Антуан д'Эстет - Князь

Боги какое-то время никак не реагировали на произнесенную Сильвестром речь, но он знал, что эти существа, умеющие общаться без слов, сейчас активно обсуждают между собой все им сказанное.

— Самое страшное, что может произойти, не произойдет, — наконец, раздался в зале такой же голос, наполняющий собою все пространство, какой слышал Сильвестр на подходе сюда. — После несчастного случая с князем Максимилианом, погибшим из-за нашей несдержанности, мы выяснили, что за меч лежит сейчас перед нами. Он был выкован тысячи лет назад народом ракшасов по просьбе великого Кроноса и был предназначен для ритуала, призванного вернуть осколок порядка из небытия Тартара. Проведение этого ритуала, действительно, оказалось бы трагедией настолько страшной, как ты говоришь, но…

— Ритуал?! — прерывая голос богов на середине фразы, воскликнул Сильвестр, вспоминая, что за мгновение до того, как в тронный зал ворвался спасший его оборотень, Себастьян упомянул о каком-то ритуале, надежды на который превышали веру в армию Титании. — Расскажите мне об этом ритуале поподробнее!

И боги исполнили его просьбу.

— Ритуал открытия врат Тартара требует высвобождения огромного количества энергии, возможного лишь при мгновенном и чистом отделении бессмертной сущности от смертной оболочки. Эта процедура, стократ превышающая возможности обычного жертвоприношения, практикуемого некоторыми дикими племенами и колдовскими школами для своих заклинаний, требует применения особого инструмента и, разумеется, особенную жертву. Таковой может статься только представитель первородного народа. Однако, титанов, эльфов и серафимов больше нет; ракшасы (даже если бы они еще существовали) и боги не подходят, так как первые — абсолютно смертны, а вторые — абсолютно бессмертны, и не имеют второй составляющей; остаются только индиго и инфернальны, но они рождаются лишь раз в эпоху и неизвестно живут ли их представители в наши дни. Кроме того, принести индиго или инфернала в жертву можно с помощью любого оружия, но необходимую для открытия Тартара чистоту разделения смертного и бессмертного может обеспечить только оружие выкованное из ртутного серебра. Таким образом, единственный меч, пригодный для проведения ритуала, как оказалось, был создан тысячи лет назад и находится сейчас здесь, у нас, а выковать новый ныне не представляется возможным, ибо на это способны лишь боги, но ни один из нас не пойдет на столь безрассудный шаг, и ракшасы, которые как известно давно вымерли.

«Ракшасы?!» — воскликнул про себя Сильвестр, сердце которого сжалось от осознания всей глубины и серьезности своего упущения. — «Как я мог об этом не подумать? Сущность ракшаса, как и бога, едина, а это значит, что он может браться за ртутное серебро без угрозы потери сознания. Себастьян сделал Раджа подмастерьем кузнеца, а в реликварии Талара хранится образец ртутного серебра с Краеугольного архипелага. Он собирается выковать новый клинок!».

Сильвестр, опираясь на отцовский меч и сотрясаясь от ощущения своего бессилия, опустился на пол и поник головой.

— О боги, вы и правда слепы! — произнес он. — В Таларе есть все для ритуала: индиго и инфернал для принесения в жертву; ракшас и руда ртутного серебра для ковки нового клинка; и на все способный Себастьян для того, чтобы вскрыть врата Тартара. — Он поднял голову и вновь обвел богов тяжелым взглядом. — Вы понимаете, что это значит?!

***

Обратно в Талар Сильвестр возвращался уже по воздуху, поддерживаемый силой богов. Весьма живописны были проносившиеся под ним бурный океан, с медленно плывущим по нему назад в Маринополис «Красным грифом»; пенистые волны, разбивающиеся о скалы Халдора, и покрытые снегом горные вершины этого королевства; город Воат с высоты птичьего полета — все это было прекрасно и захватывало дух, но помыслами Сильвестр был уже в Таларе и не обращал на красоты природы никакого внимания. Тем более, что когда боги оставили позади последнюю горную цепь Маунгата, отделявшую их от Талара и стали понемногу спускаться, сквозь облака уже можно было различить далекие от красот, сотворенных природой, ужасы творимые смертными. Вокруг города-миротворца рождалась война, которой вскоре суждено было охватить весь Мидгард.

Сверху Сильвестру и богам хорошо было видно, как Талар со всех сторон окружают плохо организованные толпы разномастных воинов, от взводов солдат в полном обмундировании, до сборищ, вооруженных чем попало, ополченцев. Эти реакционные силы были второпях собраны наследниками и последователями королей Мидгарда, погибших на совете, и опрометчиво брошены на осаду Талара. Успевшие расположиться внутри и вокруг города, войска Титании, превосходящие противника численностью и выучкой, без труда сдерживали их натиск и, при первой удачной возможности, грозили одной успешной контратакой разбить все, что смог собрать для своей защиты Мидгард.

Таким образом, лорд Талара и боги трех пантеонов подоспели как раз вовремя и вступили в бой. Кометами срываясь с вечернего неба вниз, боги врезались в стены Талара и разрушали их с такой легкостью, будто те были сделаны из песка. В образовавшиеся проемы, вдохновленные неожиданной и столь мощной поддержкой, незамедлительно бросались войска народов Мидгарда и битва, огнем и мечом, страхом и кровью, скоро переместилась на улицы города. На этом Талар, объятый пламенем войны, перестал быть городом-миротворцем.

Оставшиеся с Сильвестром боги, яркими звездами, подобно ударам молнии, вонзились в землю в самом центре Талара. Почувствовав твердую почву под ногами и сориентировавшись в пространстве, Сильвестр осмотрелся и понял, что находится на разобранной и перерытой площади Талара, под всем пространством которой, как оказалось, был сокрыт круглый обсидиановый диск с письменами на мертвом языке титанов. То были врата Тартара, а на другой стороне площади, в каких-то двух десятках шагов от самого Сильвестра, стояли Себастьян Таларский, Бенедикт Тит и Хейнрик Эван, крепко державший за локоть пытавшуюся вырваться Адалинду. Сильвестр дернулся в их сторону, но в руке Себастьяна блеснул невзрачный нож, мгновение спустя прижатый к шее девушки.

— Почему ты не провел этот ритуал раньше? — прорычал, вынужденный остановиться, Сильвестр. — У тебя ведь был меч! Только не говори, что сжалился над индиго Хейнриком. Ты предал своего отца! У тебя нет жалости.

— Ну конечно, нет, — ответил Себастьян. — Просто тогда у меня не было документов отца, чтобы расшифровать записи о ритуале на тряпице, в которую меч был завернут. Поверь, я не задумываясь использовал бы Хейнрика для ритуала и был потрясен, когда понял какую упустил возможность. Однако, все к лучшему, ведь вскоре объявился ты и предоставил мне все необходимое. И даже замену моей жертве! — не упустил возможности для издевки самопровозглашенный император. — Видимо нам самой судьбою было суждено поучаствовать в этом вместе, брат.