Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Может, поэтому коронников поддержало так мало знати и так много мастеровых, крестьян, рыбаков… Порой, вспоминая приятелей лорда Иггита в бухте Хаэдрана, Уна думала, что не все из них умеют писать и читать.

Вероятно, иногда это даже к лучшему — не уметь. Будь безграмотной она сама, ей бы в голову не пришло искать лорда Альена и отправляться на другой конец света в погоню за миражом.

ЗНАЕШЬ, ВСЕМУ ЕСТЬ ПРЕДЕЛ, — как-то раз обиженно заметил Иней, пролетая у Уны над головой. Они шли по узкому ущелью Тан Эссалар; по обе стороны коридором вздымались скалы, с которых свешивались то побеги дикого винограда, то мох, похожий на растрёпанные зелёные бороды. Здешнее эхо мгновенно передразнивало любые оттенки звука — нельзя было ни слова произнести, не почувствовав себя в громадном (куда больше кинбраланского) приёмном зале какого-нибудь замка. Голоса повторяли все камни ущелья, впереди и позади, и Уна, так и не приспособившись к этому ощущению, предпочитала молчать. — Я ЖЕ НЕ ГОВОРЮ, ЧТО ТЫ РОВНО В ТРИ С ПОЛОВИНОЙ РАЗА МЕНЬШЕ СРЕДНЕЙ КОРОВЫ.

«То есть?» — растерялась Уна. Перед очередной кучкой камней лорд Ривэн протянул ей руку. Она с улыбкой отвергла его помощь, поставила левую ногу на нижний валун, правую — на верхний и, задохнувшись, спрыгнула с другой стороны. Это путешествие определённо укрепило её телесно, в силе и выносливости, хоть и непоправимо расшатало во всём остальном.

ТЫ ПОДУМАЛА, ЧТО Я ВЕЛИЧИНОЙ ПОЧТИ С ТЕЛЁНКА, — Иней фыркнул, и крошечное облачко пара качнуло мох. — ГОНЧИХ ТВОЕГО ДЯДИ Я ЕЩЁ МОГ СНЕСТИ, НО ТЕЛЁНОК — НЕМНОГО СЛИШКОМ.

Уна смутилась. Иногда она забывала, что не способна спрятать от Инея ни одну свою мысль. В этом были и плюсы — например, ей даже не надо было морально готовиться, чтобы поговорить с ним (да и вообще — редкое счастье — не приходилось прибегать к словам); но минусы… Да, минусы. Из-за их связи она никогда не оставалась наедине с собой, однако нуждалась в этом не меньше, чем в прошлом.

«Прости. Я не хотела тебя обидеть».

ЗНАЮ, — Иней поднырнул под новой бородой мха, выписав изящный «уголок» в воздухе. — ТЫ ПРОСТО УСТАЛА. И РАСТЕРЯНА.

«Да, — Уна поправила дорожную сумку на плече, глядя на камешки, перекатывающиеся под подошвами сапог. — Я не могу понять, правильно ли поступаю».

ЭТО НОРМАЛЬНО. ВСЕ КОГДА-НИБУДЬ ЭТОГО НЕ ПОНИМАЮТ.

«Даже драконы?»

РЕЖЕ, — не без самодовольства ответил Иней. — НО ЭТО ПОТОМУ, ЧТО У НАС БОЛЬШЕ ВРЕМЕНИ НА ОБДУМЫВАНИЕ. МОЖНО НИКУДА НЕ ТОРОПИТЬСЯ.

Больше времени… И правда. Уна почему-то ни разу целенаправленно не размышляла ещё об одной разнице между ними — более серьёзной, чем размеры. Иней переживёт и её, и всех, кого она знает. Переживёт на сотни лет.

Совсем как её отец.

«Иней… А тебе будет не хватать меня, когда я умру?»

Иней возмущённо ударил кончиком гибкого хвоста по скале. Удар, напоминающий удар хлыста, тут же зеркально повторился ущельем — и, пронёсшись дюжиной упругих прыжков, стих вдали. Фарис-Энт, шагавший впереди, обернулся к Уне и приложил палец к губам.

ЧТО ЗА ГЛУПОСТИ? ТЫ ПОКА НЕ СТАРА, ЧТОБЫ ОБ ЭТОМ ПЕЧАЛИТЬСЯ.

«Да, но ведь дело не в старости. Просто… Я думаю, тебе лучше остаться здесь, — ну, вот она и сказала. Не так уж это и сложно. В целом. — В Лэфлиенне. Здесь ты будешь счастливее. Сможешь найти свою мать, сородичей и…»

Я ПОНЯЛ ТВОЁ МНЕНИЕ. ТОЛЬКО ВОТ ОДНА ТРУДНОСТЬ: У МЕНЯ ЕСТЬ СВОЁ.

Вдруг Лис, бесшумно пробиравшийся по ущелью справа от кентавра, замер и поднял руку.

— Что-то не так? — не глядя на него, спросил Шун-Ди.

— Я что-то чую. Что-то… Необычное. Живое и большое, — Лис помолчал, вдыхая ветер. Золотые космы полностью скрыли рюкзак у него за спиной. — Очень большое.

— Думаю, здесь много пещер, — заметил лорд Ривэн, запрокидывая голову, чтобы обозреть горы. В ущелье ему, столичному жителю, явно было не по себе — хоть и не до такой степени, как в лесу или в море. — Может быть, не все из них пусты?

Я ПРОЛЕЧУ ВПЕРЁД И РАЗВЕДАЮ, — заявил Иней. — ПЕРЕДАЙ ИМ.

Уна повиновалась. Лис кивнул, но Шун-Ди тревожно нахмурился.

— Может быть, не стоит? Не хочу давить на Инея, — (тут Уна не сдержала нервной улыбки: «надавить» на Инея миншиец при всём желании не смог бы), — но горы Райль, как я слышал, неспокойное место.

— Пока мне так не кажется, — сказала она, глядя на серо-коричневый, испещрённый зелёными пятнами скелет ущелья. Точно остов огромной змеи, он тянулся вперёд и вперёд между скал — пока не сворачивал вдалеке, у кучи камней. Было тихо — лишь над кустиками дикого винограда застенчиво гудели насекомые да перекрикивались какие-то хищные птицы в высоте. Наверное, коршуны. — И Иней сумеет за себя постоять.

— Конечно, пусть летит. Не нам решать за Эсалтарре: они всегда сами пишут свою историю, — Лис послал Инею взгляд, в котором почтительность смешалась с фамильярной насмешкой. Так советник короля мог бы смотреть на юного принца-наследника, который перемазался, поедая пирожное: улыбнуться вроде бы нельзя, но кое-что всегда выше барьеров общества. — Хоть и то, что Райль и Тан Эсаллар — неспокойные места, — совершенная правда. Раньше, помнится, слава у них была не менее мрачная, чем у Пустыни Смерти.

Иней, уже не слушая (разглагольствования Лиса быстро надоедали ему), серебристым всполохом улетел вперёд и скоро скрылся за поворотом. Лорд Ривэн запустил в волосы пятерню.

— Прямо-таки у Пустыни Смерти? А ты не преувеличиваешь?

— Нет, — ухмыльнулся Лис. — Разница только в том, что Пустыня пугала, естественно, пустотой и бесплодием, а эти горы — своей странной живностью… Иногда не знаешь, что хуже — наполненность или пустота, — он пнул босой ногой камешек (стены ущелья тут же ответили на стук эхом) и вздохнул. — Прямо как в сердце смертных — верно, Шун-Ди-Го?

Шун-Ди с досадой поморщился, но Уна очень хорошо понимала, о чём говорит Лис. Она сама порой хотела стать «пустее» внутри — но потом, избавившись от какой-нибудь боли, бежала за нею снова, чтобы спастись от пустоты. Боль дарила полноту жизни. Так и после смертей в Кинбралане, и после предательства Бри, и… и сейчас, с Лисом — она любовно, с упоением зарывалась в свою боль, не желая отпустить её.

Почему так? И был ли таким же отец?

— Я могу пойти за Эсалтарре, — робко пискнул Тим. Его рыжая макушка едва приподнималась над рюкзаком с провизией: лорд Ривэн нещадно нагружал боуги, будто маленького слугу в своём замке. — Если вы за него волнуетесь.

Неожиданное предложение. Но приятное — учитывая, что боуги может бегать быстрее их всех, когда захочет.

— Ступай, — голос звучал суховато — почти против воли Уны. Какой-то своей частью она постоянно забывала о возрасте Тима: он казался ребёнком, а она совершенно не умела общаться с детьми и подростками. Чувствовала себя неуклюжей, как сапожник, которого затащили в стеклодувную мастерскую и заставили работать с чем-то более тонким и хрупким, чем колодки и кожа. Чтобы загладить резкость, Уна наклонилась и протянула руки: — Только рюкзак отдай мне, с ним тяжело… бегать.