Рик Риордан - Темное пророчество

— Что насчёт Джорджины? Ты показала нам дорогу в императорский дворец. А теперь хочешь, чтобы мы остались здесь, а не отправились спасать нашу девочку?

Бритомартида подняла руку в предостерегающем жесте, будто хотела сказать: «Ты близка к яме с бирманскими тиграми, дорогая».

— Положись на Мэг, Лео и Аполлона. Это их задача — найти и освободить пленников, вернуть Трон Памяти…

— И Фестуса, — добавил Лео.

— И особенно Джорджину, — добавила Джо.

— А ещё мы могли бы сделать покупки по дороге, — предложил Лео. — Я заметил, что у вас мало острого соуса.

Бритомартида решила не убивать его, хотя, судя по её лицу, была к этому близка.

— Завтра, с первыми лучами солнца, отправляйтесь на поиски.

— А почему не раньше? — спросила Мэг.

Богиня ухмыльнулась.

— Ты бесстрашна. Я уважаю это. Но ты должна отдохнуть и приготовиться к встрече с воинами императора. И твоя нога должна зажить. А ещё я подозреваю, что прошло много ночей с тех пор, как ты нормально спала. Кроме того, инцидент в зоопарке привел охрану императора в состояние повышенной готовности. Лучше подождать, пока всё уляжется. Если они поймают тебя, Мэг МакКэффри…

— Я знаю.

Её голос не звучал испуганно. Это был тон ребёнка, которому пятый раз подряд велели прибраться в комнате. И только зеленые ростки пшеницы, начавшие прорастать из последнего куска хлеба в её руке, говорили о том, что она волнуется.

— Тем временем, — сказала Бритомартида, — я попытаюсь найти охотниц Артемиды. Они не так давно были были поблизости в поиске. Возможно, они всё ещё в этом районе и смогут помочь защитить это место.

Я истерически хихикнул. Мысль о двадцати-тридцати умелых лучницах на моей стороне, хоть и лишенных чувства юмора, заставила меня почувствовать себя куда защищенней.

— Это будет отлично.

— Но если я их не найду, готовьтесь сражаться сами.

— Это будет привычно, — вздохнул я.

— И помните, императорская церемония имянаречения состоится послезавтра.

— Спасибо большое, — сказал я. — Я нуждался в этом напоминании.

— Ох, не будь таким букой, Аполлон! — напоследок Бритомартида флиртующе и раздражающе мило улыбнулась. — Если ты останешься в живых, мы вместе сходим в кино. Обещаю.

Её тонкое черное платье закружилось вокруг неё вихрем из сетей.

Затем она исчезла.

Мэг обернулась ко мне.

— Имянаречение?

— Да, — я уставился на её пушистый зеленый кусок хлеба, гадая, можно ли его ещё есть. — Император вроде как мегаломаньяк. Как и в древние времена, он планирует переименовать город в свою честь. Возможно, он также переименует штат, его жителей и месяцы года.

Мэг фыркнула.

— Коммод Сити [16] см. примечание в начале главы ?

Лео слегка улыбнулся.

— Что такое?

— Его зовут…

— Не надо, Мэг, — предупредила Джозефина.

— …Коммод, — продолжила Мэг, затем нахмурилась. — Почему мне нельзя называть его по имени?

— Это привлекает внимание, — объяснил я. — Нет нужды давать ему знать, что мы говорим о..

Мэг глубоко вдохнула и заорала.

— КОММОД, КОММОД, КОММОД! КОММОД СИТИ, КОММОДИАНА, ДЕНЬ КОММОДА, МЕСЯЦ КОММОДА! КОММОДМЕН!

Большой зал содрогнулся, будто Вэйстейшн оскорбился лично. Эмми побледнела. Вверху нервно закудахтали грифоны на насесте.

Джозефина заворчала.

— Не надо было этого делать, дорогая.

Лео лишь пожал плечами.

— Ну, если Коммодмен и не смотрел этот канал раньше, то теперь уж точно смотрит.

— Это тупо, — сказала Мэг. — Не ведите себя так, будто он весь из себя такой крутой. Мой отчим… — она запнулась. — Он… он сказал, что Коммод самый слабый из трёх. Мы можем убрать его.

Её слова поразили меня в живот подобно одной из стрел Артемиды с тупым наконечником. (Могу вас уверить, это больно.)

«Мы можем убрать его».

Имя моего старого друга, звучащее снова и снова.

Я с трудом поднялся на ноги. Меня тошнило, мой язык пытался удалить сам себя.

— Ого, ты в порядке, Аполлон? — подбежал ко мне Лео.

— Я…

Ещё один рвотный позыв. Шаткой походкой я направился в ближайший туалет, отдаваясь во власть видению… вернувшему меня в тот день, когда я замыслил убийство.

Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ сейчас думаешь. «Но, Аполлон! Ты же божественен. Ты не можешь совершить убийство. Любая вызванная тобой смерть — воля богов и за гранью осуждения. Для меня было бы честью, если бы ты убил меня!»

Мне нравится ход твоих мыслей, дорогой читатель. Это так, я уничтожал целые города своими огненными стрелами. Я навлекал на человечество бесчисленные бедствия. Однажды Артемида и я перебили семью из 12 человек, потому что их мать плохо отзывалась о нашей маме. Вот нахалка!

Ничто из этого я не считал убийством.

Но сейчас я ввалился в ванную, готовый заблевать мной же вычищенный вчера унитаз, и меня поглотили страшные воспоминания.

Я попал в холодный зимний день в Древнем Риме, когда я действительно совершил нечто ужасное.

Сильный ветер промчался по дворцовым залам. В жаровнях угасало пламя. По лицам преторианских гвардейцев никак нельзя было сказать, что им неуютно, но я, минуя их у каждой двери, слышал, как они лязгают бронью, вздрагивая.

Никто не остановил меня, пока я шёл к личным покоям императора. Спросите, почему? Я был Нарциссом, верным личным тренером цезаря.

Сегодня я плохо сохранял свое смертное обличье. Мой желудок переворачивался. Пот струился по шее. Шок от игр этого дня все еще переполнял меня: зловоние туш на полу арены, скандирование кровожадной толпы: «Коммод! Коммод!», император в сверкающих золотых доспехах и пурпурных одеяниях, бросающий отрубленные головы страусов в ложи сенаторов, жестом указывающий мечом на стариков — ты следующий.

Преторианский префект Летус оттащил меня в сторону всего час назад.

— Мы провалились за обедом. Это наш последний шанс. Мы можем убрать его, но только с вашей помощью.

Марция, любовница Коммода, заплакала, вцепившись в мою руку: «Он убьет всех нас. Он разрушит Рим. Ты знаешь, что должно быть сделано».

Они были правы. Я видел список имен — враги, воображаемые или реальные, которых Коммод намеревался казнить завтра. Марция и Летус были на вершине списка, вслед за ними шли сенаторы, аристократы и несколько жрецов из храма Аполлона Целителя. Этого я уже не мог проигнорировать. Коммод зарезал бы их так же беспечно, как своих страусов и львов.

Я распахнул бронзовые двери в покои императора.

— УБИРАЙТЕСЬ! — выкрикнул Коммод из теней.

Бронзовый кувшин пронесся мимо моей головы и с такой силой врезался в стену, что мозаичные плитки покрылись трещинами.

— И тебе здравствуй, — сказал я. — Мне никогда не нравилась эта фреска.