Сергей Тягунов - Парадигма [СИ]

Ужас сковал тело Релина, ледяными когтистыми пальцами сжал сердце.

Боги!

Никогда еще не приходилось видеть столько убитых.

— Не стоило лезть в самое пекло битвы, господин, — сказал Хжай. — Вы поступили безрассудно. Чудом вышли живым! А если бы кто-нибудь вас проткнул или отрубил голову? Да мало ли что могло случиться! Я каждый раз вздрагивал, когда пятеро или шестеро оборванцев на вас накидывались! Думал, пропал мой великий тгон, проклятье мне на веки вечные!

Сидя на полу и прислонившись спиной к колонне, Релин с удовольствием вытянул ноги.

Подняться на второй этаж ему не хватило сил. Как и снять с себя доспех. Каждая косточка, каждая мышца нестерпимо болит или покалывает. Похоже, на нем живого места нет — всё усыпано синяками. Лучше вообще не двигаться, дышать часто, не полной грудью.

Вокруг сидят такие же вымотанные воины — в основном раненные. Поникшие, уставшие, сломленные. Сегодня многие из их друзей не пережили осаду. Треклятые рабы все-таки перехитрили всех, изменили тактику атаки. Результат: выкошенная больше чем на три четверти армия. Лишь редкие счастливчики увидят утро.

— Я не безусый юнец. Обойдусь без твоих нравоучений, — сказал Релин.

— Простите мою заботу. Вы правы, мой господин, я веду себя неподобающе. Но это из-за волнения, поверьте. Ведь у меня больше никого нет, кроме вас. Наверное, стоило обзавестись женой и выводком детей. Они бы прыгали вокруг меня да выпрашивали монеты — или что там делают в таком случае?

— Неужели мой бравый слуга хандрит?

— Нет. Скорблю об упущенных возможностях. Потому что господин не желает принимать мою заботу. Не возвращаться же к вашему отцу? О нет, избавьте. Лучше уж сразу выпрыгнуть из бойницы — если, конечно, мое пузо позволит втиснуться в столь узкий и маленький проем.

Хжай тихонько хохотнул и, звеня доспехами, попытался усесться поудобнее.

— Я тебя подтолкну, если понадобится, — сказал Релин и улыбнулся.

Свечи едва разгоняют чернильные тени зала; слуги, точно молчаливые призраки, идут от одного раненого к другому, если необходимо, накладывают повязки или зашивают раны.

Мрак плотный, стоит сделать несколько шагов от центра, где сконцентрировалась большая часть людей, — и утонешь во тьме.

В верхних окнах-бойницах выглядывают звезды, далекие, чужие, отстраненные. Света от них практически нет. Ночь сегодня наступила неестественно быстро, точно даже Баамон не смог вытерпеть вида кровавой бойни, а потому скрыл единственный глаз за далекой линией горизонта.

— Что будем делать, господин? — спросил Хжай.

Релин нахмурился.

— Не понимаю…

— Если рабы завтра попытаются осадить крепость, то мы не выдержим.

— Тогда примем последний бой.

Слуга замолчал, погрузившись в собственные мысли. Нарушил тишину лишь спустя некоторое время:

— А помните, как в юности вы любили пропадать в башне мертвых? Могли сидеть среди усопших предков с утра до поздних сумерек, точно слышали, что они шепчут. Ваш отец с матерью тогда не на шутку перепугались! Еще бы — их средний сын испытывал странное влечение к забальзамированным трупам! И, конечно, приставили меня к вам. — Он коснулся указательным пальцем лежащий на полу шлем, принялся его раскачивать. — И я вот, словно назойливая муха, кружился вокруг вас целыми сутками и ворчал, чтобы поскорее мы вернулись домой. А вам все равно — сидите напротив какого-нибудь завернутого в золотые шелка мертвеца и преспокойненько читаете свитки. И кто бы мог подумать, что в один из дней вы подговорите мальчика-служку напакостить мне. Помню: вечер, удушающая жара, я хочу лишь поскорее вернуться домой, а тут из-за угла выпрыгивает тень с громкими воплями! Боги! У меня чуть сердце не остановилось.

Релин растянул губы в широкой улыбке.

Мимо прошествовала худая девушка-рабыня в просторном тканевом балахоне. В руках она держит свечу, чей огонек подрагивает в такт шагам и отбрасывает причудливые пляшущие тени.

— Да, я помню, Хжай.

— С вами всегда было прилично хлопот, господин. Усложнял все ваш ум и начитанность — приходилось постоянно напрягать извилины, дабы понять, куда спрятались в этот раз. Признаться, остальные ваши братья были… хм… попроще, назовем так, если позволите мне такую откровенность. И я сейчас не восхваляю — у вас действительно выдающийся интеллект. Но есть несколько недостатков, которые усложняют вам жизнь.

— Это какие же?

— Уныние и страсть к вину, — ответил слуга. — Если со вторым еще можно как-то мириться, то с первым — вряд ли. Вы слишком рано сдаетесь, как мне кажется. Опускаете руки до того, как появятся первые результаты. Поверьте мне: в вас бездны сил и энергии. Если захотите, свернете горы или с нуля построите царство. Вы словно наполнены величием. Не позволяйте хандре одержать верх! В таком состоянии вами легко манипулировать. Я знаю, о чем говорю, ведь всегда пользуюсь этим, когда мне необходимо. Да, это нехорошо, я подобным не горжусь, однако хочу быть честным, ведь неизвестно доживу ли до завтрашнего утра.

Он подвинулся чуть ближе к Релину, не переставая всматриваться в его глаза. В другом ситуации это выглядело бы смешно, но не сейчас — не после случившегося и пережитого. В глазах слуги блестят слезы.

— Спасибо за откровенность, Хжай.

— Вы ведь поймите, господин: я всегда пытался соблюдать ваши интересы, а не вашего отца. Честно говоря, он напыщенный, самодовольный, недалекий и грубый. Сколько зла сотворил — страшно представить! Одно время я даже хотел ему подсыпать яд в вино.

— А почему не подсыпал?

— Он предпочитал травиться хмельной водой, а в ней нейтрализовалась любая дрянь. С таким же успехом он мог пить чистую кислоту.

Релин ухмыльнулся.

— Очень… откровенно. Не боишься моего гнева?

— Вы умный человек, — ответил Хжай. — И сделаете правильные выводы. Я лишь пытаюсь сказать одну простую истину: я желаю вам блага. И мой проступок с Жакерасом и его людьми был не слишком понятным, однако мы оба находились в весьма щекотливом состоянии. Солдаты были в шаге от бунта. Если бы я не переместил их гнев на кого-то, то они растерзали бы вас. А вы должны любой ценой жить.

Релин на миг даже лишился дара речи.

Ему в миг стало противно от себя: ведь он-то считал, будто Хжай служил только отцу и соблюдал его интересы!

Словно прочитав его мысли, слуга сказал:

— В посланиях в Карадеш я постоянно врал, мой господин. Принижал наши доходы, жаловался на редких торговцев и всячески расписывал, как сильно вы поменялись в «лучшую сторону». — Он с иронией произнес последние два слова. — Мол, книжки сожгли и пить перестали. Только гоняете рабов и проводите время за воинскими тренировками. Молитесь Сеетре по несколько раз за день. В общем, стали истинным отпрыском рода Львов!