Виктор Рябинин - Жили-были

— Ты её к нам в гости замани, — посоветовал братец Федя, — пусть в нашем табуне побегает, а не то и тебя взнуздает. Когда тебе вожжа под хвост попадёт, то вы не один ипподром аллюром в три креста осилите, — заключил родственник под гогот всего стада.

Одному Васе не весело. Каким боком к девушке повернуться, чтоб с ног не сбить своим лошадиным видом? Плюнуть бы да растереть, но ведь на носу высокая любовь! Как без неё-то дальше будешь жить? Разве что с разбега да в тот же омут с головой, чтобы прямо в ил и навеки.

И у Аси дела не лучше. Едва товаркам про свою печаль поведала, те её на смех подняли. А лучшая подруга Варя и вовсе изголяться принялась:

— Ты, — говорит сквозь улыбочку, — к нам его в омут затяни, да наперегонки поплавай. Только спервоначала ноги ему свяжи, чтоб в равных условиях состязаться. И если он за хвост тебя схватит, то любовь навеки, если же промажет, то завлекай на глубину, чтоб никому не достался, — и подруги всем косяком в такой хохот пустились, что пузыри до берега достали.

Ася в слёзы. Как парня удержать, пусть то хоть рыбак с удовищем, хоть рыболов с бредешком, но как потом ему же такую головастую уклейку жарить? Одно на ум приходит, выброситься на берег под солнце до полной запеканки, и вся недолга. Но ведь любовь, да ещё с первого взгляда! Как убежать от неё?

И даже с третьего раза признания не получилось. Только глаза друг о друга порадовали, как дождь пошёл. Тут бы и открыться, зачем понапрасну мокнуть с головы до самой нижней крайности? Тем более, что под шум непогоды и свою печаль скрыть можно, если разочарование в крик перейдёт. Да и показ не долгим будет, если вдруг гром с молнией. Тогда всё и сладится миром. Ведь когда недосуг телом красоваться, можно и додуматься, что главное — это внутреннее содержание души и полёт мысли, а поверх всего преобладает лицевая часть головы, которая в любовь-то и заманивает. А что у Васи, что у Аси с лица хоть воду пей, хоть картины рисуй. Ни корявости, ни косоглазия, ни, прости господи, родимого пятна во всю харю. В первую очередь за чистоту и гладкость полюбились они один другому. И если прибавить к тому губки бантиком, а не трубочкой для посвистывания, носики пуговкой, а не в ладонь шириной с соплюшкой до подбородка, а в глазках одни васильковые фиалки, то и вовсе взгляд не оторвёшь на остальную стать пониже пупковой завязи. Словом, обычная слепая любовь, как и у многих.

А ведь всё шло к обоюдным смотринам. И, вполне возможно, что телесное недоразумение разрешилось бы полюбовным согласием духовного всепрощения, но помешали сторонние обстоятельства. Вдруг из-за прибрежной коряжины выскочили деревенские девки в чём мать родила, ещё до дождя затеявшие голое купанье. А тут, на тебе, вдруг скороспелое ненастье, вот и высыпали на берег во всей первозданной красе. Рубашонки похватали и намётом к дому. Но Васе и этого времени хватило, чтобы дамскую оценку произвести. И сразу мысль в кучерявую башку: как же с такой красотой совладать да с какой стороны пристроиться, если имеешь желание на тесную дружбу, а сам о четырёх копытах? И Вася забил о землю задней ногой в ярости от своего природного бессилия.

А с другой стороны затона из воды выперся шалый мужик. То ли спьяну отмокал, то ли за вьюном гонялся, но только с бородой и голый вплоть до природных корнеплодов и клубней, едва прикрытых буйным волосом. Ася и наглядеться не успела, до того испугалась, что даже к себе такое богатство примеривать не стала. Да и как с таком мужским организмом поладить, чтобы подводный мир не испугать? А если на берегу, то в какую сторону свой рыбий хвост откидывать? Печально всплеснула Ася нижними плавниками и укрылась за осокой, тем более, что и Вася тоже затаился в зарослях плакучих ив. Опять не сладилось свидание, и теперь разлука на веки вечные, как думалось юному кентавру и молоденькой русалке в этот мокрый и грустный день.

Прошёл месяц, а может и более с того мокрого и горького дня разлуки. Кентавр Вася голову повесил, руки опустил и уже не носился вскачь по полям за бабочками, подминая копытами хлебные злаки и луговой клевер. Русалочка Ася тоже не ведала покоя, а забившись в прогалину промеж корчей точила слезу, и даже подруги не могли её развеселить своими зряшными выходками с пьяными мужиками, добровольно сигающими в омут за распущенной девичьей косой.

Что и говорить! Исстрадались влюблённые, не видевши друг друга до последней крайней крайности, хоть руки на себя накладывай, благо было что наложить. А много ли одними руками течению бытия поспособствуешь, раз у одного ключ от жизненной правды где-то под хвостом, а у другой весь замочек от тех же жизненных привилегий и вовсе чешуёй закрыт? Да о чём речь? Ни самим посмотреть на свой срам достоинства, ни другим показать, а чтоб рукой приголубить в приватном разговоре, даже и не думай. Но помирай, не помирай, а проститься требуется, хоть за-ради приличия, раз в гляделки не один день играли. Как Васе такое решение в темя тюкнуло, так и Асе на подводный бабий ум пришло. Стали они на прежнее место чуть ли не каждый день устремляться, словно по земной судейской повинности, или как по приказному приговору свыше.

Вот и встретились! А как к делу перейти не знают. В одиночестве тайну хранить легко, а где двое, там базар, там и на посторонние пересуды нарваться можно. Вот в таких растрёпанных чувствах любовные новобранцы полдня безголосыми пнями простояли. Глазками друг друга сверлят, про себя один другим восхищаются, а предстать во всей красе побаиваются, словно от них убудет, либо наоборот прибавится. Один в ивняке по шею, другая чуть ли не по ноздри в песке на мелководье. Так бы и расстроилась эта свадьба, если бы не высокое чувство, которому нет преграды ни на суше, ни на море, ни под кустом, ни на отмели. Тут может быть и охотничий выстрел в лесу своим неожиданным испугом подогнал к решительным действиям, но это не точно, это уже за пределами романтики, а в рамках простой физики от нервов. На что хочешь, на то и уповай.

Но ведь любовь зла до зубовного скрежета, слепа, словно глупый крот, разлучница, когда своего добивается вопреки разума. Да та же любовь может довести до гробовой доски при безответном умопомрачении! Очень много у неё ипостасей, но главное, сама Любовь есть великое таинство и вечное блаженство, если одна на двоих и не делится даже в судный день!

Одним словом, как ни крути пальцем у виска, но всё сладилось у Васи с Асей, и никакие разногласия в анатомии не помешали, то есть, как говорится, сошлись характерами и не только. Вот от этой, казалось бы, случайной связи, и берёт начало многочисленный водяной народец, известный сухопутным, как морские коньки.