Азад Гасанов - Битвы зверей

Восторг, по типу любовного он испытал еще и на войне. В первом же бою он понял: ничто не может сравниться с тем ощущением, когда удается сбросить с себя оковы страха, и что нигде они не бывают такими крепкими, как на поле боя. Он узнал, как страх, если удается сдержать его в узде, наполняет человека небывалой силой и сметливостью, а потом, наполнив, оставляет и перекидывается на его врага. Какое сильное чувство он испытал, когда, заглянув в глаза своего первого противника, увидел в них страх, вдвое превосходящий его собственный. Кто-то на войне подсчитывает трупы поверженных врагов, а Жамбо подсчитывал лишь то, сколько раз ему удавалось совладать со страхом и передать его врагу. Однако, когда он до конца выучился этому делу, скучно сделалось и на войне.

Жамбо обдумывал вопрос гуру достаточно долго, но так и не нашел ответа. Тогда гуру задал другой вопрос:

— Может быть, ты хочешь что-то изменить?

«Что менять? — подумалось Жамбо. — Я ни о чем не сожалею и ни в чем не раскаиваюсь». Если бы время обратилось вспять, то он, пожалуй, прожил бы ту же жизнь.

— Я не знаю, — признался Жамбо.

— Вот видишь, — обрадовался гуру, — ты не знаешь. Ты не знаешь, чего хочешь. У тебя полно сил, но ты понятия не имеешь, куда их приложить. Это ирония судьбы, жестокая шутка создателя. Бог-творец одним дает силу, но обделяет идеями, другим дает идеи, но лишает силы. В моей голове множество замыслов, грудь переполнена порывами, а сил во мне — крохи. С тобой все наоборот. Так почему бы нам не слиться, чтобы каждый из нас за счет другого мог восполнить недостаток. Почему бы не создать из двух ущербных частиц одно полноценное целое.

— Каким образом?

— Способ есть, — заверил гуру.— Я изольюсь в тебя.

Жамбо хмыкнул и подумал: сразу ударить колдуна или повременить немного.

— Ты что, вода? — спросил он у старика. — Или иная жидкость? Если так, то я, выходит, крынка?

— Вот именно, — с жаром заявил колдун. — Я жидкость, а ты — сосуд. Во мне — духовная энергия и знание, в тебе — физическая сила и воля. Жамбо из рода Тома! — возвысил голос гуру Навин. — Ты должен довериться мне! Я знаю, как делаются такие дела. Я обучался у самых прославленных мастеров духовных практик. Я изучил расположение всех чакр и нади . Если ты последуешь моему совету, то в скором времени ты станешь сиддхи !

— Сиддхи ? — от возбужденного вида колдуна Жамбо стало не до смеха. — А это что такое?

— Это способность творить чудеса, это сверхъестественная сила!

— Сверхъестественная?.. Старик, ты меня смущаешь. Мне не хочется обижать тебя, но это глупо. Какая еще сверхъестественная сила?.. Какая например?

— Ясновидение, предвидение, осведомленность в прошлом и будущем. Способность быстро перемещаться на большие расстояния. Становиться невидимым по собственному желанию. Обходиться без сна, еды и пития. Задерживать на долгое время дыхание и сердцебиение. Являть себя одновременно в двух и более местах. Лечить болезни, воскрешать. Направлять события в нужное русло!

— И всему этому ты меня обучишь?

— Нет. Все это придет к тебе само. Придет после того, как моя прана потечет по твоим нади, когда твои маховые колеса начтут разгонять мою духовную энергию.

«Странный, очень странный старик, — подумал тогда Жамбо. — Одно слово — колдун».

— То, что ты говоришь, удивительно. Глупо, как я уже сказал, но очень заманчиво. Кто откажется обладать свойствами, что ты перечислил? Творить чудеса — мечта любого человека, — Жамбо немного поразмыслил, а потом признался. — Позволить тебе излиться в меня — малая плата за обретение удивительного дара. Но, во-первых, откуда мне знать, что ты не надсмехаешься? Уж больно чудно звучат твои слова. А во-вторых, если все всерьез и без насмешек, как я могу быть уверен, что ты не завладеешь мною, как только изольешься? Я, признаться, не доверяю колдовству и всяческим дьявольским уловкам. Другими словами, я не против того, чтобы обрести чудесные способности, но при этом я хочу остаться самим собой — Жабо из рода Тома, а не превращаться в Чандру Навина. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Прекрасно, — горячо заверил старик. — Скажи, Жамбо из рода Тома, разве человек перестает быть самим собой, когда в него вливают чужую кровь?

Жамбо мотнул головой.

— С праной тоже самое. Кровь питает тело, а прана питает душу и сознание. Когда я изольюсь в тебя, ты останешься прежним Жамбо, с той лишь разницей, что по твоим нади будет течь моя прана. На один вопрос я ответил, а на другой не стану.

— Это почему же?

— Посмотри на меня, Жамбо, — призвал старик. — Разве я похож на шутника?

На шутника гуру Навин походил меньше всего.

— Хорошо, — с расстановкой проговорил Жамбо. — Тогда выскажу еще одно сомнение. Если верить твоим слова, в этой сделке я получаю все и ничего не теряю. Ты же отдаешь всего себя без остатка и ничего не получаешь. Зачем тебе это?

— Кое-что я все-таки получаю, — признался гуру. — Часть моей сущности с моей праной перейдет в тебя.

— Какая?

— Мои знания и мои устремления. Я странник срединного пути, я исповедую веру просветленных. Когда произойдет ротация, ты станешь одним из нас.

— Я стану верить в вашего бога?

— Да.

Жамбо почесал голову.

— В вашего, так в вашего, — согласился он, — это не страшно. Но мне все равно не понятно, для чего все это? Что ты с этого имеешь?

— Не я, моя религия. Она получит сильного человека, того, кто впоследствии сделается сиддхи. Мои устремления направят его усилия в нужное русло. Он сделает для нашей религии то, чего я — бессильный, — никогда не сумею сделать. Жамбо из рода Тома, ты обретешь то, чего не знал, ты обретешь приложение своим не дюжим силам. Так ты согласен?

— В целом, да, — ответил Жамбо. — Только признайся мне еще в одном. Почему я? Почему не кто-то из Высоких телег? Ведь ты, как я понял, давно их знаешь?

— Я знаю их без малого десять лет. Я знаю их с тех пор, как пересек пустыню и перевалил через гряду.

— Опять чудно. Разве за грядой что-то есть? За грядой пустыня, а за пустыней пропасть. Там обрывается суша.

— За грядой и за пустыней — огромный мир. Его населяет множество народов, говорящих на разных языках. Я пришел оттуда, чтобы найти Поднебесную и угодил в плен к Высоким телегам. Со мной было несколько товарищей. Они погибли, а мне сохранили жизнь, потому что я умею врачевать. За десять лет я хорошо изучил своих хозяев и сумел распознать их сильные и слабые стороны. И понял, что никто из Высоких телег никогда не решится на ротацию.

— Почему?

— Потому что они, также как и ты боятся чародейства. Только значительно сильнее.

— Я не боюсь, — заявил Жамбо. — Страх мне не ведом.

— О чем я и говорю.

Жамбо раздирали сомнения. Он не знал, на что решиться.