Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

— Что ж… — Шун-Ди потёр переносицу и взглянул на Инея — тот увлечённо играл с лентой Уны. В каюте дракончику было тесно, от скуки и возмущения он принимался биться о стены, пискляво рычать или выпускать клубы пара, так что хозяйке приходилось целыми днями гулять с ним по палубе. Шун-Ди не любил рассуждать о магии — как и вообще обо всём, в чём не разбирался, — но это подозрение у него назрело уже давно. — Это необычный порез. Часть магического обряда, плата за чары… Может быть, русалкам зачем-то нужно, чтобы он не затягивался. Русалкам или тем силам, что… подтолкнули их.

Смазывая запястье, Уна подняла глаза; Шун-Ди всё ещё беспокоила их тёмная синева.

И то, как Лис подвержен (сколько бы ни отрицал) её притяжению.

— Я не думала об этом. Спасибо. Возможно, ты прав, — Уна усмехнулась уголком рта. Пальцы левой руки не послушались её, и узел на повязке разошёлся. — А возможно, я просто неумёха.

— Помочь?

Шун-Ди пересел со складного стула на койку Уны. Он затянул узел крепко, но бережно, стараясь не касаться кожи. Рука Уны была очень тонкой, и всё-таки — лишь слегка тоньше, чем у Лиса… Тоже хрупкая, но не безвольная.

Глупые уподобления.

Шун-Ди ещё раз представил миг, когда Лис оставил этот порез — залитый звёздным светом, решительный — и поспешно прогнал его образ. Идиот. Уна зачем-то опять поблагодарила его и отняла руку.

Белый корабль нёс их легко и стремительно — точно ничего не весил, сотканный из пены и взвихренного воздуха. Каюты были чистыми и просторными, трюм — вместительным; палуба сверкала серебристой белизной, как присыпанная снегом равнина. (В Минши Шун-Ди ни разу не видел снега (хотя, говорят, иногда он и выпадает — в горах и на северных островах), но благодаря поездкам в Хаэдран узнал пейзаж зимнего Ти'арга). Из той же странной, чуть светящейся изнутри древесины состояло здесь всё, от кормы до носа — мачты, перила, лесенки… В трюме Лис отыскал запасы: воду, сухари, пресные пшеничные лепёшки, вяленую ягнятину и (спасибо вам, духи-атури моря) несколько пыльных кувшинов вина. Диковинное на вкус вино, по оценке Шун-Ди, не уступало и лучшим миншийским сортам.

Шун-Ди не знал, каким маршрутом они плывут, но догадывался, что их молчаливые покровительницы с рыбьими хвостами подбирают самые удобные течения и обходят рифы. Золото боуги и кровь Уны, видимо, пошли впрок. Лис, как и он, не говорил на языке русалок, но уверял, что те обеспечат короткий и безопасный путь через океан. Шун-Ди только рассеянно кивал в ответ. Магия завораживала и манила его, но корабль без гребцов и штурвала, без единой соринки, неровной щепки, разошедшейся или подгнившей доски… Такой корабль не внушал ему, купцу-мореходу, доверия.

Что до русалок, они ещё в экспедиции показались Шун-Ди самыми загадочными из жителей запада — отчуждёнными и бесстрастными, будто сама вода. Их не печалило и не радовало ничего за пределами моря; а кто знает, как живут они у себя на глубине? Есть ли на дне коралловые города и замки, как в песнях менестрелей и детских сказках? Какие там законы, запреты и обычаи? Лис — и тот бы не смог рассказать. Разве что выдумал бы: уж в этом он мастер.

— Лорд Ривэн сказал, русалки привели такой же корабль к нему и… — Уна запнулась, как всегда запиналась на этом имени. — Лорду Альену. Но они не достигли запада.

— Почему?

— Попали в шторм где-то в Восточном море. Их выбросило на берег Минши.

— На какой остров? — оживился Шун-Ди. Мысль, что родной отец Уны, тёмный маг и Повелитель Хаоса, мог случайно встретить его мать или даже его самого — мальчишку, — была пугающей, но занятной. — Не Маншах?

— На Рюй.

Что ж, не легче. И почему все пути всегда ведут к дому — тем более, изначально не своему? К месту, с которым он связан лишь золотом и ненавистными узами долга?

— Там их держал в плену какой-то рабовладелец… Ох, прости, — Уна мельком взглянула на его клеймёный лоб и тут же отвела глаза. — Не хотела напомнить тебе… о временах до вашего Восстания.

Шун-Ди через силу улыбнулся.

— А я и не хочу забывать. Моё детство, моё прошлое — ничуть не хуже, чем любая другая судьба.

Он солгал. И Уна, скорее всего, поняла это.

— Конечно, — она помолчала, задумчиво укачивая перевязанную руку в здоровой. Прядь волос, по длине и гладкости не уступавшая русалочьей, выбилась из пучка на затылке и чернела на простыне. — До Лэфлиенна лорд Ривэн доплыл на корабле, который создала иная магия. О её природе он не распространялся, но догадаться несложно.

— Тёмное колдовство?

— Да. Тёмное колдовство бессмертных, с кем боролся лорд Альен.

Иней выплюнул изрядно пострадавшую ленту, уркнул и вспорхнул к Уне на колени. Он уже едва умещался на них — но всё равно блаженно вытянул шею, когда Уна, просветлев лицом, почесала мягкие чешуйки за его ушным выступом. Серебристое крыло задело ногу Шун-Ди, и он почти обрадовался этому.

— Боролся и победил, — напомнил он, чтобы поддержать Уну. При посторонних она всё ещё пыталась казаться сильной, но, как только разговор заходил об отце, становилась маленькой девочкой — запутавшейся и одинокой. Мало что связывало эту девочку с леди Тоури, наследницей древнего ти'аргского рода, и ещё меньше — с той жёсткой, умной, уверенной женщиной-политиком, образ которой неожиданно проступил в порту Хаэдрана. Шун-Ди до сих пор не мог забыть, как оторопел, увидев Уну такой…

И как Лис ни капли не удивился.

— Да, так говорят.

— Так говорят все на западном материке, — подхватил Шун-Ди, чуть приукрашивая: кентавры и боуги не любили упоминать Порядок, Хаос и Повелителя при чужаках, а Двуликие и вовсе отмалчивались. — Альен Тоури изгнал тех бессмертных, запертых магами прошлого. Изгнал и спас Обетованное.

Уна переплела пальцы в замок над головой Инея; в предвкушении новой игры дракон раздул узкие ноздри.

— Трудно представить, что это удалось одному человеку, да?… — её губы перекосились — скорее судорогой, чем усмешкой. — Лис твердит: драконы знают, как вернуть его в наш мир. И лорд Ривэн согласен. Потому, думает он, мать Инея и послала мне яйцо.

— А сама ты как думаешь?

Раньше Шун-Ди не замечал у Уны этого порока, гораздо больше присущего ему самому: прятаться за мнением других, неловко отшучиваться, скрывая своё замешательство или страх.

— Иней никогда не говорил со мной, — не сразу ответила Уна, проведя пальцами по самому крупному гребню на спине подопечного. — Иногда я вижу образы из его сознания — цвета, звуки… Могу судить о том, что он чувствует, в каком он настроении. Но не слышу речи.

— Ещё рано. Он подрастёт, — утешил Шун-Ди. — Взрослые драконы сумеют помочь тебе.

Или никто в Обетованном не сумеет.

— А что потом? — тихо спросила Уна. Иней попробовал было погрызть зеркало у неё на поясе, но быстро прервал атаку. — Моя мать во многом права. Зачем я ищу его? Что скажу, когда мы встретимся? Понятия не имею, — она повернулась к Шун-Ди. — Разве это не смешно?