Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

На бело-голубой, цветов Альсунга, ковровой дорожке стоял очередной проситель. Пожилой фермер с проседью в бороде и глубоко посаженными, покрасневшими (злоупотребляет элем?…) глазами. Судя по плавной речи — с южных земель; вертит в руках тканевую шапку так яростно, что за неё страшновато.

Наместник Велдакир заглянул в записи секретаря. Уже тридцать девятый… А сколько их там ещё, перед дверями большого зала?

— Звать меня Сардер, господин наместник, — бубнил фермер. — От отца получил клок земли, что тот арендовал у лорда Алди. Держу огород, свиней с курами. Возим с детьми яйца и мясо, овощи на продажу. Раньше корова была, так дела лучше шли — тут и молоко, сами понимаете, и сыр, и масло… А потом сдохла, вот незадача. Старуха Дарекра, видно, на нас разобиделась.

— Говорите по делу, — сухо прервал секретарь, подавляя зевок.

Внимание наместника рассеивалось; взгляд бродил по стенам с деревянными панелями и синей обшивкой, по канделябрам с потушенными свечами — он просил не переносить их из дворца Тоальва, но придворные настояли… Кое-где серебро почернело от времени, и пятнышки походили не то на язвы, не то на гарь.

Фермер прижал шапку к груди и широко расставил ноги в грязных сапогах — приготовился к бою.

— Есть у меня дочь, господин наместник. Единственная. Красавица — не налюбоваться, — он вздохнул. — Мия. Шестнадцать лет я её берёг, слова грубого не сказал. Пылинки сдувал. Сами понимаете: сыновья — одно дело, а тут…

Фермер умолк; голос его теперь звучал прерывисто и хрипло. Неужели действительно не лицемерит в надежде на возмещение золотом?… Наместник откинулся в кресле.

— Продолжайте.

— Лорд Алди свёл дружбу с альсунгским двуром, — фермер зыркнул на полотнище за креслом наместника — там со стопки книг скалился гербовый дракон Хавальда. Велдакир уловил знакомый отблеск ненависти в его красных глазках. Ничего нового. Веселье северян… — Уже пару лет как. Ходят слухи, дрались они где-то вместе — когда дорелийцы ещё границы покусывали…

— Говорите по делу, — без выражения повторил секретарь. Он по-прежнему зевал и сгорбился так сильно, что наместник видел его блестящую плешь и мелкие укусы на ней. Вши — возможно, выведенные. Что-то внутри наместника вздрогнуло от омерзения, и он мимоходом удивился: ему ли, лекарю, брезговать простой правдой жизни?

Всё-таки власть изнеживает. Наверное, даже хищной силы Хавальда рано или поздно не хватит, чтобы её побороть.

— Я и так по делу, — огрызнулся фермер. — В общем, стал этот двур наезжать к милорду в замок. По осени — на охоту, зимой на пирушки… Ну, и девушек в деревнях они вместе обхаживали, — он скомкал шапку и втиснул её в карман. — Известно, как всё это делается. Милорду решать, конечно, я б и слова не сказал против… Друзьями дорожить нужно: с ними теплее — Шейиз видит. Да только недавно двур Браго опять нагрянул — с рабами, слугами да оруженосцами, всё как положено — и объехал земли милорда, ровно собственные.

Фермер примолк; под истерику ветра за окнами пауза показалась наместнику зловещей. Двур Браго, владетель равнины Урду по ту сторону Старых гор… Король наделил его землёй за доблесть в битвах с Феорном и Дорелией. Убийца Львов — так прозвали его при дворе Хавальда (ибо больше всех в Обетованном — пожалуй, больше магов и Отражений — Браго ненавидел дорелийцев); но наместник, невольно познакомившись с ним в Ледяном Чертоге, был склонен считать иначе. Хавальд держал при себе Браго, как и многих других дружинников, исключительно ради их боевой мощи и влиятельности в войсках. Больше в этом кровожадном наглеце и задире не было никакого проку. А до чего неумеренные пьянство и похоть!.. Типичный кандидат на смерть от разрыва сердца.

Наместник, разумеется, держал своё мнение при себе, но лишний раз с двуром Браго предпочитал не сталкиваться. Кстати вспомнилось, какими жаждущими глазами он смотрел на рабыню-миншийку, новое увлечение Хавальда, во время последней поездки Велдакира в Чертог.

Видимо, пресытился усладами севера.

— Что дальше? — спокойно спросил наместник. — Насколько я понимаю, он приехал к Вам на ферму?

— Вот именно, — раскрасневшийся фермер кивнул. — Сам, с оравой своих людей. И ведь не откажешь. Побушевали они хорошо: закололи мечами двух моих свиней, забавы ради, бутылку вина забрали, для праздников припрятанную… И всё вопили по-своему: мол, во славу короля Хавальда, — он снова помолчал, отводя глаза. — Это бы ещё ничего. Мы у милорда всякого навидались. Но этот Браго, он…

Оттенок лица фермера из красного превратился в багровый. Сардер по-рыбьи открывал и закрывал рот, словно ему не хватало воздуха.

Секретарь зевнул.

— Если плохо, подождите в коридоре. К господину наместнику очередь.

— Знаю, — еле слышно выдохнул фермер. — Так вот, двур Браго её… Мою девочку… Мию…

Не закончив, он закрыл руками лицо. По толстым мозолистым пальцами сочились слёзы, и наместник почувствовал, как резко и подло усиливается боль в боку.

— Я догадываюсь, — сказал он. — Мне жаль. Богиня Льер очистит и защитит Вашу дочь.

Наместник не верил в это, но должен был произнести. Фермер всхлипнул — с каким-то щенячьим, жалким прискуливанием; его плечи дрожали.

— Мия… Ходила, тихая, вечно к стене жалась… Пела, как птичка… — всхлипнув во второй раз, Сардер трубно высморкался в шапку. Секретарь удручённо вздохнул. — Его слуги связали и держали меня. Я сам видел, как этот альсунгец её… втащил в сарай и…

— Да, — перебил Велдакир, опасаясь ненужных осложнений. — Понимаю. Мне в самом деле очень жаль.

— Ложь.

Вкрадчивый голос прошелестел прямо у него над ухом. Наместник вздрогнул, ощутив на шее лёгкое, пахнущее холодом дыхание.

— Уйди, — велел он одними губами. Тэска усмехнулся и отступил от кресла. Вошёл, вероятно, с улицы, с чёрного входа для слуг: эта невзрачная дверца находилась как раз за спиной наместника. Велдакир ни за что не позвал бы оборотня на День Просителей — но тот явился и без приглашения.

Чего и следовало ждать.

Наместник заставил себя не оборачиваться. В конце концов, это не сложнее, чем терпеть проклятую боль.

— Вы упоминали сыновей, — мягко сказал он. Выслушивание жалобы — что-то вроде осмотра больного: требует предельной внимательности. — Они были там же? Пытались заступиться за сестру?

— Да, но куда ж им против воинов? — всё ещё плачущий фермер развёл руками. — Хилые они у меня, только для торговли с хозяйством и годятся… Младшему и вовсе четырнадцать. Чиркнули по щеке ножом — чуть глаз, господин наместник, не выткнули.

— Снова ложь, — шёпот Тэски был сладок, как материнское убаюкивание; на плеши секретаря проступили капельки пота. — Они испугались и спрятались, чтобы спасти свои шкуры. Лишь отец сопротивлялся.