Юлия Пушкарева - Осиновая корона [СИ]

Хотелось убивать.

Он боялся этих мыслей и просил за них прощения у богов. Но теперь — хотелось.

Бри слушал храп спящих, подложив локоть под затылок, и смотрел на грязную ткань палатки. Кто-то — наверное, самый юный в десятке, пятнадцатилетний Вайлин из Веентона — храпел забавно, с тоненьким присвистом. Это отвлекало от серьёзного: Бри вспоминал свои сны. В последнее время он спал плохо, тоже как-то лихорадочно. Снилась обычно Эльда, порой — другие знакомые девушки или женщины; чем дольше тянулись бои и осада, тем более смелыми, стыдными становились сны. Но сегодня было что-то другое — что-то значительное. Бри проснулся с ощущением, что этот сон обязательно надо запомнить, но ласточка отвлекла его, и теперь ничего дельного не вспоминалось.

Убитые на его глазах товарищи? Лошади в конюшне Кинбралана? Мать, сокрушённая болезнью? Леди Уна?…

Нет, другое. Во сне были деревья, звери, драконы в небе и всепожирающий огонь. А ещё — почему-то — чёрные розы.

Бри никогда не видел таких. В Кинбралане розы вообще не росли — прохладное, короткое лето предгорий к этому не располагало, — хотя иногда для украшения сада и замка леди Мора покупала на ярмарках их луковицы. Оказавшись среди коронников, Бри перевидал много крестьянских и фермерских садиков; а в землях поюжнее, ниже по течению Реки Забвения (в конце осени его, Дауша и лучника Тилбо отправляли туда в короткую вылазку — причём в вылазке не было особой необходимости: наверняка хитрец Келдар просто хотел, чтобы они получше «пообтесались»), розы и вовсе были обычным делом: их выращивали в специальных парниках и корзинами продавали на рынках. И всё же в целом розы, красивые и бесполезные, считались забавой знати; Бри был уверен, что Эльда только непонимающе улыбнулась бы, если бы он решился подарить ей этот шипастый цветок. Красные, жёлтые, белые, с бежевым мглистым отливом — на глаза ему попадались всякие, но не чёрные.

Почему-то от этой мелочи стало неприятно, почти жутко.

— Ты чего не спишь, десятник? — хриплым спросонья баском пробормотал Дауш. Бри не видел его в полумраке палатки, но знал, что тот смотрит на него цепко и по-вольи настороженно — так же, как смотрит, подбирая цель для удара мечом. После битвы за Меертон и выбора Келдара (было не совсем понятно, почему десятником стал именно Бри, а не Дауш, своей зверской силой уложивший куда больше воинов наместника) между ними появилось какое-то досадное напряжение. Бри было бы гораздо спокойнее подчиняться Даушу, а не командовать им, и решение Келдара для него самого оставалось загадкой. — Рана мучает?

— Нет, — Бри ответил шёпотом, чтобы не разбудить остальных. — Просто…

Его перебил трубный сигнал. Одно долгое, глухое «ду-у», потом — пауза и ещё одно. Кто-то завозился и зазевал; Бри привстал. В горле узлом свернулось волнение.

— Штурм?! — радостно взревел Дауш, откидывая одеяло. Вся его гора мышц была явно готова к бою — слишком надолго её забросили без дела под несгибаемыми стенами Академии.

— Нет, — Бри вздохнул, нашаривая рубаху, куртку и кольчугу. У Дауша было немало достоинств, но хорошая память — даже на сигналы — не относилась к ним. — Это сигнал к построению в центре лагеря. Значит, подкрепление уже в пути. Ребята, подъём!..

— В пути?

— Подкрепление из Хаэдрана?

— Значит, скоро увидим того самого тёмного волшебника? И оборотней?!

И драконов. Бри слышал много нелепостей об армии из Хаэдрана — и очень старался не верить хотя бы половине из них. Довольно уже и того, что перед решительным штурмом к ним присоединится лорд Иггит с большим войском.

И леди Уна. Келдар говорил, что она тоже почему-то там. Но десятку ни к чему знать, что он об этом думает.

— Одеваемся — и на выход! — велел он, в очередной раз пытаясь сделать из своего голоса — от природы мягкого и негромкого — нечто, хотя бы отдалённо похожее на рёв Дауша. — Мечи и щиты — с собой. И слушать внимательно.

Нитлот удерживал щит. Делать это над движущейся армией было более чем непросто — даже если учесть, что он отвечал только за свой участок, да и тот, по праву Старшего и предводителя боевых магов (и так многовато ответственности), делил с Гэрхо. Полупрозрачный купол, еле различимый — а то и вовсе невидимый — для тех, кто лишён Дара, должен был смещаться вместе со всей многотысячной массой людей, лошадей, кентавров, оборотней и «хвоста» телег в обозе, пока она маршем шла от Хаэдрана к Академии. Задача не из лёгких: это требовало не только непрерывного напряжения сил (Нитлот постоянно хотел спать и есть — весьма непривычное ощущение; а ещё потел так, будто они шли не по запоздалой ти'аргской весне, а по влажно-жарким от морских ветров островам Минши), но и большой аккуратности. В прошлом он всего дважды покрывал щитом такую огромную площадь — в битвах на равнине Ра'илг и под Энтором. Первую армия Дорелии, которую тогда поддерживал народ Долины, позорно проиграла, вторую — выиграла, но лишь благодаря чудесному вмешательству духов стихий. Нитлот не знал, чего ждать теперь. Наверное, судьбу повстанцев решит случай — такой же капризный и непредсказуемый, как их новый предводитель.

Как Альен.

Тогда, в прошлом, поддерживать обширный щит было более напряжённо и рискованно, но не так изматывающе-долго: казалось, что острую, но короткую боль заменили тупой и неизлечимой. Нитлот не был уверен в целесообразности этой идеи — прикрывать армию магическим защитным покровом на протяжении всего похода, а не только во время штурма; но на этом настоял лорд Иггит. Его, конечно, тоже можно было понять: чем южнее и ближе к Академии, тем сильнее земли вдоль торговых трактов напоминают лоскутное одеяло или кезоррианскую мозаику. Кусочек Альсунга, кусочек коронников, не определившийся кусочек (особенно часто это касалось угодий лордов, которые так и не решили, к кому примкнуть, или разошлись во мнениях с родственниками) — и снова заново… Нападения можно ждать в любой момент, а им нельзя терять силы. Пусть даже драконы прикрывают их сверху и могут заранее увидеть любую опасность впереди, а «каймой» вокруг армии стал крепкий заслон из кентавров, осторожность не помешает.

И всё же Нитлот невыносимо устал — уже. Он не представлял, как будет сражаться за Академию, еле держась в седле и слабея от беспричинного голода.

— Ты боишься?

Вопрос застал врасплох. Он был задан тоном Индрис и в целом соответствовал её натуре — но ломающийся низкий голос принадлежал Гэрхо. Всё-таки иногда они так похожи, что это вызывает растерянность.

— Не знаю, — Нитлот со вздохом взглянул вперёд — туда, где тракт нырял за холмы, испещрённые последними мучнисто-белыми пятнами снега. Слева темнел небольшой лесок, на опушке которого виднелись какие-то заброшенные домишки. Справа шёл отряд рыцарей — за нагромождением их копий, мечей и доспехов ничего не было видно. Лошади время от времени ржали и всхрапывали, нарушая угрюмое людское молчание. — Скорее нет, чем да, — он сам с удивлением понял, что это правда. — Хоть это и странно. Не веришь?