Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

— Как зовут этого человека, состоящего из одних добродетелей? — не без иронии спросил Релин.

Костерок треснул, в воздух взмыло несколько искорок.

Один из бородачей — боги, как же они похожи друг на друга! — достал из сумки засушенный брикет верблюжьего дерьма и подбросил в пламя. Стало заметно теплее.

— Свое настоящее имя даже он забыл, — сказал Жакерас. — Наш учитель живет на свете больше четырех тысячелетий, можешь себе подобное представить? Он воочию видел, как строилась Великая стена в Геткормее, как превратился в прах древний город Мототха, как тахангир выкосил половину миру, как родились Черные сердца. Зовем мы своего наставника Вором…

Релин медленно выдохнул.

— Отличное прозвище вы подобрали, ничего не скажешь! — заметил он.

Жакерас откинул голову и заливисто расхохотался, сотрясаясь всем телом. Псевдокупцы растянули губы в хитрых улыбках, будто только что услышали самую великую глупость в мире.

— Тгон, ты меня неправильно понял! Мы употребляем слово «вор» в старом, тогерском значении. «Товензис» — то есть «свободный от оков и творящий смыслы». Наш наставник — воплощение независимости. А потому ему подвластно всё, для него не существует преград. Его не способны остановить ни время, ни смерть, ни боги, ни цари, ни люди. Пожелай он мог бы захватить весь мир! Но для него существует только одна цель — остановить надвигающееся Откровение, погибель мира.

— А духи нашептывают ему человеческие тайны и рассказывают о конце всего сущего? — уколол Релин.

Отрицательно помотав головой, Жакерас ответил:

— Ты увидишь его — и поймешь. Твой скепсис понятен. Вору достаточно коснуться любого, чтобы узреть его будущее. Таким образом он видит картину всего мира. Предположим, через пять лет ты окажешься на поле битвы, окруженный врагами пострашнее людей — ходячими мертвецами, упырями или призраками. Небо будет в огне, а земля под ногами станет исторгать из себя кости и кровь. Тогда будет понятно — скоро наступит Откровение. Ведь мы все связаны, тгон. Никого не обойдет жестокая участь. По таким вот обрывкам чужих жизней наш наставник ищет пути спасения — лишает магические школы колдовства, убивает царей, способных уничтожить человечество, находит забытые артефакты. И пока Откровение отодвигается. Однако все равно маячит перед глазами.

— А он не боится стать, собственно, самой причиной конца мира?

— Резонный вопрос, — сказал седобородый. — Вот только Вор учел подобный поворот событий, а потому он невозможен, тгон. Пока не буду вдаваться в подробности, просто поверь на слово. Чуть позже ты поймешь.

Релин хмыкнул, но настаивать не стал. Задал следующий вопрос:

— И все-таки, зачем меня сделали бессмертным? За какие такие заслуги? Я не известный философ, не политик, не царь, не фодег-генерал, не колдун — так, пропойца, нытик, слабак. У меня нет особых талантов, кроме как целыми днями топить тоску в вине. Почему я? Чем руководствовался ваш наставник? И, пожалуйста, — не надо мне рассказывать про предназначение. Требую честного ответа.

Жакерас взял у одного из бородачей флягу, начал жадно пить; его кадык лихорадочно запрыгал вверх-вниз.

Окружающая их пустыня, полнится звуками: клацают когти по камням, шумит песок под лапами неведомых тварей, хлопают кожистые крылья. Если напрячь слух, то до ушей доносится тихий-тихий неразборчивый шепот, словно кто-то желает выговориться, поведать историю. Релин старался не задумываться о странных звуках — в здешних местах не может быть ни животных, ни птиц.

Тогда кто издает звуки? Кто хохочет в ночи?

— Я не знаю мотивов нашего наставника, — признался Жакерас, перестав пить и отдав флягу обратно. — Я, как и мои братья, просто доверяю судьбу человеку, в своих способностях сравнявшемуся с богом. Представь огромный, сложный тканный ковер. С одной стороны мы видим прекрасные узоры и картинки, наслаждаемся изумительной работой мастера. А с другой стороны ковра безобразно торчат нитки, ничего не разобрать, взгляду в этой вакханалии не за что зацепиться.

— Кажется, я улавливаю, к чему ты клонишь…

— Да, тгон. Мы все находимся с обратной стороны ковра. И ничего не в силах понять. Может быть, позже, спустя годы, нам удастся осознать великий смысл — но не сейчас. Нужно набраться терпения.

Релин нахмурился, помотал головой.

— Я так не могу, — сказал. — Вы же понимаете, насколько безумно это всё звучит? Конец мир, демоны, одержимые, богочеловек, древние проклятия и тканные ковры! Я не способен проникнуться вашими идеями, Жакерас. Устроен иначе. Мне это не близко, прости. Наверное, я не оправдал ваших надежд.

Седобородый поднялся, бросил:

— Мы уже прилично засиделись — давайте спать. Время для подобных разговоров совершенно не подходящее, как и место. Нашим телам и разуму необходим хороший отдых! Мы успели, тгон, прихватить с собой достаточно циновок, чтобы не лежать на острых, холодных камнях.

— Нужно распределить дежурства…

— Не стоит, — махнул рукой Жакерас. — За нами больше никто не гонится. Одержимые вернулись в город — смирились с потерей, тгон. К нескольким бессмертным они не сунутся. Поэтому спи спокойно. Нас не потревожат.

— А огонь?

На его вопрос никто не ответил. Псевдокупцы начали готовиться ко сну — вытащили циновки из сумок, принялись оттаскивать большие камни от костра.

Заря успела согнать звезды с небосвода и расцветить неровную линию горизонта золотом, когда Жакерас разбудил всех. Ворча, лениво позевывая и приходя в себя, бородачи скатывали циновки, омывали лица водой из фляг. Тени покидали пустыню — проступали холмы, валуны приобретали форму и четкость, начал поблескивать песок. Ночной холод отступил, сменившись приятной прохладой.

Дрожа, дуя на продрогшие пальцы, Релин подошел к седобородому и заявил:

— Я пойду один.

— Тгон, это глупо в твоей ситуации. Подумай сам: куда ты двинешься? В какую сторону? Или ты собираешься бродить по здешним барханам ближайшие десять лет? Я понимаю, что наш вчерашний разговор ни в чем тебя не убедил, но прошу — дай нам немного времени. Ты сам всё поймешь.

— А если я не хочу? Если по-прежнему считаю тебя бродячим проповедником? Если мне наплевать на твоего Вора, или как вы его там зовете? Свобода — вот что меня интересует. Я наконец-то избавился от всех своих обязанностей, а ты предлагаешь мне вновь навесить ярмо на шею! Или эти речи про свободу выбора — лишь пустые слова? И я должен, обязан пойти с вами?

Жакерас коснулся его локтя и отвел на несколько шагов от своих братьев. На его лице застыла маска печали — не гнева, как ожидал увидеть Релин.

— Тгон, не совершай поспешных решений. Пожалуйста. Давай хотя бы доберемся до ближайшего города — и если не изменишь мнение, то разойдемся. Не раньше.