видел, что днём тебе нездоровилось, и сможет подтвердить это своим родичам позже.

— И всё же… — не сдавался Лето, но Хюрем буквально подтащил его к кровати и, использовав коварную подсечку, повалил навзничь.

— Я ведь твой подручный, так? — Лето не успел ответить, за него это сделал Хюрем: — Так. Вот ты и возложил на меня очередное поручение. Я передам подарок и твои извинения омеге семейства, можешь быть спокоен, — с этими словами Хюрем покинул спальню, а затем и дом.

Тёплый ноябрьский вечер выманил раджанов на улицу. Большинство гуляющих были омегами семейств и детьми. Младенцы облюбовали руки родителей и кормильцев — тёмные и рыжие шапки волос легко говорили здесь о принадлежности. Подростки, играя, носились по площади как угорелые. Некоторые из них были уже достаточно половозрелыми, чтобы озаботиться поиском подходящей партии. Хюрем подумал, что семейство Дорто, представленное сейчас омежьей половиной, скорее всего, находится где-то среди отдыхающих.

Насколько понял Хюрем, альфы — отец и сын — отсутствовали; один отослан с поручением, другого муштровали в казармах. Толедо мог подняться в анаку, когда объявляли праздник или свободный день, приуроченный к важному событию Касты. Причиной могла послужить и менее приятная новость, требовавшая присутствия сыновей-альф в семье. Сегодня был обычный, ничем не примечательный день, и потому омеги Дорто, ведущие уединённый образ жизни, как и многие здесь в отсутствие мужей и детей-альф, вряд ли нашли занятие лучше, чем воспользоваться возможностью и подышать свежим воздухом в преддверии подступавшей зимы.

Однако прислужник, встретивший Хюрема в передней, выслушав дело, с которым он явился, провёл его дальше, попросив обождать немного, пока он доложит господину.

Предоставленный самому себе, Хюрем осматривал стены, расписанные по побелке. В образах угадывались картины сотворения мира Великим Аумом. Вот огромная плоская твердь, отдалённо напоминающая Гешенскую возвышенность, поднялась из пучины морской. Кудрявые барашки волн разошлись соцветием, оставляя на суше божество. Другая картина изображала светоносного Аума, летящего среди тёмных небес, о чём говорила поблёкшая голубоватая краска с белыми пятнами-звёздами.

Ничего примечательно Хюрем не увидел, отметив простую обстановку жилища, соперничать с которой мог бы дом мало-мальски состоятельного гражданина столицы. Аскетизм всегда оставался неотъемлемой частью жизни раджанов.

— Добрый вечер, — раздался низкий голос и Хюрем обернулся, увидев перед собой хозяина дома. — Меня зовут Мидарэ Дорто, — омега легко кивнул, что, должно быть, означало поклон. — Мне сказали, что вы с поручением от Верховного жреца.

Напряжение умело скрывали в неторопливости шага с которым омега, на вид которому было около сорока весен, подошёл к обитой скамье и опустился, жестом приглашая Хюрема расположиться напротив.

Похоже, происшествие между Лето и Толедо уже достигло ушей Мидарэ Дорто, и омега был обеспокоен тем, как это могло сказаться на договорном браке с младшим сыном.

— Не совсем, — ответил Хюрем с хладнокровием, приличествовавшим чистокровному, и по тому, как сморгнул Мидарэ, как чуть повёл головой, стало понятно, что он заметил.

Совсем не так держал себя Хюрем с Карафой, общаясь проще и грубее, как и подобало пришлому с задворок империи.

— Меня зовут Хюрем, — тем временем продолжал омега, — я подручный Лето Лиадро. Я явился по поводу досадного недоразумения, возникшего между молодыми людьми.

Сдержанная улыбка обозначилась на губах Мидарэ говорившая, что он понимает и ожидает дальнейших слов.

— Дело в том, что Лето хотел принести свои искренние сожаления за то, что умудрился испортить настроение вам и своему отцу, уже имевшему разговор с сыном.

Плечи омеги едва заметно ослабли.

— Жаль, что Лето сам не заглянул к нам. Мы так редко видим его, — произнёс омега, спрашивая, почему вместо себя жених прислал подручного.

— Лето захворал, — и чтобы избавить собственные уши от пустых причитаний, добавил: — Желудок, ничего серьёзного. Однако ещё вчера было условлено, что этот скромный дар, — Хюрем протянул шкатулку хозяину дома, — должен найти своего обладателя не позднее сегодняшнего дня. Лето просит принять извинения за то, что они с Толедо погорячились, и надеется на благосклонность Виро.