Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Возможно, боуги вообще мало чего боятся. Да и дерзости им не занимать: под Холм их на этот раз втащили почти насильно. Деловитые распоряжения Руми казались скорее приказом, чем приглашением. Хорошо хоть оборотней (всех, кроме Лиса и — увы — Дуункура) не позвали заодно, а оставили на поверхности Холма. Селение вместило бы такую толпу только при помощи мощной магии, а ради оборотней боуги точно не взялись бы за такой труд.

— Доброе утро, Шун-Ди-Го.

Шун-Ди подбросило на кровати — в самом прямом смысле.

— Лис?! Что ты здесь делаешь?

— Пришёл поговорить, — Лис притаился в плетёном кресле — сидел, подобрав под себя босые ноги, и с прищуром смотрел на Шун-Ди. Рукава его рубашки были подвёрнуты, и на острых локтях виднелась земля с налипшей хвоей: видимо, ночью дополнил ужин охотой. — О моих сородичах в целом и недоумке-росомахе в частности. Уж извини, что начинаю день с такой малоприятной темы.

Шун-Ди сел и тут же охнул, ударившись макушкой о полочку над кроватью. Лис ухмыльнулся.

— Уютно здесь, да? Меня разместили у какой-то молодой парочки, так что я предпочёл не мешать им и ночевал в лесу, — он вытянулся, взял с низкого стола какой-то горшочек, сунул туда крошечную деревянную ложку и облизал. Судя по довольному лицу, делал он это уже не впервые. — Местный дикий мёд — просто поэма. Надеюсь, Толстый Трамти меня простит.

— Ночевал в лесу? — тупо переспросил Шун-Ди, стряхивая с себя остатки сна. На тесной рубашке ти'аргского пошива (как же ему не хватало удобного миншийского одеяния или хотя бы туники) багровело пятно — наверное, от содержимого кувшина Руми, который вчера так щедро сам собой опрокидывался над чашами. — А…

— Ну конечно, Шун-Ди-Го! — Лис ещё раз облизал ложку и даже причмокнул от удовольствия. — Боуги — обидчивый народец. Если я им помешаю, наведут на меня заклятие забывчивости или подсыпят какой-нибудь слабительной травы в еду. Вот уж спасибо. Лучше проявить осторожность.

Лис не хотел мешать молодой паре. Шун-Ди невольно вспомнил Лиайю, канал, бледный свет луны — и отвернулся, сделав вид, что зевает. Всё, что он видел в ту ночь, и тогда и сейчас казалось сном, наваждением, колдовским мороком — чем угодно, кроме реальности. Уже сотню раз что-то в нём рвалось заговорить об этом с Лисом, и сотню раз он возмущённо останавливал это что-то. Хоть всё внутри и кровоточит, никто, помимо него самого, не должен знать об этой бессмысленной боли.

Тем более — Лис.

— А где остальные? — спросил он, чтобы сменить тему.

— Тим, само собой, с родителями. Уна и Иней тоже в их доме, — Лис произнёс имя Уны без какого-либо напряжения, загибая липкие от мёда пальцы. — Лорда Ривэна, кажется, приютил Агапи — тот, что с оленьими рогами. Недоумок-росомаха спал в лесу, примерно там же, где драконы, — Лис с отвращением сморщил нос. — Слава Хаосу и Порядку — далеко от местечка, где я приметил кролика… И даже не заметил, что я за ним следил. А лорд Альен… — он отложил ложку и помолчал. Из настенных часов высунулась маленькая чёрная птичка (вполне живая), вяло осмотрела комнату и скрылась, шурша опилками или соломой. Солнце путалось в золотых волосах Лиса, разметавшихся по спинке кресла. Только сейчас, в тишине, Шун-Ди расслышал нечто похожее на монотонный гул шмеля: за стеной храпел Толстый Трамти. — Понятия не имею, где лорд Альен. Просто ушёл куда-то под общий шум. Он вообще спит меньше, чем положено существу из плоти и крови.

— Вчера он сказал, что уже не совсем человек, — вспомнил Шун-Ди. Эта правда — хотя и прежде очевидная — пугала его. Лис кивнул.

— Естественно. Силы, с которыми он имеет дело, не могут не изменить сущность — в том числе тело, — его глаза вновь превратились в сверкающие жёлтые прорези. — Ты же заметил, что он выглядит слишком молодо для своих лет? Уверен, таких мелочей ещё много, а вместе они составляют нечто весьма серьёзное, — Лис вздохнул. Он не принёс с собой ни дудочку, ни лиру — возможно, поэтому длинные смуглые пальцы бегали по подлокотникам, надеясь себя занять. — Но речь не о нём.

— Да. Дуункур. Зачем ты следил за ним? Что-то случилось?

Лис задумчиво покачал головой.

— Нет. Но я ему не доверяю.

Шун-Ди кашлянул.

— Ещё бы. Это очевидно, — и аккуратно добавил: — Было бы странно ему доверять.

— Дело не в личной неприязни, Шун-Ди-Го Осмотрительный. Мне действительно кажется, что он что-то замышляет, — где-то в сосняке — может быть, прямо над ними — простучал своё утреннее приветствие дятел, и Лис с кошачьей чуткостью дёрнулся на звук. — Он отбился от союза племён и сам нашёл нас. Зачем? Чтобы успеть втереться в доверие к Повелителю до отплытия на восток?

— Честолюбие? — предположил Шун-Ди. — В союзе племён его не особенно ценили. Наверное, он хотел доказать им, что чего-то стоит.

Лис повёл плечом, в сомнениях созерцая горшочек с мёдом. Почесал ухо — то, в котором темнела серьга. Шун-Ди знал, что значит это множество мелких движений: Лис старается скрыть тревогу за напускной бодростью.

— Не думаю. Он росомаха, Шун-Ди-Го. Двуликий-одиночка. Таким плевать на мнение стаи. А союз племён, к тому же, не был его кровной стаей. Тут что-то не так, — Лис опять помолчал. — И ещё он хорошо владеет магией. Тёмной магией Двуликих, которые якшаются с Хаосом. Я почуял это ещё в нашу первую встречу: что-то мешало мне превратиться, помнишь?

Разумеется, Шун-Ди помнил. Это трудно было забыть.

— И что ты предлагаешь? Не мы решаем, кого брать в Ти'арг.

— Точно. Но давай просто наблюдать за ним. Вместе, — золото глаз впилось в Шун-Ди. — Когда я не вижу его, будь начеку. Смотри на него и слушай его слова. Отмечай всё, что может указывать на связь с наместником или кем-то ещё, враждебным нашему таинственному милорду, — Лис не назвал имени, но было сразу ясно, какой из двух лордов в их отряде имеется в виду. Шун-Ди не сдержал улыбки. — Поверь мне: это важно. Если узнаешь что-то подозрительное, предупреди меня и милорда…

Он умолк, будто не завершив фразу.

— И Уну, — сказал Шун-Ди.

— И её, — Лис стряхнул землю с локтя. Он был очень серьёзным и, пожалуй, слегка осунувшимся от усталости — даже в золоте лучей. — Справишься, Шун-Ди-Го? Я был бы благодарен тебе, как вор — слепому старому стражнику за то, что тот слепой и старый.

Сравнение в духе Лиса. Шун-Ди снова улыбнулся.

— Конечно. Сделаю всё, что смогу.

Снаружи послышались приглушённые голоса боуги — тонкие, как беличий писк. Кто-то из женщин деревни рано встал после ночного пиршества?… Храп Толстого Трамти на миг прервался, но затем опять загудел гигантским шмелём.

Лис — всё ещё возбуждённо-весёлый — оскалился в ответ на улыбку и легко вскочил с кресла. Кресло, закалённое весом хозяина, даже не скрипнуло.