Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

— Прикусил бы ты язык, оратор! — вздрогнув, посоветовала Гаудрун. Ей уже наверняка виделось, как острые белые зубы смыкаются на её беззащитном горле — и кто тогда выручит маленького Биира?… — Тааль, выразись уж как-нибудь повежливее. А то коняга привык толкать речи, как в своём садалаке.

Тааль перевела, постаравшись смягчить громкие слова. Женщина с фиолетовыми волосами подобралась ещё ближе, почти оттеснив Турия к дереву. Даже если бы кентавр мог бежать, спасаться было негде: лишь сейчас Тааль заметила, какой правильный круг образовали лисы. К ним подтягивалось подкрепление из птиц, змеек и огромных ежей. Невольно Тааль задумалась о том, есть ли в Лесу такие же волки — и сразу отбросила эту мысль.

— Двуликие служат господам, которых поклялись защищать. Мы помогаем господам вернуть своё по праву. Скажи коняге, что он поступил бесчестно. Он должен умереть.

Тааль вздохнула. Их с Гаудрун точно не хватит на то, чтобы защитить Турия — хоть им самим вроде бы никто не угрожает… Нет, даже думать о таком стыдно. Отец учил Тааль, что друзей не бросают в беде. Мать… Чаще она уклончиво говорила, что жизнь слишком сложна для свода правил, и предлагала Тааль расчесать ей волосы под новую песню.

— Кажется, они собираются тебя съесть, — сообщила она Турию, обозревая ряды янтарных глаз. — Они… очень с тобой не согласны.

— Что ж, думаю, мы можем договориться, — сказал Турий, поморщившись от боли в ноге, и задумчиво погладил светлую бородку. — Объясни им, что никакой выгоды им не будет, если они выполнят этот приказ.

— Они не послушают, — грустно констатировала Тааль, слух которой обострялся с каждым мгновением. Ей уже казалось, что весь Лес вокруг вопит в ярости, что каждый клочок земли надрывается, крича о своей жизни.

Звери ждали приказа женщины-лисицы. Тааль была уверена в этом. Значит, убедить её, только убедить… Ей всегда нравилась разумная мягкость Турия, но здесь она точно не к месту. Нужно придумать что-то ещё.

— Мы не собирались причинять вам вред, — сказала она женщине-лисице, чтобы потянуть время. — Если мы случайно вступили в ваши владения, то сейчас же уйдём.

— Это не их владения, — обронил Турий, явно не замечая дипломатических потуг Тааль. — Никогда оборотни не жили в этой части Леса. Тэверли позволили вам занять эти земли, ведь так?

Гаудрун обречённо вздохнула и напрягла когти, готовясь к атаке на чьи-нибудь жёлтые глаза. Каждый второй в лисьей стае рассерженно зашипел или тявкнул; светло-жёлтый лис — другой, на вид совсем дряхлый — оскалился так, что Тааль почти услышала исходившую от него ненависть.

— Кентавр прав, — сказала женщина-лисица и, немыслимо выгнув ногу, почесала фиолетовые космы. — И мы нисколько не стыдимся этого. Господа приказали убить тебя и доставить к ним этих птичек, — она кивнула на Тааль с Гаудрун; поляну наполнило согласное тявканье. Старый лис, с усилием перекувыркнувшись, сбросил звериный облик и оказался крупным седым мужчиной. Двое гигантских ежей из-под колючего куста последовали его примеру — и вот перед Тааль уже двое откровенно веселящихся мальчишек.

Переводя её слова, Тааль невольно замялась. Последняя часть была ей совершенно не понятна. Не могут же Неназываемые знать о ней, простой майтэ, которая оказалась здесь по чистой случайности?… Лисица наверняка что-то путает.

— Так-так, вот об этом поподробнее! — потребовала Гаудрун, чьи глаза стали ещё зеленее от гнева. — Откуда эти бесчестные колдуны прознали о нас? Они что, пытали моего бедного Биира?

— Господа никого не пытают, — презрительно фыркнул лис-старик. — Им это не нужно.

— Конечно, не нужно, — сказал Турий. — Они просто овладевают чужим разумом, готовя для себя армию рабов.

Лицо кентавра всё больше бледнело от боли: нога до сих пор кровоточила. Издали до Тааль вдруг донеслось что-то новое — резкие, странные звуки. Может, птичьи крики — но тогда это были незнакомые птицы. Крики приближались с юга и, как ядовитые иглы, падали на вершины деревьев. Каменные скорпионы немедленно начали проявлять активность — завозились, выпустили лапки и завели свои дикие гимны в честь «Хнакки».

Тааль тревожно шевельнулась на плече у Турия. Кажется, ни он, ни стая этого не слышали.

— Пусть ответят! — не унималась Гаудрун. — Ясное дело, что им доложили о Турии, — (на памяти Тааль она впервые назвала «конягу» по имени), — но мы-то причём? Откуда они взяли, что он путешествует с двумя майтэ?

— Не вашего ума дело, — клацнула зубами женщина. — Господам известно всё, что творится в мире… А может, и в других мирах, если они есть. Лучше слетите с кентавра, а то придётся и вас пустить на закуску!

Судя по реакции стаи и радостным кувыркам мальчишек-ежей, Двуликих эта идея устраивала. А далёкие крики уже не были далёкими…

— Вы хотите доставить нас туда? На юг, к Пустыне Смерти? — сдавленно спросила Тааль и дождалась кивка женщины. Во взгляде той появилось что-то похожее на уважение. — Но мы ведь и сами туда направляемся. Отпустите нас с миром, какая вам разница?

— Только без кентавра и под нашим конвоем, — ощерилась женщина. Она стояла — точнее, почти сидела на корточках — уже так близко, что до Тааль доходила мясная вонь у неё изо рта. — С подрезанными крыльями. Как миленькие там окажетесь. А его подлые кости, как положено, поглотит земля!

— Мы нужны тэверли, Тааль, — прошептала Гаудрун, не слушая последних слов. — Они сами ищут нас, понимаешь?… Что вообще происходит?

Тааль не знала, что на это ответить. Она уже открыла клюв, чтобы высказать свою версию об ошибке, но её перебил Турий:

— Всё так. Это ты нужна им, Тааль-Шийи. Я понял, что ты не простая майтэ, с того мига, как встретил тебя.

Гордость в его голосе сливалась в тонкий узор с печалью. Даже говоря с Эоле под зловещей красной звездой, Тааль не испытывала такого смятения. Всё это напоминало древние сказания, которые так любил отец: там всегда был герой, кем-нибудь избранный для каких-нибудь великих подвигов. Но это редко относилось к майтэ, самым невоинственным существам со всего Лэфлиенна.

И Тааль точно не похожа на героя. Слыша немой голодный вой от стаи оборотней, она лишь сильнее убеждалась в этом.

А потом грозное затишье сменилось чем-то другим. Тааль подняла голову — увы, слишком поздно — и издала трель страха. Страх всегда давался ей легко, был почти естественным состоянием в мире, где правят хищники.

Со светло-синего, будто побледневшего от ужаса неба на стаю оборотней снижалась другая стая. Не майтэ, но и не те птицы, к которым привыкла Тааль… Чёрные перья, облезлые голые шеи и отвратительные физиономии. Построившись клином, неприятные существа уверенно, почти отвесно, шли вниз, наставив на поляну крючковатые клювы. Тааль не смогла не восхититься мастерством их слаженного полёта, но в следующий момент Турий уже прикрыл её локтём, мешая обзору: