Азад Гасанов - Битвы зверей

— Это моя охрана, — объяснил Жамбо. — Если я останусь один, то кто помешает ворам и разбойникам обчистить меня?

Стражники опять посовещались, и старший объявил окончательное решение:

— Для охраны хватит и половины. Оставь при себе пятерых, другие пусть проваливают.

На это и был расчет — попросить больше, чтобы получить требуемое. Пятерых вполне хватало для намеченного дела.

В пограничных городах Тонга, что было хорошо известно Жамбо, ворота охраняют две смены караула — одна бдит, другая отдыхает. В каждой смене по пять или шесть человек. Во времена, когда в степи становится беспокойно, караул усиливается третьей сменой.

Ворота долго не поднимались. Стража дожидалась, когда не допущенные в город телеги удалятся на безопасное расстояние, и, по всему видать, еще и того, чтобы из караульного помещения вышла и присоединилась к ним вторая смена. Так и оказалось на поверку. Когда Жамбо и его товарищей, наконец, впустили в город, в черном проходе привратной башни их встретило десять вооруженных горцев.

Жамбо первым делом снял старшего. Чтобы свалить наверняка, целил врагу точно в горло. Второй стрелой он уложил молодого круглолицего толстяка, со смешным пушком под носом. Толстяк стоял у колеса, и важно было, чтобы он не успел его провернуть и опустить ворота. Дальше с луком делать было нечего. Горцы набросились всей гурьбой, и Жамбо, оставив свое излюбленное оружие, взялся за меч.

Биться вшестером против восьмерых непростая задача. Тем более для всадников, очутившихся в проходе с низким сводом, где нельзя толком замахнуться. По счастью у горцев не оказалось копий. Так что Жамбо и его жигиты с горем пополам продержались до подхода остальных своих товарищей и не дали закрыть ворота.

Когда подоспела подмога, стражники решили было бежать. Но далеко ли пеший воин уйдет от преследующего всадника. И пяти минут не прошло, как уложили всех. А заодно вставшую со сна отдыхающую смену. Но в этом Жамбо уже не принимал участия. Зачем подвергать себя напрасному риску? Пока его товарищи добивали стражу, он поднялся на площадку привратной башни и помахал оттуда кушаком затаившемуся в ложбине войску.

Высоких телег насчитывалось триста всадников против двух с половиной сотен горцев-наемников. Иными словами, итог схватки был предрешен. Но Жамбо ушел от кровопролитья. Захватив дворец градоначальника и дома городских сановников, он потребовал от правителя отдать приказ войскам сложить оружие. Когда это исполнилось, оставалось принять отступные. В первую очередь у фаунов забрали всех лошадей, потом весь скот, в конце нагрузили на животных столько еды, сколько они могли вынести. На пятерых лошадей Жамбо навьючил то, что отобрал лично для себя: несколько кусков шелка, короб тутовых червей, две торбы пороха — все, что было в городе, кое-что из посуды, кое-что из драгоценностей… да еще снял с первой фаунской кокотки все ее украшения. Город, по большому счету отделался задешево. После этого Жамбо и его товарищи убрались.

Преследования Жамбо не опасался. Горцы хороши, когда стоят на стенах, а в открытом поле, против степных наездников они бессильны. И тем не менее всю вторую половину дня аил уходил на рысях. Смешно было видеть, как, потряхивая курдюками, трусят бараны, а впереди них в припрыжку несутся коровы.

— Неужто у тебя имелось столько золота, чтобы купить такое? — спросил хогн, когда Жамбо вернулся из города с добычей.

— У меня и у твоих жигитов имелась в достаточном количестве решимость, — ответил Жамбо. — Мы не купили, мы забрали.

Тогда-то хогн и приказал:

— Бежим!

Вот аил и бежал до глубоких сумерек. Дорогой потеряли несколько животных. Но и того, что удалось сберечь, оказалось достаточно, чтобы люди ощутили себя богатыми. На радостях забили с десяток баранов, тех, кого уморила дневная скачка, и устроили пир. Телеги объелись так, как это им давно не удавалось. И все были счастливы. Один только хогн упрямо бухтел.

— Чему вы радуетесь, — говорил он с укором людям. — Померло четверо наших парней. Самое время предаться горю, а вы веселитесь.

Ему отвечали:

— Четыре жизни за спасение всего народа — недорогая плата.

— Плата могла бы быть и того меньше, если бы хидань не пожадничал. Он обещал потратиться, а вместо этого внес плату нашими жизнями.

— Вот и хорошо, — сказал на это старик Мотыга. — Значит, у нас еще осталось золото, чтобы купить новые припасы, когда эти закончатся.

— С такими, как мы ни кто не стал бы заводить торговлю, — заявил Жамбо в свое оправдание. — Если бы мы не напали первыми, напали бы на нас и отобрали деньги. Причем сразу, как только мы вошли в ворота.

— По сути, ты разбойник, — ответил на это хогн. — В тебе говорит хиданьская кровь. Сегодня она сослужила нам хорошую службу, но я боюсь, что однажды с такой же легкостью ты ограбишь нас.

Чтобы успокоить хогна и расположить его к себе, Жамбо подарил Орлиному Перу всю посуду, вывезенную из города, среди прочего — большую позолоченную чашу с дырявым днищем и о шести ногах. Фауны называют это дуршлаг и откидывают на него тесто после варки.

— Что это? — удивился хогн.

— По всей видимости, венец. Я нашел его в доме правителя, — Жамбо перевернул чашу, и ножки стали напоминать зубцы короны. — Я думаю, что вождь нашего аила достоин того, чтобы его чело украсила корона, — сказал и водрузил на его голову перевернутую чашу.

Хогн остался доволен.

Для своей жены Жамбо придержал украшения, снятые с куртизанки. Он поднес их Лейсани, когда они остались наедине.

— Напрасно ты балуешь меня, — сказала жена, разглядывая драгоценности. — Я не буду их носить.

— Это почему же?

— Их красота и богатство вызовут у женщин зависть. А разве нам это надо?

«Женщина права, — подумал Жамбо. — Ни к чему ей красоваться».

— Как знаешь, — согласился он. — Не хочешь подарков, тогда прими вот это, — Жамбо поставил перед Лейсани короб с червями. — Их надо кормить листьями тута и вычищать за ними помет. Поверь мне, такому никто не позавидует. Хотя самая большая драгоценность — вот эти черви.

Высокие телеги и другие степняки знали шелк, но понятия не имели, как он добывается. У Жамбо набралось много богатств: золото, полученное от шаньюя, ткани, украшения, еще кое-какие безделушки, порох, который использовался фаунами для устройства праздничных огней и стоил, как золото. Всего этого хватало, чтобы дожить в достатке до преклонных лет. Но по-настоящему богатым Жамбо должны были сделать черви.

Гуру говорит, что за Драконьей грядой существуют неведомые земли, и будто они гораздо обширней Волчьей степи и Поднебесной вместе взятых. Много чего там имеется, но точно нет шелка. Там пользуются сукном, хлопком, разными холстами, но что такое шелк, не знают. Тот, кто познакомит тамошних людей с этой диковиной, окажется не просто богачом, но очень влиятельным человеком.