Рик Риордан - Темное пророчество

В это время Мэг направила своего страуса к качающемуся карпои. Она встала на спине птицы (нелёгкая задача) и потянулась так высоко, как только могла, однако Персик всё равно был слишком далеко.

— Превратись во фрукт! — закричала она ему. — Исчезни!

— Персик! — взвыл Персик, что, очевидно, значило: «Думаешь, я висел бы здесь, если бы мог?».

Я предположил, что верёвки как-то магически ограничивали его способность менять форму, привязав к нынешней примерно так же, как Зевс впихнул мою потрясающую божественность в жалкое тело Лестера Пападопулоса. Впервые я ощутил какое-то родство с демоном в подгузниках.

Коммод преодолел половину своего пути. Он мог ехать и быстрее, но обязательным элементом его программы были резкие развороты и махание в камеру. Остальные гоночные машины отъехали, уступив ему и заставив меня гадать, понимали ли они суть гонок.

Мэг подпрыгнула на спине страуса, уцепилась за перекладину футбольных ворот и полезла вверх, но я видел, что ей не хватит времени, чтобы добраться до карпои.

Пурпурная машина достигла дальней крайней зоны. Если Коммод сейчас ускорится и поедет прямо, всё будет кончено. Если бы я только смог заблокировать ему дорогу чем-то большим и тяжёлым…

«Оу, подожди! — подумал мой гениальный мозг. — Я сижу на слоне!»

У основания массивного шлема Колтс было выгравировано имя «Ливия». Я предположил, что так звали слониху.

Я наклонился вперёд:

— Ливия, друг мой, ты не хотела бы растоптать императора?

Она протрубила, впервые проявив настоящий энтузиазм. Я знал, что слоны — умные животные, но её желание помочь удивило меня. У меня появилось ощущение, что Коммод ужасно обращался с ней, и сейчас она хотела его убить. Как минимум это у нас было общим.

Ливия устремилась к дорожкам, корпусом распихивая остальных животных, а хоботом откидывая с пути гладиаторов.

— Хорошая слониха! — закричал я. — Чудесная слониха!

Трон Памяти опасно бил меня по спине, а все стрелы (кроме глупой говорящей) я потратил на боевых страусов, огнедышащих лошадей, циклопов и киноцефалов. Поэтому я схватил свою боевую укулеле и сыграл охотничий зов «НАПАДЕНИЕ».

Ливия понеслась по центральной дорожке в сторону пурпурной гоночной машины. Коммод ехал прямо на нас, его ухмыляющееся лицо транслировалось по всем экранам. Казалось, он был рад перспективе лобового столкновения.

Я — не особо. Коммода было тяжело убить, меня и мою слониху — нет. К тому же я не знал, насколько Ливию может защитить её кольчуга. Я надеялся, что мы заставим Коммода свернуть, но он никогда не уступал в игре «Кто первый струсит». Ветер бешено развевал его волосы, из-за чего казалось, что лавровый венок на его голове горит.

Без шлема…

Я вытащил скальпель из своего патронташа и, наклонившись вперёд, разрезал подбородочный ремень шлема Ливии. Он легко поддался. Слава богам за дешёвые пластиковые сувениры!

— Ливия! Брось его!

Чудесная слониха поняла.

Всё ещё несясь на полной скорости, она подцепила хоботом лицевую защиту и сняла её, как джентльмен снимает шляпу… если бы шляпы можно было метать как смертельные снаряды.

Коммод вильнул, огромный белый шлем отскочил от лобового стекла, однако урон был нанесён. Пурпурный кар вынесло на поле под невозможным углом, он опрокинулся и трижды перевернулся, сметая стаю страусов и несколько невезучих гладиаторов.

— УУУУУУУУУ! — зрители поднялись на ноги.

Музыка выключилась, оставшиеся гладиаторы отступили к границам поля, пристально следя за перевёрнутой машиной императора.

Ходовая часть дымилась, колёса вращались, сдирая слои резины с шин.

Мне хотелось верить, что толпа молчала в надежде. Возможно, как и я, больше всего они хотели, чтобы Коммод так и не вылез из-под обломков, чтобы он превратился в императорское пятно на искусственном покрытии сорокадвухярдовой линии.

Увы, дымящаяся фигура выползла из-под разбитой машины. Его борода тлела, лицо и руки были измазаны сажей, однако, когда он поднялся, его улыбка не казалась потускневшей, а, наоборот, стала ещё шире, как после хорошего сна.

— Неплохо, Аполлон, — он схватил машину за ходовую часть и поднял над головой. — Но этого недостаточно, чтобы убить меня!

Он отбросил корпус автомобиля, расплющив невезучего циклопа.

Зрители закричали и затопали в восторге.

— ОЧИСТИТЬ ПОЛЕ! — скомандовал император.

На площадку тут же высыпали дюжины дрессировщиков, медиков и болбоев. Выжившие гладиаторы уходили прочь, словно осознав, что никакой бой до смерти не сравнится с тем, что только что сделал Коммод.

Пока император отдавал приказы слугам, я наблюдал за крайней зоной. Каким-то образом Мэг сумела добраться до самого верха ворот. Оттолкнувшись, она прыгнула в сторону Персика и ухватилась за его ноги, заставив того заверещать и осыпать её ругательствами. Какую-то секунду они вместе раскачивались на цепи, но затем Мэг долезла по телу друга до крепления, материализовала свои мечи и разрубила цепь. Они рухнули с высоты в двадцать футов, грузно приземлившись на трек. К счастью, Персик смягчил падение Мэг. Зная мягкую и рыхлую структуру персиков, я решил, что с ней всё будет в порядке.

— Итак, — Коммод направился ко мне. Он слегка прихрамывал на правую ногу, но если и испытывал боль, то никак этого не показывал. — Хорошая репетиция! Завтра будет больше смертей, включая и твою, естественно. Мы внесем изменения в битву, возможно, добавим ещё несколько гоночных автомобилей и баскетбольных мячей. И Ливия, ты, непослушная старая слониха! — он погрозил пальцем моей толстокожей горе. — ТАКАЯ энергия мне нужна! Если бы ты выказала столько энтузиазма на прошлых играх, мне бы не пришлось убивать Клавдия.

Ливия топнула и протрубила, я погладил её по голове, пытаясь успокоить, но сам понимал её боль.

— Клавдий был твоей парой, — предположил я. — И Коммод убил его.

Император пожал плечами:

— Я предупредил её: «Играй в мои игры, а не то…». Но слоны такие упрямые! Они большие, сильные и привыкли всё делать по-своему — прямо как боги! Тем не менее, — он подмигнул мне, — удивительно, сколь многого можно добиться посредством одного маленького наказания.

Ливия топнула ногой. Я знал, что ей хочется напасть, но после сцены отбрасывания машины я понял, что Коммоду не составит труда покалечить слониху.

— Мы доберёмся до него, — пробормотал я ей. — Только подожди.

— Да, до завтра, — согласился Коммод. — У вас будет ещё один шанс показать все, на что вы способны. Но пока… о, вот и мои охранники, которые проводят вас в ваши камеры!

На поле явился отряд германцев с Литиерсисом во главе.

На лице Кукурузника красовался новый уродливый шрам, подозрительно похожий на след страусиной ноги. Это меня порадовало. Также из нескольких ран на его руках шла кровь, штанины были изорваны в ленты — разрезы походили на следы, оставленные маленькими наконечниками стрел, — будто бы охотницы играли со своей мишенью, стараясь уничтожить одежду. Это порадовало меня ещё больше. Хотелось бы мне добавить новую рану от стрелы в коллекцию Литиерсиса, желательно точно в центре груди, но в моём луке была только стрела Додоны, а мне и без шекспировских диалогов хватило драмы на сегодня.