Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

Человек доел печенье и потянулся за бокалом; в его взгляде появилось что-то вроде сочувствия. Так сытая хищная птица от скуки сочувствует мыши — знает, что недолго осталось ей наслаждаться дыханием в сером, маленьком, смертном тельце.

— О нет, эра Алья. Мы так не работаем. Все адепты приходят в Дом Агерлан только сами. И Линтьель пришёл сам — ему тогда, если я не ошибаюсь, едва исполнилось четырнадцать. Многие сомневались, стоит ли принимать такое юное создание в наш опасный цех, пусть даже на правах подмастерья… Но он оказался на редкость способным.

— Никогда, — выдавила Лаура, и это слово оцарапало ей горло; она уже сама себе не верила. «Где ты, брат мой, отчего ты больше не слышишь меня?…» — Никогда бы он не сделал этого.

— Он хотел прокормить Вас и вашу старую мать. Одной музыки бы не хватило, эра Алья, увы. Он нашёл то, что принесло бы самые гарантированные и скорые плоды. Магию. Особого, тонкого рода магию… Ваш брат — необычный человек, и уже тогда он поступал мудрее многих взрослых.

Человек говорил плавно и размеренно, но его черты всё больше заострялись от алчности, будто он разглядел в Лауре лакомую добычу. Она и не заметила, как привычно, по-художнически, увлеклась танцем теней на чужом лице. Тряхнула головой, чтобы развеять забытье.

— Пусть так… Но ответственна ли я за своего брата? У меня нет Дара, — она через силу усмехнулась, — и даже музыкального слуха. Линтьель очень далеко, он выбрал дорогу заметных дел. А я вышла замуж.

— Это верно, — как-то слишком уж радостно кивнул собеседник. — Вы вышли замуж, и за чудесного человека… Ведь так? Жаль, что боги пока не послали детей такому славному союзу.

Лаура долго молчала. Сокол снизился, всё-таки надумав поохотиться, и теперь терзал свою жертву, со смаком впиваясь клювом в беззащитную плоть. Ей казалось — она слышит писк и видит алые брызги.

— Я бездетна, — сказала она. — И Ринцо знает. Вы это хотели услышать? Это правда. Так и есть.

— Но это поправимо, эра Алья, — серьёзно ответил человек в сером. — Что тоже чистая правда. Просто людям, далёким от магии, свойственно её недооценивать.

Настала её очередь рассмеяться — коротко и сухо. Полёвка чуяла, что ещё жива.

— Так, значит, предлагаете мне подарок?… В обмен на что, интересно? Чем вам так насолил мой брат? Или, наоборот, угодил?

Чтобы унять противную дрожь в руках, Лаура взяла со столика апельсин — и он с негромким хлопком испарился, став горсткой пепла. Весь столик тоже пропал раньше, чем она перевела дыхание.

— К сожалению, всё-таки не угодил, — человек покачал головой, не очень убедительно изобразив сокрушение. — Несколько лет он преданно служил нам — не было в Дорелии человека ценнее. Да и в Кезорре, пока он не уехал… Слышали, наверное, историю ира Илло? Был большой скандал…

— Того, который умер неизвестно от чего в закрытой изнутри спальне? — Лаура теперь смотрела на брошенного деревянного дракончика — просто чтобы отвернуться от человека в сером. — Конечно, слышала.

— Вот именно. Замечательная работа… Шедевр, если по-Вашему говорить. Если бы не мастерство Линтьеля, в Совет Правителей от той провинции вошёл бы дурак Илло, а не верный нам человек… Но суть не в этом. Не так давно Ваш брат, увы, сошёл со своей надёжной дороги. И, боюсь, его уже не вернуть.

— Линтьель жив, — процедила Лаура, поддевая дракончика носком обуви. Тучи всё больше сгущались — Челла дома, должно быть, уже разохалась, ожидая дождя. — Вы не запугаете меня этим. Я бы узнала.

— Конечно, жив и здоров… Пока. И в Вашей власти, дорогая эра Алья, сохранить его живым и здоровым. А ещё и заслужить тот особый подарок, о котором я уже упоминал… Магия не только убивает, знаете ли, — в ровном голосе появились мечтательные нотки. — Она и исцеляет, и дарит, и творит. Совсем как Ваши краски. Иногда это очень красиво… Даже смерть от неё красива. В ней нет топорной банальности, не то что в любой другой смерти.

Грубая, по-животному прямая угроза… Сокол, закончив с трапезой, издал с размаху ввинтившийся в уши, пронзительный крик. И пропал в небе золотисто-серой точкой, отважно глядя прямо на солнце. Эта черта всегда влекла Лауру к хищным птицам, но она же и отталкивала — что-то нездешнее, опасное есть в способности выносить такое сияние…

Ни с того ни с сего ей подумалось, что Синна эи Заэру должна любить соколиную охоту. Не меньше, чем сам Линтьель.

Она молчала, а безликий человек всё ждал ответа. Казалось, что он никуда не торопится, что Вианта стряхнёт сонное оцепенение по щелчку его пальцев. Что даже дождь пойдёт по этому щелчку.

Ерунда, как можно твёрже сказала себе Лаура. Он маг, но не бог. Ему нет дороги к невидимой ниточке — той, что тянулась от её сердца в северные снега, на разорённые земли Ти'арга.

— Я узнала, что Линтьель присягнул на верность королеве Хелт, но не поверила. Это правда?

— Совершенно точно, — человек вздохнул. — Причём от имени магов Кезорре… Непростительная неосторожность. Это не было поручением Дома. Наши планы на эту войну не так просты.

— Значит, вы поддержите Дорелию? — быстро спросила Лаура; ей померещилось, что растерзанная мышь шевельнулась. Если так, то Дом Агерлан на стороне Правителей…

На стороне Ринцо. В таком случае ей не придётся его предавать.

«А если нет?» — спросила она себя и ужаснулась ответу. Это было хуже, чем заглянуть в бездну — в наброски чудищ из ночных кошмаров, из страшных сказок, которые ей шёпотом рассказывал Линтьель. Лаура помнила, как уютно было прижиматься к нему, глазея на огонь. Помнила, как они дышали хором, как она отражалась в его — своих — глазах. Помнила, как безошибочно угадывала, когда он заболевал или был чем-то расстроен. Как он, краснея, признался ей, что…

Но — нет, тишина. Что, если эта серая гадина может читать её мысли?…

— Я бы так не сказал, эра Алья, — одной фразой волшебник разрушил все её надежды. Словно скрепляя их крах, в доме хлопнуло окно наверху, а где-то над центром Вианты заурчал гром. — Всё несколько сложнее. Надеюсь, Вы понимаете, что я не могу посвящать Вас в планы Дома… Так или иначе, поступок Линтьеля был неосторожным и преждевременным. За подобные промахи нужно платить. Если платы не будет, — он снова коснулся сокола, — Дом возьмёт её силой. Всё очень просто.

…Очень просто, действительно. Проще не бывает.

Вот жизнь и привела Лауру к тому выбору, которого она больше всего боялась. Между братом и мужем. К единственному выбору, за которым в обоих случаях не было ничего, кроме пустоты, чёрного провала. Один из модных виантских художников успешно распродавал миниатюры с черепами — в их глазницах была такая же равнодушная чернота.

— Что я должна сделать, чтобы вы пощадили Линтьеля? — спросила Лаура, опять опуская вуаль. Шёл к концу час полуденного сна, и предгрозовая духота повисла над двориком. — Вам нужен Ринцо, ведь так?