Юлия Пушкарева - Пути и маски [СИ]

С моря она выглядела куда привлекательнее — хотя, возможно, дело тут было в море… Нагромождение бледно-жёлтых и белых камней, кое-где поросшее зеленью — каменистый, безлюдный берег. Альен тогда подумал, что здесь уместно бы смотрелись какие-нибудь древние развалины — остатки храмовых стен, выщербленные ступени, колодцы, давно растерявшие тепло человеческих рук… Ветер и море долгие века обгладывали бы их, пока не стёрли совсем.

Альен и сам не знал, что наводило на такие странные мысли. Может быть, череп Сен-Иля, почему-то накрепко впечатавшийся в память. А может — ленивая меланхолия, которой в Минши ужасно хотелось поддаваться.

Как объяснил Ван-Дир-Го, они просто подплыли не со стороны гавани… Так что Альен быстро разочаровался.

Прилив сил, настигший его накануне побега от Люв-Эйха, уже прошёл. Прошивали новые, изнуряющие волны памяти — Хелт, и отец, и снова Фиенни… Альен устал. Только слово, данное Зелёной Шляпе и самому себе, и держало его где-то на поверхности. Сны о крыльях и незнакомой девушке с прохладными пальцами больше не возвращались, причём это почему-то тревожило: слабый голос во снах был единственным, кто открыто предостерегал его от связи с тауриллиан. А теперь и он смолк — так стоит ли вообще сопротивляться, продолжать борьбу? Может, Хелт всё-таки права, и учитель его был прав, а потом уже стал заблуждаться?…

Некому взять его за руку и повести, указав правильный путь. Да и правильного пути, скорее всего, тоже нет.

Больше того — Альен, скорее всего, сам не принял бы такую руку.

Об этом он думал, пытаясь заснуть в тесной побелённой комнатушке, среди храпа обовшивевших постояльцев. Пару вшей или клопов, бесшумно топотавшихся по циновкам, от скуки сам испепелил беззвучными заклятиями.

Бадвагур уснул, не снимая сапог и кольчуги. Под боком Альена тихо свернулась старая Сен-Ти-Йи — она, кажется, могла задремать в любое время дня и ночи. Может быть, сны просто привлекают её больше, чем пустая, монотонная жизнь в дряхлом теле…

А наутро Альен отправился прочёсывать остров. Сначала он хотел разделиться с Бадвагуром и Ривэном, но те смотрели на него такими беспомощными глазами и с таким великим самопреодолением выговаривали простейшие миншийские фразы, что план отменился. На базар они пришли все втроём — и более причудливую компанию трудно было себе представить.

Побеседовав с держателем ночлежки и ещё тремя миншийцами, Альен каждый раз слышал имя Ар-Лараха, торговца специями. Он считался здесь, судя по всему, одним из первых богачей и очень влиятельным человеком. Хотя его помощники могли и просто позлорадствовать, отсылая странного чужеземца к кому-то ещё. Мол: пусть проблемы, в случае чего, настигнут не их, а выскочку Ар-Лараха, да покарает его Прародитель за перекупку всего чёрного перца в округе…

Один из миншийцев — со слащавым голосом и подчернёнными бровями — говорил с Альеном весьма необычно, обдавая его облаком намёков и малопонятных комплиментов. Альен, уже проникшийся нравами Минши, вежливо отклонился от драгоценного камня, который вдруг мелькнул в смуглой руке. Густо-фиолетовый, изящно огранённый аметист — Бадвагур, к счастью, смотрел в другую сторону, а то обязательно помянул бы качество самоцветов Гха'а… А вот Ривэн заметил всё и до самого прилавка со специями почему-то молчал, краснея и дуясь.

В который раз Альен пообещал себе обдумать всё это позже. Он давно видел, что происходит с Ривэном, и обречённо ждал очередных надрывов. Хоть бы написала ему, что ли, дочка лорда Заэру — или кто там его прекрасная леди… А то всё труднее выдерживать это глупое напряжение.

Каким же он стал циничным… Алисия, чистая девочка, ужаснулась бы. Хорошо, что они не успели пообщаться с сестрой долго и откровенно, пока он был в Кинбралане. Пусть лучше помнит его подростком, пишущим угрюмые стихи.

…— Если бы Ар-Ларах знал об этом благословенном Прародителем месте… — зачастил торговец, возводя глаза к яркому небу. — Об этом месте, освещённом лучшим из его детей, в чьих жилах течёт кровь рода в три тысячи солнечных кругов…

— То Ар-Ларах сказал бы нам? — поторопил Альен, выслеживая юлящие нотки лжи. В нём всё больше скапливалась решимость: Бадвагуру придётся смириться… — Верно?

— О, Ар-Ларах бы сам отвёл вас туда! — преувеличенно искренним тоном заверил торговец, одновременно умудряясь отгонять уличную обезьянку от мешка с сушёными бананами. — И упал бы Сыну Солнца в ноги, и сказал бы: посмотри, каких достойных мужей привёл к тебе этот день, и яви свою милость, и выслушай их… Но Ар-Ларах не знает, и темно на сердце Ар-Лараха, как в штормовом море…

«Ну хоть не как в глотке Дии-Ше», — раздражённо подумал Альен. На «достойных мужах» торговец явно погорячился: нелепо было называть так даже кого-то одного из их троицы, не то что всех сразу. Ривэн, злой от голода и переодевшийся в свои прежние, потрёпанные бурей вещи, выглядел не лучше самого Альена. Ну, а Бадвагур был просто-напросто агхом.

Облизав пересохшие губы, Альен притронулся к зеркалу на поясе. Не так уж сложно будет это сделать — особенно если вмешается Хаос…

— Ривэн, — негромко позвал он, поймав бегающий взгляд Ар-Лараха. — Последи, пожалуйста, чтобы нас с этим господином никто не беспокоил… Всего на пару минут.

Ривэн понимающе улыбнулся.

— Будет сделано.

И отошёл подальше — походкой вразвалочку, расправив плечи. Он мгновенно вживался в любые роли и сейчас, видимо, готовился стать охранником.

— Что ты задумал? — обеспокоенно спросил Бадвагур. И потряс тяжёлый бархатный кошель, не то добровольно, не то принудительно полученный от Люв-Эйха. — У нас ещё есть золото и несколько альсунгских кристаллов. Предложи ему — может, скажет.

— Ну, нет, — хмыкнул Альен. — Разве берут плату за помощь, от которой «зацветает дерево души»?…

А потом, быстро шагнув за прилавок, он схватил побледневшего торговца за ворот одеяния и вошёл в его разум.

Это оказалось даже проще, чем он думал, — и было совсем не подозрительно со стороны. Прохожие решат, что он шепчется со старым знакомым или торгуется над покупкой, о которой посторонним лучше не знать… Да мало ли у кого и какие сделки заключаются на огромном базаре Гюлеи.

Короткая формула заклятия про себя, необходимый знак — всё это было скорее лишней подстраховкой, Альен уже не нуждался в них по-настоящему. Магия, переполнявшая его, пролилась в другое существо тёмной горячей волной. Он ощутил привычное покалывание в кончиках пальцев — и свободу, от которой захватывает дух.

Довелось ли Фиенни полетать на драконе? Если да, то он точно чувствовал то же самое…

Но, пожалуй, всё-таки с другим оттенком. Здесь была власть — беспрекословная власть над жалким, хрупким человеком, над его телом и незамысловатой душой. Все законы и линии его мышления, все привычки, страсти и страхи лежали теперь перед Альеном, как на ладони.