Яцек Комуда - Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы [litres]

Больше он ничего не успел заметить. Возница ухватил его за пояс, поднял с земли и зашвырнул в экипаж. Вийон ударился лбом о деревянный порожек, проехался по доскам. Незнакомец подтолкнул в сторону экипажа и палача. Мастер Петр залез внутрь. А потом безносый человек захлопнул дверки, задвинул со стуком засов. Прежде чем Вийон успел подняться с пола, шартремблан закачался, а возница вскочил в седло и стал подгонять острогами коренного.

Они двинулись.

Вийон приложил ухо к деревянной стене. Услышал немного. Шартремблан с грохотом несся сквозь ночь, деревянный короб экипажа подскакивал, трясся и раскачивался. Какое-то время в тесных внутренностях его слышны были лишь глухой стук конских копыт да плеск разбрызгиваемой грязи. Потом копыта застучали по камню, и Вийон почувствовал, что экипаж движется вверх, словно въезжая на холм. Это было странно. В этой части Французского королевства мощеные дороги наверняка можно было отыскать во времена владычества императора Марка Аврелия, но уж точно не в правление Людовика ХI.

В экипаже было темно. Двери заперты и закрыты на засов, спереди и сзади фургон перегорожен стенами из досок. Крышей ему служила затянутая изнутри тканью и кожей плетенка из толстой лозы, а потому поэту не удалось проковырять в ней ни дырочки.

– Я пытался, – прохрипел Петр. – Но экипаж этот крепок, словно сундук епископа!

Вийон не знал, как долго они ехали. В темноте, в трясущемся коробе, время выкидывало дьявольские фокусы. Путешествие их могло длиться как час, так и половину ночи. А может, даже несколько дней…

Внезапно поэт вздрогнул. Грохот копыт звучал теперь глухо, а хруст и скрип колес отдавался громким эхом, словно они въехали в погреб или подземелье. Но черт побери! Погреб, в который можно въехать на такой карете, должен быть шириной не меньше чем дырка военной шлюхи, пропустившей через себя роту швейцарской наемной пехоты.

Карета замедлилась и остановилась. Стукнули отодвигаемые засовы. Вийон похромал к выходу, придав лицу выражение вечно удивленного дурачка. В свете факела заметил уродливые и бесформенные фигуры в плащах с капюшонами. А за ними распростерлась темная скальная стена. Они были в пещере!

– Вылезайте! – загремел голос возницы.

Вийон выкарабкался из экипажа и сразу попал в жесткие, пахнущие грязью лапы незнакомцев. На голову его надели смердящий мешок, кто-то завел его руки за спину, обмотал их веревкою, а потом его подтолкнули в неизвестном направлении. Вийон почти бежал, подгоняемый толчками и пинками, один раз едва не опрокинулся. Наконец ему подбили ноги, и он рухнул на деревянный пол; сильные руки придержали его на месте.

– Лежи здесь, урод!

Он покорно вытянулся на животе. Рядом слышал хриплое дыхание Петра Абрревойя, но то, что они до сих пор были вместе, немало его успокоило. Услышал скрип и плеск, а потом легкое покачивание. Все это, купно с холодом, который он неожиданно ощутил, дало ему изрядную пищу для размышлений. Казалось, они плывут на лодке или на плоскодонном плоту. А если ранее они въехали в пещеру, то могло это означать лишь одно – они вплыли в подземную реку и отправились в неизвестном направлении.

Когда лодка с глухим стуком ударила во что-то твердое, их подняли на ноги и толкнули на помост. Потом были деревянные ступени, а чуть позже Вийон почувствовал под ногами ровный камень. Потом начались ступени каменные – их волокли вверх. Наконец они остановились, тогда кто-то содрал с головы поэта мешок. Вийон заморгал, ослепленный светом лампад и факелов. Стояли они на узких ступенях, вытесанных в камне умелой рукой. Окружала их стая выродков. Вийон не находил другого названия для этих созданий. Охраняющие их мужчины носили черные плащи, головы же скрывали под капюшонами, но выглядывали из-под них мерзкие, бледные лица с заячьими губами, украшенные старыми шрамами, клеймами, коростами и язвами. Даже свободный покрой одежды не мог скрыть, что большинство охранников скрючены, хромы, горбаты, а у некоторых нет ладоней, а то и рук.

– Господин Ру ждет, – пробормотал один из гномов. – Как всегда.

– Тогда ведите – как всегда! – прохрипел в ответ мастер-палач.

Им сорвали с рук путы и повлекли вперед. Один из уродов отворил низкие, окованные железом двери и втолкнул их за высокий каменный порог.

Помещение, в котором они оказались, напоминало часовню. Было четырехугольным, со звездообразным сводом. Опускающиеся вниз ребра переходили в четыре округлых столпа, напоминавших античные колонны. Под стеною виднелись ниши с остроугольными окнами; однако были они наглухо замурованы, и Вийон не мог бы сказать, выходят они наружу или же суть просто обманки, за которыми могло быть и полмили скалы.

В комнате не было ни креста, ни алтаря. Все внимание Вийона сразу приковала к себе горделивая одинокая фигура напротив. Это был человек в миланском, черненном наглухо доспехе, но без карваша, наголенников и перчаток. Вместо шлема на длинные бронзовые ухоженные кудри наброшен был капюшон, а лицо скрывала медная маска, изображавшая морду разъяренного пса, ощерившего пасть с острыми клыками. В отверстиях блестели большие голубые глаза.

Незнакомец был не один. Перед ним на деревянном столе, покрытом засохшими пятнами крови, снабженном валком, коловоротами с храповиками, ремнями, петлями и шипами, покоился нагой связанный человек. Едва лишь Вийон взглянул на него, он сразу едва не позабыл подволакивать ногу, горбиться и выпускать изо рта новые струйки слюны. Рот и веки пленника зашиты были толстой портняжной дратвой, покрыты струпьями, искривлены в ужасающей гримасе. И лишь судорожно поднимающаяся грудь позволяла полагать, что он все еще жив.

– Долго же приказали вы себя ждать, мастер Петр, – отозвался мужчина в маске пса. – Мы уж решили, что вы позабыли о нашем договоре.

– Как бы я посмел, господин, – прохрипел старый палач. – Приболел я… Но клянусь милостью святого Бернарда, что управлюсь с этим типчиком лучше, чем кухарка с гусем на кухонном столе! – Он закашлялся и сплюнул кровью на пол.

– А это кто?

Вийон скорчился и затрясся, почуяв на себе внимательный взгляд. Раздумывал, что случилось бы, добудь он укрытую в рукаве чинкуэду и подскочи к господину Ру. Успел бы тот схватиться за меч? Или он, Вийон, успел бы перерезать ему горло, прежде чем Ру призовет на помощь своих уродливых прислужников?

– Это мой помощник… Сельский дурачок, – пробормотал Петр, выходя впереди Вийона. – Он ничего не скажет, поскольку говорить не умеет, а в работе мне поможет.

– Тогда к делу! Мастер…

– Да, господин Ру?

– На этот раз хочу, чтобы ты делал это… медленно… Очень медленно!